Я украду твоё сердце

Замерев, я прикрываю на миг глаза. Значит, моим надеждам не суждено сбыться. Всё-таки отец в этом замешан.

− А мама? – спрашиваю тихо.

− Её Гедаш с собой не взял. Наверное, потому, что никакой информации от неё невозможно получить. Мне неприятно это сообщать тебе, но, кажется, твоя мать окончательно повредилась рассудком. Я приставил к ней лучшего целителя души и дополнительную охрану.

Можно сколько угодно говорить себе, что это неизбежно, когда раз за разом, с каждым своим приездом, смотришь в пустые глаза матери и слышишь от неё один лишь бессмысленный бред. Но даже это не подготовило меня к осознанию, что она необратимо больна и это уже никогда не изменится.

Это больно.

− Я знаю, что она была сослана королевским указом, как и отец. Но всё же прошу, позволь забрать её в один из своих дворцов, когда всё закончится, чтобы обеспечить должный уход и лечение. Это мой сыновий долг позаботиться о матери, когда отец её бросил.

− Конечно, Азим. Я разрешаю.

− Благодарю. Уже этой ночью я напишу Умару и сообщу, что передумал и согласен на их предложение.

Хочу покончить с этим как можно скорее.

− Думаю, с этим лучше подождать пару дней, − качает головой Корим. – Чтобы они убедились, что тебя действительно разыскивают, как преступника. Тогда тебе с большей готовностью поверят.

В его словах есть смысл. В принципе... куда мне спешить? Всё равно мне уже нечего терять.

Возможно арест и не убедил Ники в том, что предъявленные мне обвинения справедливы, а вот мой побег – это невозможно объяснить какой-либо другой причиной, кроме моей вины. Особенно, когда в этом будут уверены все, включая её семью. Ведь именно эта всеобщая уверенность является залогом того, что наш с Коримом план сработает – шпионскую сеть наших врагов недооценивать нельзя. И даже если я выживу и смогу рассказать Ники всю правду, она никогда не простит мне те страдания, которые я причинил ей.

Она обещала мне неделю. Я сумел разрушить всё значительно раньше.

Боль от этого осознания тупой иглой засела в сердце, погружаясь всё глубже и глубже, угрожая со временем полностью уничтожить меня. И я даже не буду этому препятствовать. Но это будет потом, когда я исполню свой долг, предотвращу переворот и кровопролитие, и смогу позволить себе думать о том, что мог бы иметь, но безвозвратно потерял.

Сейчас же мне нужно сосредоточиться на деле.

− Что с янгардой? Вычислил предателей среди своих яншар? – спрашиваю, заставив себя отодвинуть мысли о Ники на потом.

− У меня несколько подозреваемых… − начинает Корим, и следующие полчаса мы проводим за подробным обсуждением наших действий и планов.

А когда он уходит, использовав портальный амулет, я зову братьев Гур и делаю то, что собирался. Отправляю их защищать девушку, чья жизнь для меня уже давно стала важнее собственной.

Глава 27

Уничтожив до основания все мои чаянья и надежды, Тайрэн попытался как-то сгладить ситуацию. Обнял меня и долго держал в своих объятиях, утешая и успокаивая. Чувствуя мои эмоции, он постарался найти слова, чтобы унять мою боль, убеждал, что Азим недостоин моих страданий, много ещё чего говорил… кажется… я не помню. Я тогда мало что могла соображать. И на следующий день тоже. И на следующий…

Мне было настолько больно, что я просто замкнулась в себе, почти прекратив реагировать на внешний мир. Вроде бы ходила, что-то делала, краем сознания замечала, что меня охраняют на каждом шагу, разговаривала с Раминой, братьями, племянниками, отвечала на вопросы Тая, а в душе разрасталась удушающая пустота, неотвратимо засасывающая меня, лишающая воли к жизни.

Весь мой мир оказался разрушенным до основания. Мою близняшку, половинку моей души, мою Софи, похитили из-за меня. А мужчина, которого я полюбила всем сердцем, оказался убийцей и предателем.

Я не верила. Разрывалась между доводами рассудка и своим глупым влюблённым сердцем, которое твердило, что это всё неправда. Я не могла понять. Как он мог? Как?!

Я же доверилась ему. Поверила, что он не такой. Всем сердцем поверила. Неужели всё это было обманом?

Если бы не тот факт, что Азим сбежал, я бы наверняка восстала против решения брата, нарушила его запрет и всё равно попыталась попасть в Босварию, чтобы увидеться с любимым, посмотреть ему в глаза, убедиться, что сердце мне не лжёт. Нашла бы способ добиться своего. Но теперь это бессмысленно. Он сбежал. И тем самым буквально расписался в своей причастности к тому, в чём его обвиняют. Даже если сам не совершал этого ужасного покушения.

Мне не к кому бежать. Я не знаю, где Азим теперь. Он меня бросил.

Сегодня уже третий день после моего возвращения. И проснувшись с утра, я впервые почувствовала, что дышать стало чуточку легче. Нет, боль никуда не делась. Но немного отступила, позволяя взглянуть на окружающий мир более осмысленным взглядом. Позволив вспомнить, что чувства к Азиму это не всё, что составляет мою жизнь. Что разбитое сердце не даёт мне права забывать о том, что у меня есть семья и… друзья. И если для семьи я сейчас мало что могу сделать, кроме того, что выполнять приказы Тайрэна, то вот о друзьях, которые уже наверняка волнуются, куда я пропала, вспомнить должна была гораздо раньше. Особенно об Адаль, за чью безопасность я в некотором роде несу ответственность. А я даже не написала, когда вернулась.

Первым порывом после этого осознания было немедленно сбежать из дворца, как я делала множество раз раньше. Но представив, что подумает Тай, если я вдруг исчезну не предупредив, поняла, что просто не имею права так поступать. Не после всего того, что случилось. Да и вряд ли у меня получится улизнуть так же легко, с учётом того, сколько охраны он ко мне приставил.

Надо выбраться в город как-то по-другому. Но как?

Именно за размышлениями на эту тему меня и застаёт Рамина. А ещё за завтраком, в котором я рассеянно ковыряюсь.

− Доброе утро, Ники, − здоровается она, садясь напротив меня и выхватывая из блюда с фруктами сочную грушу. – Как твоё самочувствие?

− Доброе. Нормально, − пожимаю плечами. – Присоединишься ко мне? Приказать подать тебе что-то?

− Нет, я уже завтракала, − слышу в ответ. – Но компанию составлю.

Наверное, дело в моём сегодняшнем прозрении. Потому что наблюдая за невесткой, я замечаю то, чего не видела все эти дни, поглощённая своими чувствами. Тени под глазами. Грусть и какую-то даже горечь во взгляде. Усталость во всех движениях обычно очень энергичной и деятельной ведьмочки.

− Ты плохо спала этой ночью? Что-то с детьми? – спрашиваю тихо, хотя уже каким-то внутренним чутьём понимаю, что дело не в детях.

− Я так плохо выгляжу? – невесело усмехается Рами.

Скосив взгляд на свою камеристку, показавшуюся в дверном проёме, я кивком головы прошу её оставить нас наедине. Служанка, понятливо склонив голову, удаляется и закрывает за собой дверь моей гостиной.

− Выглядишь усталой. И расстроенной, − произношу, снова посмотрев на Рамину.

Почему-то вспоминается, с какой досадой брат признался, что его жена отказалась говорить, где искать нас с Азимом. Наверное, для их семьи вся эта ситуация тоже стала серьёзным испытанием.

− Тай очень разозлился, когда понял, что ты знала о том, что нас с Софи ждёт? – склоняю голову набок.

Вздрогнув, Рами замирает на секунду. Прикрывает глаза, опустив руку с грушей.

− Мы… справимся. Наверное, − произносит тихо. – Я не могла поступить иначе. Всё это должно было произойти. Так нужно. И мне очень хочется верить, что он со временем это поймёт.

Не знаю, возникали ли между ними раньше такие разногласия. Мне кажется, что нет.

Не представляю, каково это – когда твой дар становится между тобой и любимым человеком. Только теперь я начинаю понимать, какой это ужасный груз и страшная ответственность. Знать варианты будущего и решать, какому суждено сбыться, а какому нет. Позволять близким страдать, потому что так будет правильнее в целом. Это жутко. Не знаю, смогла ли я бы так.