Я украду твоё сердце

И вдруг тишину в комнате нарушает тихий стук.

− Ваше высочество, извиняюсь, что потревожил, но к вам тут лекарь ломится, − доносится до нас голос Самада из гостиной. − Говорит, что процедуру лечения больше никак нельзя откладывать.

Вспыхнув, я тут же пытаюсь выбраться из-под Азима. Тот на миг сжимает меня крепче, а потом всё же отпускает, вздохнув с досадой.

− Скажи ему, пусть подождёт, пока его не позовут, − гаркает раздражённо.

− По-моему тебе уже явно лучше, − со смущённым смешком бросаюсь я к своему платью. – Вот и голос прорезался.

− Ты моё лучшее лекарство, − ухмыляется в ответ его босварийское высочество, не отказывая себе в удовольствии нежить взглядом моё тело и следить за каждым движением, пока я одеваюсь. – Когда он уйдёт, мы продолжим.

− Ещё чего. Шустрый какой, − фыркаю. – Пока не выздоровеешь полностью, никаких «продолжим». Вот когда хали Тафир скажет, что ты здоров и тебе можно напрягаться, тогда и… осуществим наш брак.

− Ты сейчас серьёзно? – приподнимается на подушках Азим. Чёрные глаза вспыхивают лихорадочным огнём. – Я говорил о поцелуе, но если ты… всерьёз хочешь и готова…

− А что? Похоже, что я шучу? – замерев поднимаю на него взгляд. Но, опомнившись, продолжаю быстро одеваться. – Мы официально помолвлены. С согласия и одобрения наших семей. Я тебя люблю. И слишком сильно переволновалась за тебя, пока ты не жалея себя разбирался с врагами Босварии. А потом ещё больше испугалась, когда твой дядя сказал, что ты загоняешь себя в могилу. Так что отступать теперь не намерена. У меня было более чем достаточно времени, чтобы понять, как я к тебе отношусь, чего хочу и без чего уже не смогу. Не смогу без тебя, если ты вдруг не понял. Я хочу быть твоей женой, Азим. Хочу, чтобы ты стал моим мужем как можно скорее. Хочу быть уверенной, что ты теперь от меня никуда не денешься. Можешь считать меня избалованной эгоистичной принцессой, но я Сэйнар. Сэйнары своего никогда не упускают. А ты мой, Азим Босвари. Я уже говорила об этом. А ты подтвердил.

С этими словами я застёгиваю последнюю пуговичку на своём воротнике. И несколькими хорошо заученными пасами, сопровождающимися не менее привычными заклинаниями, разглаживаю юбку.

− И сейчас подтверждаю, − немного ошеломлённо соглашается Азим.

− Вот и замечательно, − киваю с невозмутимым видом. – Пока хали Тафир будет тебя лечить, я хочу всё-таки осмотреться в доме. И прикажу подать нам ужин. Тебе нужно хорошо питаться, чтобы быстрее восстановиться.

− Хорошо, Ники. И позови ко мне ещё Самада, или Эльчина. Мне нужно с ними переговорить.

Хали Тафир, как я и предполагала, решил дождаться приглашения к принцу в гостиной. Тут же обосновался и Самад, из-под полуопущенных век лениво наблюдая за пожилым лекарем.

− Можете войти, хали Тафир. Самад, тебя принц тоже пожелал увидеть, − сообщаю мужчинам, а сама отправляюсь заниматься своими не менее важными делами. Чем лучший уход я обеспечу Азиму, тем быстрее поставлю его на ноги.

Глава 34

Азиму действительно стало намного лучше. Настолько, что лекарь даже разрешил ему самостоятельно подняться с кровати, принять ванну и поужинать в гостиной за столом, а не в столь раздражающем его лежачем положении. Возможно, этим хали Тафир попытался компенсировать принцу необходимость придерживаться определённой диеты некоторое время. Чтобы поддержать любимого я заявила, что буду есть то же самое, что и он. Тем более, что ничего ужасного в бульоне, каше и отварном мясе без острых специй не вижу.

− Ты расскажешь мне о том, что это был за заговор и почему для его раскрытия понадобились такие радикальные меры? – спрашиваю, когда Азим с кислым видом доедает свою порцию и устало откидывается на спинку кресла.

− Ты уверена, что хочешь это знать? – смотрит он на меня.

− Да. Я хочу понимать, что происходит в твоей жизни, и с какими сложностями нам придётся столкнуться.

− Ники, все сложности я возьму на себя… − начинает Азим.

− Это ты мог бы говорить какой-нибудь босварийке, или другой трепетной девице, привыкшей прятаться за мужскими спинами. Но раз уж выбрал своей будущей женой принцессу из рода Сэйнар, смирись с тем, что в семейной жизни я буду не за твоей спиной, а рядом с тобой, плечом к плечу. И все жизненные невзгоды мы преодолеем вместе. Ты ведь сам мне говорил, что далеко не такой закостенелый поборник старых традиций и правил, как я думала о тебе раньше. Вот и докажи. Расскажи мне правду, чтобы я могла понимать суть происходящего. Я так понимаю, всё заварилось после того, как тебя в Эстебеле случайно заметил тот мерзковатый хали Умар? Он был одним из заговорщиков?

Отложив вилку и нож, я тоже отодвигаюсь от стола, устремляя на жениха внимательный требовательный взгляд.

− Доказать, значит? – криво усмехается он. – Хорошо. Я расскажу. Ты права, всё заварилось действительно после той встречи. Но началось всё гораздо раньше. Ещё три года назад. Тогда, когда мой отец отрёкся от права наследования босварийского трона, дед заключил мир с Сэйнаром, а ставший главным наследником Корим в придачу ещё и женился на сэйнарке, тут же начав препроводить в действие множество реформ, ставших поперёк горла всем, кому и со старыми традициями жилось хорошо.

− То есть, всем мужчинам? – фыркаю я.

− Не всем, − качает головой Азим. Щурится иронично. − Что бы ты не думала об этом, Ники, в Босварии всё же хватает адекватных, образованных и прогрессивных в своих взглядах, представителей мужского пола, которые понимают несправедливость и даже элементарную неразумность старых порядков, касающихся женщин и их прав.

− Но почему-то мне кажется, что эти мужчины уж точно не составляют собой большинство в вашем обществе.

− Тут ты права. Не большинство. Большинство это обычные люди, которые живут так, как жили веками их предки. Но таких несложно заставить подчиниться и принять новые законы и порядки. Понятно, что в один миг поменять многовековой уклад невозможно, и многие из тех, кто искренне считает своих женщин неразумной собственностью, ни за день, ни за пару лет не осознают, как были не правы. Да и сами женщины, которых с детства учили во всём подчиняться и быть молчаливой тенью за спиной мужчины, возможно никогда не смогут переломить это в себе. Но вода камень точит, как известно. Сменится одно-два поколения, и уже наши дети и внуки будут жить совсем по-другому.

И вот как я могла считать этого человека закостенелым традиционалистом? Слушая рассуждения Азима я всё больше убеждаюсь, что моё сердце сделало самый правильный выбор.

− Но это всё станет возможным, если продолжить планомерно менять законодательство и жизненный уклад босварийцев. Изменения всегда являются результатом труда активного меньшинства, имеющего твёрдые убеждения, продуманный разумный план действий, и достаточную силу характера для достижения поставленных целей. Сейчас у власти в Босварии стоит именно такое меньшинство во главе с самим королём и королевой. Но, как ты понимаешь, есть и другая сторона медали. Активная оппозиция. И речь идёт не о старой аристократии, представители которой до сих пор входят в королевский совет и спорят до посинения со сторонниками реформ, отстаивая устаревшие порядки и традиции. А о тех фанатиках, которые готовы идти по головам, лишь бы добиться своего. И для них Корим и Камэли являются главными врагами, которых нужно во что бы то ни стало свергнуть с трона, чтобы привести к власти правильного, с их точки зрения, короля. Таковым они все эти три года считали меня.

− Как сына Гедаша Босвари, известного своими традиционными взглядами и враждебным отношением к Сэйнарам? – хмурюсь я.

− Да. Несмотря на то, что я официально поддержал Корима, многие считали, что с моей стороны это всего лишь вынужденная игра на публику. И что достаточно лишь посулить мне реальный шанс занять место дяди на троне, и я сразу же ухвачусь за эту возможность. Подобные предложения в завуалированной форме уже не раз поступали мне за эти три года. Я неизменно отказывался, давая понять, что моя позиция по-прежнему твёрдая. Но заговор набирал обороты, подполье росло, начались смерти среди сторонников короля. Сначала в провинциях, потом в столице. Полгода назад случилось первое покушение на Корима. Потом они попытались убить Камэли. Мы с ног сбились, разыскивая этих фанатиков и их лидера. Но все, кого удавалась задержать, были лишь мелкой шушерой, не обладающей никакой реально полезной информацией.