Качели

  Вверх-вниз, небо-земля. Все кружилось вокруг, центробежная сила всячески стремилась прижать Сашку к сиденью, являла собой противовес злостному тяготению, которое более всего проявляло себя наверху. Там возникало ощущение легкости и невесомости, хотелось отпустить прутья и расслабиться, чтобы продлить это удивительное чувство, которое, из-за быстрого вращения качелей, было слишком кратковременным. Сашка прокрутился еще семь раз, таким образом, перебив свой вчерашний рекорд. Правда чувствовал он себя очень плохо, голова сильно кружилась, тошнота не отпускала. Но останавливаться нельзя. Еще один оборот. Единственным стремлением сделалось сдержать рвотный позыв. Второй оборот. Предательская слабость разливалась по всему телу. Руки не слушаются, так и норовят разжаться. Третий, третий оборот! Он сделал это, двадцать раз, новый, абсолютный рекорд. Он выиграл Гришку Порфирова, перебил его, теперь Димка Шпагин не решится над ним издеваться. Четвертый оборот! Ух, какая инерция, неплохо разогнался, глядишь, еще два раза прокрутишься. Тогда в сумме двадцать три, а это куда больше, чем сейчас продемонстрировал хваленный Гришка. Пятый и шестой обороты! Скорость не сбавлялась, хотя Сашка уже не толкался. Седьмой и восьмой! Всевозможные рекорды поставлены, может хватит? Сашка стал останавливать качели. Девятый. Тошнота, которая на некоторое время отступила, снова вернулась. На этот раз приступ был невыносимый, Сашка едва сдержал рвотный позыв. Десять, одиннадцать, двенадцать. Голова кружится, ноги сделались ватными, колени подгибаются. Да в чем дело?!

  - Сашка, ты уже сделал больше двадцати, останавливайся, - забеспокоился Игорь. Сашка хотел сказать Игорю, что рад бы последовать его совету, да не может, потому что качели самовольно кружили его, заставляя снова и снова описывать "солнышко". Только он боялся открыть рот - из него вот-вот готова была вылиться рвотная масса.

  Наконец, качели стали сбавлять ход. Сначала Сашка подумал, что ему кажется, но потом понял, что скорость действительно уменьшается. Тошнило ужасно, слабость и головокружение сделались невыносимыми. Очередной круг. Сашке показалось, что он замер наверху, так медленно двигались качели. Страх свалиться покинул его, все, чего хотелось - это прекратить бесконечное вращение. Сашка не сумел дождаться, когда оборот завершится, он отпустил прутья и свалился вниз, на землю. Следом, всего на секунду разминувшись с его головой, над ним пролетели тяжелые качели.

  Игорь подскочил было к другу, но тут же отпрянул - изо рта Сашки брызнула струя рвотной массы, растеклась под ним. Мальчик кое-как встал на четвереньки. Его рвало.

  - Гриша, что делать?! - запаниковал Игорь. Порфиров, наблюдавший за происходящим с бесстрастным видом, пожал плечами.

  Качели застыли над Сашкой, лишь слегка покачиваясь, но не задевая мальчика. Проржавевшее железо противно скрипело. Сконцентрировавшись на этом звуке, Сашка, каким-то образом сумел подавить рвотные позывы. Он с трудом поднял голову, осмотрелся. Площадка стала меньше? Или это все из-за головокружения? На улице потемнело? Который час? Был же полдень! Сашка посмотрел наверх и увидел, что кроны деревьев плотнее сомкнулись над "поляной", кусты, что окружали площадку, подступили к самым качелям, загородили собой карусель, турники и лавочки. Что здесь происходит?

  - Сашка, пригнись! - лесную безмятежность разорвал крик Игоря.

  Качели, всего секунду назад зависшие над головой мальчика, резко взмыли вверх и с невероятной скоростью опустились прямо на голову Сашке. Раздался неприятный хруст, брызнула струйка крови, мальчик упал в лужу собственной рвоты. Сомнений не было - он погиб.

  В тот самый момент Гриша радостно захлопал в ладоши и рассмеялся.

  - Отличная игра, Игорь, мне нравятся такие игры! - сказал мальчик с торчащими во все стороны волосами и шишкой на лбу.

  Игорь закричал и отбежал от Порфирова(?), но тут же уперся спиной в непроходимые кусты. Они же росли намного дальше, он точно это знает!

  - Твоя очередь, Игорь, - пропел Гриша(?). - Ты всегда хотел сделать "солнышко", так залазь на качели, прокатись. Я помогу тебе. Обещаю, что не буду смеяться.

  - Не подходи ко мне! - Игорь отвернулся, тщетно пытаясь пробиться через густой кустарник, прорваться через острые, колючие веточки. Ничего не получалось. Ужас цепкой хваткой вцепился во внутренности мальчика, сжав их в маленький комок.

  - Игорь, ты хочешь сделать "солнышко", хочешь стать чемпионом? Я помогу тебе. Просто стань на качели, - не унимался Гриша.

  - Не хочу, отстань, отпусти меня.

  - А как же твой друг, может быть он еще жив. Подойдет к нему, он нуждается в помощи, - голос Гришки был тихий, почти что ласковый.

  - Отпусти меня! - заорал Игорь. Из глаз текли слезы, но мальчишка этого не чувствовал, он рвался через кусты, раздирая руки в кровь. О чудо! Ветки расступились и Игорь пролез через них, оказался снаружи, на свободе. Он бросился бежать, споткнулся обо что-то, упал, разбил колено, снова встал на ноги, побежал.

  Даже не заметил, что находится на площадке, кусты снова на прежнем месте, деревья потеснились, пустив струйки солнечного света на мрачную площадку, кроме него и погибшего Саши вокруг ни души.

  ...

  Когда родители мальчика немного успокоились, милиционер, смог осмотреть место смерти во второй раз. Ничего удивительного или неожиданного. Мальчишка крутился до потери сознания, а потом рухнул. Качели его догнали и разбили голову. Грустно. А ведь был несколько лет назад похожий случай. Тогда мальчишка так же разбился - крутил "солнышко", упал и получил качелями по голове. Ни имени, ни фамилии того мальчика милиционер вспомнить не мог.

  Теперь городские чиновники должны будут обратить внимание на эту злополучную площадку. Может ее все-таки снесут. С другой стороны, дети и на дорогах гибнут, так что же, общественный транспорт отменить?

  Рассудив так, милиционер продолжил заниматься рутиной, стараясь не возвращаться мыслями к образу мертвого мальчика, над которым, протяжно скрипя, шатались железные качели.

  ...

  Диана поняла, что заблудилась, но не испугалась. Она знала, что не в дремучем лесу, поэтому сумеет выйти в город. Родители, конечно, перепугаются, но она ведь не ребенок.