Страница 34 из 45
— Ради всего святого, помогите! — из всех сил закричала пожилая леди.
— Вы же в порт? — сказала миссис Бертон, подойдя к остановившемся мужчине и молодой женщине. — Помогите, пожалуйста. Я сама не дойду. Сильно разболелась нога.
Молодые люди переглянулись, подхватили с боков женщину, и они уже втроем продолжили путь. Мужчина слишком крепко сжимал ее правую руку, а его спутница, наоборот, слишком слабо поддерживала ее с другой стороны, отчего приходилось опираться на больную ногу и охать. Но все равно, передвижение миссис Бертон ускорилось.
«Кажется, я спасена,» — подумала она, и тот же момент из узкого, бокового переулка им навстречу выскочили повстанцы.
«Одеты в какие-то обноски,» — совершенно некстати пришло в голову Бертон.
Один из них хищно посмотрел на большую сумку пожилой женщины.
«Наверное, захочет выхватить ее,» — подумала миссис Бертон. — «Не отдам!».
Но разбойник поступил по-другому. В руке у него был зажат длинный нож, и он вонзил его грудь несчастной интриганке и большой выдумщице. Боль вспыхнула по всему телу, но потом, словно морская волна, откатилась прочь. Миссис Бертон обнаружила, что лежит на земле, а перед ее глазами лишь чистое, голубое небо. И никакой боли.
«Как хорошо,» — подумала женщина и умерла.
Сцена 52
Давно уже где-то позади остался остров Цейлон, а мысли о конкурентке нет-нет и снова приходили в голову Еве. Так вспоминаешь о человеке, в котором увидел то, чего нет в тебе самом. Подобное случалось и раньше, например, когда она встречала на улицах Нью-Йорка ухоженных и красиво одетых женщин. «Проклятые богачки, сытые бездельники» — такими эпитетами и даже похлеще награждала их Ева про себя. Лиши их этой нарядной одежды, убери от них прочь всех этих портных, поваров и прочих слуг, что от них останется? Ничего! Пустое место! Это всегда срабатывало и помогало журналистке сохранить чувство своего превосходства.
Но эта мисс Одли задела ее чем-то другим. Одежда? Нет. Те платья, которые появились у Евы благодаря Луи, были не хуже. Спутник? Не смешите мои ботинки! Луи и моложе, и симпатичнее!
Мысли о конкурентке не хотели уходить. «Видно, они будут меня сопровождать, пока не закончится путешествие,» — подумала Ева и тут же поняла причину того, почему мысли об этой Одли не уходят из ее головы. Эту мисс просто так «не спихнешь с доски», не отмахнешься! Все, кто будут говорить о ней, о Еве, будут вспоминать и эту плантаторшу, угнетательницу негров. И сколько ни ругай ее, этим ситуацию не исправить.
— Боже правый! — воскликнула Ева. Она вдруг поняла, что эта Одли будет преследовать ее даже тогда, когда путешествие закончится. Их угораздило быть первыми женщинами, которые отправились в кругосветное путешествие. И даже не важно, кто из них закончит его первым. Как только вспомнят об одной, так тут же «объявится» другая.
После таких мыслей Еве стало неожиданно легче. Если ничего нельзя изменить, то и беспокоиться не стоит.
В библиотеке «Республики», корабля на котором она с Луи совершала переход в Гонконг, Ева нашла журнал «Метрополитен», а в нем — сказку, написанную ее конкуренткой. Журналистка из Нью-Йорка сначала хмыкала, а потом вчиталась. Маленькая девочка, путешествие по пыльным дорогам, чудесные, оживающие предметы. Еве показалось, что эта Одли написала о ней. И хотя она родилась уже в Америке, ей часто казалось, что это она, Ева, а не ее отец, пересекала океан в погоне за лучшей долей. Только вот океан оказался пересечен, а Ева все бежит и бежит.
— Ладно, подруга, — призналась она. — Этой сказкой ты меня сделала.
Но этим дело не закончилось. Журналистка заперлась в своей каюте, достала блокнот, карандаш с твердым намерением написать что-то подобное. Упорства ей было не занимать. Два дня пролетели незаметно, но все что было написано Еве не нравилось. А тут еще заботливый Луи!
— Ева? — время от времени он стучал в дверь, отвлекая ее от правильных мыслей. — Вы не заболели?
— Луи, не мешай, — откликалась девушка. — Я пишу репортаж.
О том, что она пытается написать сказку, похожую на ту, что написала конкурентка, ей почему-то говорить не хотелось.
— Да, да, конечно, — соглашался из-за двери Луи. Он сам только что закончил текст про их посещение острова Пенанг и хотел показать его Еве.
Луи ушел, а журналистке стало грустно. Сказка про такую же девочку, как у этой Одли, не получалась. Она задумалась, вспомнила сказки, что ей рассказывала мама. Там были все больше ведьмы, а не маленькие девочки. Написать про ведьму? А если на месте ведьмы в сказке будет не женщина, а мужчина? Почему-то Ева сразу представила Луи. Только надо кое-что подправить. Талию поуже, плечи пошире, на боку длинный меч.
— Нет, на боку не пойдет, — вслух сказал Ева.
Он же идет пешком, меч будет волочиться по дороге. Пусть висит за спиной. А так можно? Мне все можно!
Она представила, как Луи в новом облачение идет от одной деревне к другой. И что он делает? Конечно, борется со злом! Просто так? Бесплатно? Она взглянула на воображаемое лицо Луи и подумала, что тот за так не стал бы размахивать мечом.
А дальше мысли стали ложиться на бумагу сами собой. Луи махал мечом, спасал юных дев, а потом целовал их на прощание. Только целовал? Тут в душе Евы поднялась волна ревности. Она не хотела отдавать своего спутника никому, даже в сказке. Кроме того, несмотря на свою внешнюю грубость и показные вольности, у Евы еще не было физической близости с мужчиной. Нет, во времена, когда она, будучи подростком, бегала по улицам с мальчишками такого же, как и она возраста, всякое бывало: и поцелуйчики, и руки распускали ее друзья-сверстники, но до серьезного дела так и не дошло. А потом уже журналистка напустила на себя образ прожжённой, наглой девицы, к которой лучше всего не подходить. Образ отрабатывал, поставленную перед ним, задачу превосходно. Мужчины побаивались соваться к ней со своими предложениями, опасаясь быть высмеянными. Им проще было найти более покладистую "жертву". Да и внешность у Евы была самая заурядная. Оборона обороной, но в результате эксплуатации этого образа Еве стукнуло 22 года, а ей еще не поступало ни одного предложения о замужестве, да и не предвиделось. Взять хотя бы Луи, смотрит на нее глазами несмышленого щенка, а никаких активных действий не предпринимает.
«Эх,» — вздохнула Ева и взглянула на исписанные листки. Полная ерунда! Она скомкала написанное и хотела выбросить в урну, но остановилась. Перед ее глазами стоял образ, созданного ею героя. Только что прошел небольшой дождь и с его длинных, до плеч волос стекали капли воды, а усталые после ночного перехода глаза с укоризной смотрели на Еву. Она задумалась. Листки не были выброшены, а старательно разглажены ее маленькой рукой. Придуманный герой улыбнулся словно это его, а не бумагу, погладила рука молодой женщины.
***
До Сингапура Ева написала три новеллы про своего героя, мужчину-ведьмака, борющегося со злом. И даже дала их прочитать Луи.
Ей было приятно и одновременно немного обидно, видеть удивленное лицо своего спутника после прочтения этих рассказов. Он что, не ожидал от меня такого?!
— Это… это просто великолепно! — наконец сказал Луи.
«Интересно,» — подумала про себя Ева. — «Чтобы ты сказал, если бы узнал, что на месте главного героя, я представляю тебя?» И тут же она не удержалась и немного пококетничала.
— Как считаешь, Луи, стоит продолжать?
— Конечно, Ева! Мне очень понравилось! Это так талантливо!
Журналистка слушала своего спутника и нежилась в исходившем от него обожании, а мысли о Терезе Одли постепенно уходили из головы.
Сцена 53
Как ни удобны были каюты на «Республике», но все же с каждым новым днем плаванья они казались все теснее и теснее, а прогулочная палуба была давно исхожена вдоль и поперек.
— Как цирковые лошади, — ворчала Ева. — Бегаем по кругу.
Поэтому на стоянках Ева вместе с Луи переселялись в какой-нибудь отель на берегу, благо что «Республике» тоже требовалось время на подготовку к очередному переходу до следующего порта. Благодаря этому у Евы были сутки или даже чуть больше, чтобы отдохнуть от корабельной тесноты.