Страница 7 из 8
- Слежу за убийцей, - произнес книжник. - Если хотите, помогите мне с ним расправиться.
- Я ухожу из города, - сквозь зубы процедил Ульрик.
- Дайте угадаю - через восточный ворота? Вас там поджидают, схватят и казнят на месте. Идите, чего уж там.
- Откуда ты знаешь?
- не ваше дело, - грубо ответил Антоний.
- Как ты смеешь разговаривать...
- Языком. Там в лесу вы были вооружены и закованы в допехи. Здесь, - Антоний прижал лезвие кинжала, который сжимал все время в руках к животу Ульрика, - все переменилось. Если поможете мне, я выведу вас из города, нет - вы погибнете. Решайте.
- Все это ради какого-то толстяка трактирщика? - Ульрик смирился с тем, что проиграл и теперь. Он натерпелся унижений за эти три дня, не время задирать нос теперь. - Почему бургомистр его покрывает.
- Нет, убийца - примар, ну, то есть, бургомистр. Вас он, похоже, сумел обмануть.
Выходит Ульрик разгадал его сразу. Мог бы прикончить там, в темноте и ничего бы этого сейчас не происходило.
- Хорошо, я помогу, - согласился Ульрик, - заберу только золото, оно пригодится мне в дороге.
- Я жду, но поторопитесь, - грек спустился в самый низ, осторожно выглянул из трактира. Плач девочки был отчетливо слышен на улице города. Значит, всем обо всём известно. Толстяк-хозяин знал, стражники тоже, до горожан слухи должны были доходить. Ульрик вздохнул. Почему же тогда они напали на него, если знали, что он не виновен? Или поверили басням бургомистра-лжеца, собравшегося казнить Ульрика? Откуда обо всем этом известно Антонию и зачем грек вообще полез в эту историю?
Рыцарь отогнул половицу, достал два кошеля золотом. Из он унесет, но как быть со всем остальным? Ульрик заметил грязное одеяло, валявшееся в углу, ухватил его, на скорую руку соорудил котомку, побросал свои пожитки и спустился вниз.
- Много же у вас золота, - заметил Антоний. - Пойдемте, да поскорее. Я не слышу девочку.
Они вдвоем бежали по тихим ночным улицам. Антоний сжимал в руках странные палки, каких Ульрик никогда не видывал. Что это за диковинные предметы?
- Тихо, - книжник остановился выглянул из-за угла. Крестоносец последовал его примеру. Толстый трактирщик что-то лепетал, двое стражников направили на него копья, бургомистр не обращал на происходящее внимание, разглядывал девочку, поглаживал ее по голове.
- У меня нет меча, - прошипел Ульрик. Он был в ярости. Действительно бургомистр! Он хочет убить девочку, которой и шестнадцати наверное не исполнилось. Хуже этого, за свои проступки он рассчитывал казнить Ульрика. Не получится.
- Возьмите, - Антоний протянул Ульрику свой кинжал, сам достал палку. - У нас немного времени, они договариваются о цене. Толстяк затребовал слишком много, его могут убить. Когда нападем, постарайтесь убить стражников, бургомистра не трогайте, не нужно поговорить с ним.
Отлично, теперь Ульриком командовал грек-простолюдин! Рыцарь вздохнул и напомнил себе, что не время спорить. Антоний разжег огонь с помощью огнива, которого Ульрик никогда не видел, поднес пламя к одной из алок. С одного конца палки заструились искры, Ульрик перепугался, отпрянул.
- Это колдовтсво? - спросил напуганный, но в тоже время охваченный любопыством рыцарь. Антоний не ответил. Он вышел из-за угла и что-то прокричал. Бургомистр изменился в лице, бросился бежать, позабыв и о девочке и о толстяке-трактирщике. Страднике, наоборот, направились к Антонию. Тот выставил впереди себя палку. Через мгновение из нее вырвался огненный шар, угодил в одного из охранников. Ничего подобного Ульрик никогда не видел. Следом за первым, от палки отделился еще один.
- Нападай, чего ждешь, - заорал книжник на Ульрика.
Шары до безумия напугали стражников, один бросил копье, закрылся щитом, второй закричал, бросился в бегство. Не выпуская палку из рук, книжник погнался толи за стражником, толи за бургомистром. Когда колдун убежал, Ульрик почувствовал себя увереннее. Сначала толстяк, за то, что позволил украсть лошадь, копье и щит.
Трактирщик неистово крестился и даже не заметил, как к нему подобрался Ульрик. Крестоносец перерезал горло толстяку. Стражник не успев толком прийти в себя, швырнул в Ульрика щитом, но угодил в плечо, не причинив никакого вреда. Ульрик побежал на стражника, тот заголосил, бросился спасаться.
"Слишком много шума", - пронеслось в голове у Ульрика. Но почему же горожане не выходили на улицы, почему не любопытствовали, что же творится снаружи?
Стражник не заметил крупного камня, ударился об него ногой, упал на землю, Ульрик налетел на него сверху, поднес нож к горлу и хотел уже убить того, но тут услышал плач. Стражник рыдал и весь трясся.
"Ну и ничтожество", - успел подумать крестоносец, перед тем, как убить противника. Оставалось отыскать книжника. Что если его убили? Горожане могли бездействовать, смириться со страхом, жить вместе с ним, каждый раз убеждая себя, что они казнят виновного. Но стражники, сами являясь воплощением страха, не остановятся. Нужно было спасаться. Пускай книжник выбирается, как знает, Ульрик отыщет свой путь. Рыцарь побежал в обратную сторону, вернулся на то самое место, где началось сражение. Возле трупа толстяка склонилась маленькая девочка, та самая, которую трактирщик продал своему бургомистру. Она действительно его родная дочь! Зная, что с ней произойдет, толстяк все-таки привел ее сюда. И после этого крестился, рассчитывая, что Бог защитит его от праведного возмездия.
Девочка услышала приближение Ульрика, подняла на него глаза. То, что произошло потом, крестоносец ни за что не смог бы предвидеть. Девочка бросилась на него, громко выкликая одну и ту же фразу на своем языке. Из домов начали выходить люди, они тоже что-то выкрикивали. Девочка налетела на Ульрика, укусила его за ногу, расцарапала живот, не переставая, колотила кулачками. Рыцарь сумел оторвать дитя от себя, и побежал в обратную сторону. Он подхватил оставленную котомку, высыпал ее содержимое, отбросил кошельки с золотом в сторону, спрятал кинжал за пояс и, сжав в руках два наиболее ценных для него предмета, бросился бежать. Улица уже озарилась огнями факелов, валахи уже произносили свои проклятья, давая слово казнить убийцу. Крестоносцу оставалось надеться, что он сумеет прорваться через западные ворота. Если нет, судьба его предрешена.