Страница 4 из 59
— Он тоже участник событий, — объяснил я, а капитан кивнул «ладно мол».
Кухня корабля, как видно, стала получать больше продуктов с берега. Кок стал готовить больше рыбных блюд, и я с удовольствием попробовал одно из них, после чего рассказал все как было. Ну, или почти, как было. В моем рассказе была стрельба, консул размахивал шпагой, солдаты кололи штыками, а злодеи падали замертво. Получилось не хуже, чем истории из жизни французских мушкетеров. Много драк, сражений, а боли и страданий никаких. Потом рассказал, как помогал консулу зашивать его рану на руке. Он говорил, что делать, я делал, а Генрих помогал. Так втроем и справились.
Тереза Одли тоже была на ужине. Последние дни я с ней мало виделся. При встрече она лишь подчеркнуто формально здоровалась со мной. Видно, за что-то она на меня обиделась. Наша работа над путешествием Элли застопорилась. За ужином Тереза сначала только слушала, что я рассказываю и делала записи в своем блокноте. Но потом, очевидно, ее журналистское нутро взяло верх, и она задала несколько вопросов.
— Я все понимаю, — под конец сказал один из вновь «прибывших» в капитанский салон мужчин. — Но зачем вы кипятили ножи и иглы доктора? Они от этого мягче не стали. — Мужчина хохотнул.
Я взглянул на Генриха.
— Об этом расскажет мой воспитанник Генрих Миллер, — сказал я.
Сначала Генрих немного сбивался, стараясь повторить мои слова, которые я использовал, когда объяснял ему про микроорганизмы, а потом, как видно, решил «была- не была» и стал рассказывать так, как он все понял, так как у него это улеглось в голове. Получился живой, мальчишеский рассказ о жизни удивительных, страшных, но очень маленьких чудовищ.
— А то, что их не видно, так это, так бывает, — завершил он свой рассказ. — Вы слышите, как за окном кричат чайки. — Он указал на иллюминатор, и большинство сидящих за столом повернули к иллюминатору головы. — Но не видите их, а они есть.
Нашу беседу на тему микроорганизмов подытожил мистер Томпсон.
— Я и раньше мало воды пил, а теперь и вовсе не буду, — сказал он и залпом выпил бокал вина.
Возвращаясь после ужина, я постарался догнать Терезу.
— Мисс Одли, — попросил я. — Буквально одну минуту.
Мы стояли на палубе. С одной стороны, я с Верой, которая держала Генриха за руку, а, с другой стороны, Тереза.
— Я хотел бы продолжить работу над сказкой про Элли, — сказал я и добавил. — Если вы не против.
Тереза посмотрела на меня, на Веру, на улыбающегося Генриха. Я ожидал любого ответа.
— Да, конечно, — сказала Тереза. — Я сама была удивлена, что вы потеряли интерес к своей задумке.
«Я? Потерял интерес?» — подумал я, но вслух сказал другое:
— Тогда, может быть, утором? После завтрака?
— Хорошо. Я согласна.
На этом мы и распрощались.
Сцена 8
Весьма насыщенный день подошел к концу. Я лежал в темноте.
Откат после шести моих сегодняшних убийств настиг меня в своеобразной форме. В этот вечер я сильнее, чем обычно прижимал к себе Веру и более страстно целовал ее губы. Словно пил и никак не мог напиться.
— Боже! — только и выдохнула Вера, когда я наконец успокоился. — Неужели у нас так будет всегда?
Но сейчас Вера спала, а я слушал ее тихое дыхание. Можно было закрыть глаза и провалиться в сон. Но, как только я закрывал глаза, в моей голове появлялась та звенящая, хрустальная пустота, которую я ощущал, когда стрелял сегодня из револьвера.
«А ведь это делал не я. Это все он, Деклер,» — подумал я. — «Я бы никогда так не смог. Да еще так точно. Всех в голову. А что звенело в голове? А ничего! Пустота звенела! И ни одной моей мысли! Я просто не мешал Деклеру».
— Ты здесь? — шепотом спросил я, но не получил ответа. Только рядом заворочалась Вера. Она положила руку мне грудь и снова затихла.
«Вера,» — подумал я. — «Я мог тебя сегодня потерять. Вернее, бросить. Также, как бросил где-то там свою дочь и внука».
Я положил на руку Веры, лежавшую на моей груди, свою ладонь.
«Я тебя не брошу,» — сказал я про себя и заснул.
Сцена 9
На втором этаже консульства, в постели лежал Кристофер Олрок. Слегка подергивала раненная рука, но жара не было, он чувствовал это. Олрок давно бы уже заснул, если бы не привычка — каждый раз перед сном перебирать в голове произошедшие за день события. А сегодня их произошло много, и они были существенные.
Во-первых, нападение на консульство. Со дня на день в Йокогаму должен прийти военный крейсер с посольством его величества королевы Великобритании. Намечалось подписание союзного договора. Над проектом этого договора Олрок работал больше года. Если бы сегодняшнее нападение удалось, то, скорее всего, подписание договора было бы сорвано. Прибывшее посольство оказалось бы перед сожженным консульством. Ни людей, знающих местную специфику, ни связей, ни проекта договора. Пришлось бы начинать все с начала.
Скорее всего, за нападением стоят американцы. Он опоздали к «открытию» Японии, этого нового рынка для сбыта американских товаров и теперь им приходилось действовать в спешке, довольно грубыми методами.
«Запомни этот вывод,» — подумал Олрок. — «Утром попробуй его покритиковать».
Это был его обычный метод анализа. Утром многое выглядело по-другому. За ночь мысли, сформировавшиеся перед сном, удивительным образом обрастали новыми, ранее не замеченными деталями.
Во-вторых, этот странный лорд-путешественник, долго живущий в Америке. Может он быть американским шпионом? Может. Но почему он тогда подверг себя такому риску во время нападения? Заранее знал, что он не пострадает? Тогда придется признать, что все нападавшие были превосходными актерами.
Надо сказать, что Деклер произвел на Олрока неоднозначное впечатление. Храбр, решителен, опытный воин. Несмотря на то, что все эти качества были выдающимися, они не были редкостью. Возьми любого, кто прошел одну-две войны, и у него будут те же качества. Храбр, решителен, опытный воин. Почему? Просто, другие не выживали. А Деклер, насколько понял Олрок из тех скудных объяснений, которые ему удалось вытянуть из лорда, прошел не одну войну.
Удивили также познания Деклера в медицине. Он оказался последователем Джозефа Листера, который замачивает свои инструменты перед операцией в растворе фенола. В Британии спорят над его методами, а вот Деклер ими уже пользуется. Правда, вместо раствора фенола Деклер использовал двенадцатилетний виски.
Также удивила своеобразная забота Деклера о своем малолетнем воспитаннике Генрихе. Деклер попросил разрешения, чтобы Генрих присутствовал при операции. Оба вымыли руки, а потом долго их полоскали в тазике с американским бурбоном. Но, надо сказать, не зря. Когда у Деклера не получилось завязать ниткой, рассеченный кровеносный сосуд, его воспитанник сам вызвался это сделать. Своими тонкими пальчиками он вмиг наложил узел, тем самым остановил пусть небольшое, но кровотечение.
«Сплошные положительные стороны,» — думал Олрок. — «Так и выпирают. Знает, что я и сам врач, и хочет понравиться? Втереться в доверие?».
И еще одна деталь показалась Олроку подозрительной. То, как общались между собой Деклер и Хизеши-сан. У Олрока сложилось впечатление, что они друг друга уже знают. Откуда? Деклер только прибыл в Японию. Что это значит? Американцы работают с Хизеши? А он сам работает на обе стороны?
«Утром, окончательные выводы сделаю утром,» — подумал Олрок. — «Я посплю, а мозги пусть поработают». И он, довольный, заснул.
***
Быть довольным собой у Олрока были все основания. В этот день он потерял много крови, ослаб, но сделал то, что задумал. То, для чего пригласил Деклера в консульство.
— Должен поблагодарить вас, мистер Деклер, — сказал Олрок, когда Деклер закончил перевязывать его раненную руку. — Сегодня вы спасли мне жизнь. Я ваш должник.
— Не за что, — ответил Деклер. — Я рад, что все так благополучно закончилось. Берегите руку.