Вознесение

— Ладно, по рукам!

Повернувшись к воротам, он несколько раз стукнул в них в нестройном ритме. Прошла пара минут, а потом с той стороны послышалась возня, какие-то щелчки, стук — и наконец одна из воротин немного отъехала в сторону.

— Сейчас погоди тут. — Они оба скрылись внутри.

Ещё через несколько минут воротина наконец распахнулась ровно настолько, чтобы Сафи смогла протиснуться. Я зашёл внутрь, ведя своего зверя под уздцы. Когда мы зашли, ворота за ними медленно закрылись. Стражники стояли стоял тут же в сопровождении ещё пары напарников.

— Отдавай сирруша — и можешь валить в этот гадюшник, — произнёс один из них, указывая рукой себе за спину, где со стороны заброшенного квартала пространство под аркой стены закрывала железная решётка. Сбоку в ней была прорезана калитка, у которой стоял ещё один стражник, видимо обязанный закрыть за мной дверь.

Я нахмурился.

— Во-первых, Сафи — девочка, — недовольно произнёс я. — А во-вторых, тот, кто захотел забрать себе моё — должен быть наказан. Сафи мне подарили, значит она моя, а значит вы все заслуживаете наказания!

Взмах копья филигранно перерезал горло крючконосому стражнику, стоявшему ко мне ближе всех. Он тут же рухнул на колени, схватившись ладонями за шею.

Остальные тут же похватались за оружие, но я, ещё в сто раз увеличив приток энергии, повысив силу до четырёх крат и оставив себе полчаса жизни, был быстрее. Следующему стражнику я пробил копьём грудь, рассекая одновременно оба лёгких, третьему, приняв на древко взмах меча, ударом пяты сломал челюсть и выбил полдюжины зубов.

Затем выхватил из ослабевших рук бога клинок и, размахнувшись, метнул его будто дрот в того стражника, что торопливо возился с калиткой, пронзив его сердце со спины. Последнего, с криком: “Тревога!” — рванувшегося к лестнице, я нагнал на половине пролёта и точным взмахом рассёк обе икры. Бедолага, больше не способный не то что бегать, а даже стоять, мощно приложился носом о ступеньку.

Схватив его за штанину и рванув на себя, я выкинул его с лестницы обратно в пространство между воротами и напрыгнул сверху, пришпилив сердце острием копья. А потом рванулся в тому, которому сломал челюсть и прижал к земле, наступив коленом на горло, затаив дыхание и прислушавшись.

Прошло почти полминуты, но ни топота, ни голосов слышно не было. Так что вроде бы крик стражника не достиг его сослуживцев, оставшихся наверху. Довольно кивнув, я прикрыл поток энергии и посмотрел, наконец, вниз, встретившись взглядами с единственным оставшимся в живых стражником.

— Я уберу ногу, чтобы случайно тебя не убить, но если попытаешься дёрнуться — прикончу в секунду. Понял меня?

Ответить мне всё равно бы не смогли, сломанная челюсть была этому серьёзным препятствием. Но это было и не так важно. Встав, я поднял стражника с земли и, подталкивая копьём в спину, привёл его к калитке. К счастью, его напарник, который что-то с ней делал, пока не оказался пронзён мечом, не успел её закрыть.

— Отлично, — кивнул я. — Ты ведь не против, если я пройду в заброшенный квартал вместе со своей сиррушей?

Стражник торопливо замотал головой.

— Что, против? Я вообще-то вежливо прошу, зачем же сразу мне отказывать?

Задрожав от страха, вояка на этот раз начал старательно кивать.

Да что же такое…

— Так всё-таки против? — переспросил я, поднимая копьё к горлу стражника.

Тот жалобно замычал и замахал руками, а потом повернулся к воротам и пантомимой продемонстрировал, как вежливо и старательно провожает дорогих гостей в заброшенный квартал.

— Он имеет в виду, что ты можешь пройти, — донёсся голос Талы со спины Сафи.

— А, понял! — я расплылся в улыбке. — Так бы сразу и сказал! Ещё такой вопрос: поделись-ка со мной праджней. Всей, какая имеется.

Дважды повторять не потребовалось. Стражник протянул вперёд руки, над которыми зажглась довольно крупная сфера энергии, точно куда бо́льшая, чем у всех виденных мной пустых богов.

— О! Я удивлён! Ты что, вступил на путь Власти?

Стражник закивал.

— Молодец! Рад за тебя! — я похлопал его по плечу. — Это ты такой инициативный, или по долгу службы требуется?

Немного помолчав, видимо пытаясь понять, как правильнее ответить на этот вопрос, в конце концов стражник просто показал два пальца.

— Второе, ты имеешь в виду?

Снова кивки.

— Что, в стражники берут только тех, кто уже начал свои Кары?

И снова подтверждающее мотание головой.

— Но ты какой-то очень хилый для нормального бога Кары боли… что, просто начал — и решил, что этого достаточно?

Ещё один кивок, на этот раз какой-то неуверенный, даже смущённый.

— Да ладно тебе! — усмехнулся я, — я не буду тебя осуждать за лень! Тем более что это ещё и очень больно. Спасибо уже за такую большую порцию праджни, к тому же с Карой…

Я накрыл ладонью сферу света — и на секунду всё перед его глазами поплыло от приступа дикой боли.

— Ну, вот, видишь, как хорошо, — широко улыбнулся я, ощущая пусть очень небольшой, но всё-таки прирост силы. А затем резко выкинул руку вперёд, хватая бога за шею. У того на лице отразилась паника, он попытался высвободиться. Но едва-едва начавший Кару боли не мог соперничать в силе с нынешним мной. Сам я тем временем повернулся к своей сирруше, вжавшейся в угол стены. — Сафи, подойди сюда, пожалуйста.

Прирученная Орстом сирруша была избавлена почти ото всей звериной жестокости. Когда я начал убивать, она дико перепугалась и сбежала бы, будь у неё такая возможность. Однако также Сафи была обязана слушаться команд хозяина, а сейчас её хозяином был именно я. Так что, несмотря на то, что она этого совершенно не желала, сирруша всё-таки поднялась и подошла.

— Укуси его, — я показал на стражника. — В руку или в ногу — не важно. Но укуси.

Сафи издала жалобный писк.

— Я понимаю, что тебе не очень хочется, моя хорошая, но ты должна уметь постоять за себя. В будущем у меня будет ещё немало недоброжелателей, и ты должна быть способна дать отпор. А иначе тебя могут попросту убить. Ты ведь не хочешь умереть? Так что, давай, начинаем учиться защищаться и первый шаг — перестать бояться делать другим больно. Кусай.

Раздалось ещё несколько недовольных писков, но сирруша всё-таки смогла взять себя в лапы. Резкий бросок, едва уловимое движение длинной шеи — и икра стражника оказалась сжата челюстями Сафи, полными острых и зазубренных клыков. Бедняга-бог застонал от боли, челюсти сирруши были очень и очень мощными. Настолько, что спустя пару секунд послышался хруст — и нога бедолаги согнулась так, как не должна была. Сафи испуганно разжала челюсти, глазами полными удивления и сожаления глянув на стражника. Однако её язык, длинный и раздвоенный, между тем тщательно слизывал с зубов и челюсти все капельки крови.

— Хорошо, моя дорогая, пока что этого более чем достаточно, — улыбнулся я. — Тала, отвернись.

— Не смотрю!

— Умничка, — второй рукой я вонзил копьё в глаз стражника. А отбросив труп, раскрыл калитку и вышел в заброшенный квартал. Сафи протиснулась следом и я запрыгнул ей на спину. — Пойдём, у нас на сегодня ещё много дел. Мне, честно говоря, прямо не терпится!

Глава 6

— Прошу прощения, скажите, а вы — бандит?

.

.

.

— Извините, скажите пожалуйста, вы, случайно, не бандит?

.

.

.

— Привет, слушай, бандит, нет?

— Эй!

Меня, верхом на Сафи медленно двигавшегося по улицам заброшенного квартала и расспрашивавшего каждого встречного, окликнули.

— Да? Что? — я обернулся на голос и увидел юную богиню в рубахе и шортах не по размеру, с бритой почти под ноль головой, лет семнадцати на вид. — Ты бандитка?

Боги, даже пустые боги, жили куда дольше людей, даже несколько сотен лет не были чем-то удивительным. Однако взрослели они почти также, как и смертные, достигая зрелости годам к двадцати. Только потом время для них замедлялось и на старение могли уйти века. Дети и подростки же скорее всего были того же возраста, на который выглядели по человеческим меркам, так что она и правда была юна.

Конец ознакомительного фрагмента.