Андреевский лес

   Не удержались мы от похода и в том году. Провели разведку и отыскали подходящую поляну. Красивое было место: казалось, лес в том месте расступался, высокая светло-зеленая трава чередовалась с взрыхленной, как нам казалось, кабаном землей, в воздухе парили бабочки, а солнце обильно орошало луг своими теплыми лучами. Найденные нами следы пребывания дикого зверя придавали ночевке в лесу привкус опасности, потому выбор в пользу поляны был предрешен.

   Возбужденные грядущим походом, мы тщательно стали готовиться. Сложили старенькую палатку, оставшуюся от моего деда, я сумел выпросить у бабушки пару рублей, картошку и соль. Деньги мы потратили на пиво, которое в деревне продавали всем подряд, не особо интересуясь возрастом. Плюс ко всему Витька достал откуда-то старый зеленый фонарик, наверное, самый огромный из всех мною виденных. Питался он от трех девяти вольтовых батареек и был страшно мощным. Мы проверили его при свете дня - зайчик на стене отчетливо различался с пяти метров.

   Помнится, я поинтересовался, что будем делать, если ночью прибежит кабан. Витька достал из кармана охапку петард и убедительно стал рассказывать, как отпугнет зверя вспышками и шумом взрывов.

   На место мы пришли вечером. Луг к этому времени преобразился: трава поникла, в лучах заходящего солнца приобрела фиолетово-алый оттенок; бугры взрыхленной земли казались выше; поднявшийся ветер разогнал бабочек; деревья, окаймлявшие поляну, тревожно размахивали своими тонкими ветками. Витька деловито закатал левый рукав, бросил взгляд на старые часы, которые ему недавно подарил отец.

   "Восемь часов двадцать девять минут. До гражданских сумерек тридцать две минуты", - продекламировал он.

   Мы принялись разбивать лагерь - установили палатку, собрали хворост и развели костер, притащили из лесу бревно, из которого соорудили импровизированную лавочку. Когда с этим было покончено, стало совсем темно. Мы устроились возле костра, приготовили картошку и начали рассказывать друг другу страшилки, деловито потягивая пиво. Пламя постепенно затухало, мы взрыхлили золу у края костра и засунули туда картошку. После Витька подхватился и отошел в лес, справить малую нужду.

   Я остался один у костра. Ковыряясь палкой в пепле, поглядывал по сторонам. Хорошо помню, как тени на границе света и тьмы стали приобретать какие-то немыслимые очертания. Не могу точно передать словами, что мне примерещилось. Впоследствии буду думать, будто бы тени принимали очертания женских фигур, но это не так, - Саша запнулся, поднес правую руку к лицу и стал поглаживать большим и указательным пальцами переносицу.

   - Если вас когда-нибудь охватывало беспричинное беспокойство, вы поймете меня. Ночь была какой-то не такой, отблески костра казались зловещими, а сердце ни с того ни с сего начало биться сильнее. Воздуха стало не хватать, руки и ноги окостенели, а голова закружилась. Я торопливо отвел взгляд в сторону, вперился глазами прямо в костер. Стало легче, но смутная тревога только усилилась, - он вздохнул, отвел руку от лица. - Потом вернулся Витька, отпустил глупую шутку, я захохотал, хотя было не до смеха.

   Пока картошка жарилась, я по большей части молчал и озирался по сторонам. Постоянно возникало чувство, будто у меня за спиной кто-то сидит. Витька, казалось, не заметил моей тревоги, веселился пуще прежнего. Обычно он не отличался словоохотливостью, но тут его словно прорвало. Уже потом, когда все закончится, я приду к выводу, что его охватили похожие ощущения. Болтовней он пытался разрядить обстановку, сам же чуть не дрожал от страха!

   Костер погас, угли слабо тлели, мы нехотя съели картошку и забрались в палатку. Не спалось. Я ворочался с боку на бок, Витька, наоборот, лежал недвижимым. В конце концов мне удалось задремать. Хорошо помню, как во сне опускался вниз по лестнице. Вокруг становилось темнее, накатывали волны липкого ужаса, ступени были скользкими, я опирался рукой о стену, дабы не упасть. Внутренний голос советовал повернуть назад, но ноги сами вели меня вниз. А потом спуск прекратился и, как это часто бывает во снах, я очутился в совсем другом месте - темном-темном гроте. Блеклый свет проникал туда из небольшого отверстия у потолка. На дне грота раскинулось кладбище. Одна могила оставалась не зарытой, у ямы лежало окровавленное тело женщины. Она оставалась жива, отчаянно нашептывала "Беги! Беги! Беги!" Но даже ее слова не остановили меня - я продолжал двигаться вперед. Подошел к могиле, взглянул на надгробный камень. Мелкими буквами было выбито чье-то имя и даты. Я наклонился посмотреть, но тут стены грота обрушились и обвалились прямо на меня. Пробуждение оказалось стремительным: яркий свет ударил в глаза, Витька выкрикивал мое имя.

   "Сашка! Снаружи кабан! Проснись Сашка! Там кабан!" - вопил он, размахивая фонариком из стороны в сторону.

   Ничего не понимая, я подхватился, сам не зная почему вылетел из палатки, выхватил из кармана перочинный ножик. А снаружи стояла настоящая ночь: ни звезд, ни месяца, лишь густая непроглядная тьма и блуждающий лучик фонарика. Витька вылез следом.

   "Ты видишь его?! Бросай в него чем-нибудь!" - кричал он.

   - Вам когда-нибудь приходилось видеть, как кошмарные сны претворяются в жизнь? - обратился Саша к нам. - То, что случилось потом, сильно хотелось списать на разыгравшееся воображение. Но я глубоко убежден - всё происходило наяву.

   Луч фонаря осветил западную окраину поляны - там лежала зарезанная женщина! Витька повернулся в противоположную сторону - на деревьях болталось тело еще одной покойницы. Луч упал на землю прямо перед нами - там убитая с перерезанным горлом.

   Охваченный неописуемым ужасом я посмотрел на своего друга и увидел перед собой мертвеца с высохшим лицом, обвисшей кожей, пустыми глазницами. Последнее, что помню - бег. Дороги не разбирал, на ветки, хлеставшие по лицу, не обращал внимания, несколько раз спотыкался, но снова вставал и бежал дальше. В себя пришел только утром. Лежал у железной дороги и беззвучно ревел.

   - Так, Сашке больше не наливать, - усмехаясь, заявил Олег. - Напился, теперь вот сказками в стиле Синей Бороды нас пугает.

   Я слабо улыбнулся, однако Толик оставался серьезен.

   - Не пойму, какое отношение эта история имеет к нашему разговору, - высказал я своё мнение.

   - То был Андреевский лес, - тихо добавил Саша.

   Мне это название ни о чем не говорило, но Толик переменился в лице. Даже Олег стал серьезнее.