Страница 23 из 77
Никогда еще Красноярск, наверное, не видел настолько масштабного священнодействия. Даже меня пробирало до костей от накатывающих эмоций, а каково было обычным людям?
Горели свечи в наших с Викторией руках. Слушая продолжающийся псалом, я заметил, что моя невеста пребывает в состоянии легкого транса. Морозова будто ждала, что вот-вот в любой момент случится нечто, что помешает нам стать одной семьей перед людьми и Господом Богом.
На ней сегодня белое закрытое платье, расширяющееся книзу, украшенное белым мехом и бриллиантами. На голове боярышни возвышается широкий и высокий белый кокошник, уложенный белым золотом и бриллиантами по ободу. Спускающийся от него пенный шлейф фаты укрыл волосы, собранные в простую прическу. Вплетенные между прядями белые жемчужины похожи на искры звезд на темном небе.
Я коснулся рукой своей невесты. Ресницы Виктории вздрогнули, она бросила на меня вопросительный взгляд, но я лишь улыбнулся в ответ.
Вокруг собора развернута блокирующая дары сеть, от сотрудников Царской Службы Безопасности просто не протолкнуться. «Оракул» в режиме паранойи осматривает каждого пришедшего. Вздумай сейчас кто-нибудь напасть, его порвут на части раньше, чем у злодея получится начать действовать.
Здесь присутствует царь, а значит, и нет чрезмерных мер по обеспечению безопасности. Впрочем, сам Михаил II выглядит не менее сосредоточенным, чем боярышня Морозова, хотя губы моего биологического отца едва заметно нет-нет да подрагивают.
Наконец, отзвучал последний припев псалма, и патриарх остановился на середине храма. Обернувшись ко мне, его святейшество спросил:
— Имеешь ли ты, Дмитрий, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену Викторию, которую здесь пред собою видишь?
Ответил я ему так же на современном языке:
— Имею, честной отче.
— Не давал ли обещания иной невесте? — уточнил патриарх.
— Не давал, честной отче.
Его святейшество тут же повернулся к Морозовой:
— Имеешь ли ты, Виктория, намерение доброе и непринужденное и твердую мысль взять себе в мужья Дмитрия, которого здесь пред собою видишь? — спросил он.
Боярышня ответила едва ли не раньше, чем патриарх закончил говорить.
— Имею, честной отче.
— Не давала ли обещания иному мужу?
— Не давала, честной отче, — чуть приподняв подбородок, твердо произнесла моя невеста.
И вновь настоятель Покровского собора воззвал:
— Благослови, отче!
— Благословено Царство Отца и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков, — раскатистым сильным голосом произнес патриарх Мефодий.
А хор поддержал его громче, ярче. Будто ставя точку в этой части обряда.
— Аминь.
И вновь стал молиться его святейшество, а хор поддерживал его, дополняя и окрашивая голос Патриарха Московского и Всея Руси своими распевами. Периодически подключались и дорогие гости — я четко слышал голос отца за своей спиной, вторящий хору.
Все пространство в соборе заполнилось ощущением глубокой сопричастности и единения. Да, не все присутствующие на нашем венчании благородные люди ладят между собой, но сейчас, в этот самый момент, когда звучит голос Патриарха Московского и Всея Руси, когда хор выдает в нужных местах усиленные множеством тембров слова, общество превращается в монолит.
Я бросил взгляд на Викторию. Она смотрела строго перед собой, но ее взгляд показывал, что сама девушка присутствует здесь лишь физически. Ее словно подняло на общей волне и понесло в этом мощном душевном потоке.
Мое сердце билось в такт звенящего кадила в руках патриарха Мефодия. Может быть, он и не самый хороший глава Русской Православной Церкви, но провести обряд он умеет. Даже мне тяжело не впасть в этот транс, навеянный пением молитв, но я чувствую себя на своем месте.
Это мое венчание. Это моя невеста. Это моя семья. Это мои люди вокруг. Это моя земля. Это мой народ.
Украдкой замечаю блеск в глазах государя, по-прежнему стоящего за плечами Виктории. Наверное, и Михаил II сейчас ощущает то же, что и я сам. Но в его случае масштабы куда больше.
— Аминь, — выдал хор, завершая молитву, и воцарилась тишина.
Патриарх Мефодий медленно повернулся, взяв в руки первый из золотых венцов. Бросив взгляд в сторону государя, словно спрашивая его разрешения, после чего его святейшество встал напротив меня и объявил:
— Венчается раб Божий, Дмитрий, рабе Божией, Виктории, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь, — произнося слова, он снова крестил меня, повторяя формулу трижды.
Отец поднял руку над моей головой, удерживая венец. А патриарх подошел к моей невесте.
— Венчается раба Божия, Виктория, рабу Божию, Дмитрию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
Государь принял венец над ее головой с довольной улыбкой на губах, уже не скрывая своего отношения к происходящему. А патриарх продолжил благословлять нас:
— Господи Боже наш, славою и честию венчаю я.
Вновь зазвучали молитвы. Патриарх прерывался, когда наступала очередь настоятеля заговорить, и вновь звучал хор, а его святейшество просил благословения для всего православного народа, его воинов, несущих службу, государя и нас с Викторией.
Затем в руках патриарха Мефодия появилась золотая чаша с кагором.
— Господу помолимся, — протянул настоятель.
— Господи, помилуй, — подхватил хор.
Попросив благословения для нас, его святейшество дал нам трижды отпить из чаши. А затем, взяв за руки, повел вокруг аналоя. Государь и отец шли за нами, придерживая венцы над нашими головами.
Хор же вместе с патриархом запели тропари. Когда звон голосов затих, его святейшество приподнял венец над моей головой.
— Возвеличься, жених, как Авраам, и будь благословен, как Исаак, и умножься, как Иаков, шествуя в мире и исполняя в правде заповеди Божии, — произнес он, после чего повернулся к Виктории. — И ты, невеста, возвеличься, как Сарра, и возвеселись, как Ревекка, и умножься, как Рахиль, веселясь о своем муже, храня пределы закона: ибо так благоволил Бог, — приподнимая и ее венец, проговорил патриарх Мефодий.
Настоятель призвал к новой молитве, и вновь зазвучали голоса хора. А посреди молитвы патриарх снял с нас обоих венцы, знаменуя тем самым, что мы обвенчались перед людьми и Богом.
Но обряд продолжался. Патриарх Московский и Всея Руси продолжил молитвы, его поддерживал хор, пока не прозвучали последние слова: