Угадай кто папа

Мы болтали о предстоящей поездке в Новосибирск, о долгожданном знакомстве. В красках представляли себе, как пройдёт их встреча, и даже сошлись во мнении: Тима будет в восторге от Тимура. Этот ребёнок не может не влюбить в себя с первого взгляда.

Сама же я не удосужилась предупредить сына о долгожданной встрече с отцом. Я даже подумывала о том, чтобы подойти к этой новости постепенно: через пару дней знакомства, или недель, или лет.

Я не хотела раньше времени его обнадёживать. Мало ли, может его папочка придёт к выводу, что погорячился с поспешным решением обзавестись семьёй.

Как выяснилось не зря я держала язык за зубами и не рассказывала сыну о его настоящем папаше.

Ближе к вечеру я места не могла себе найти. В голову лезли разнообразные мысли вплоть до того, что по дороге с ним могло приключиться что-то страшное.

Я судорожно сжимала телефон в руке, но гордость не позволяла мне и пальцем шевельнуть, чтобы отыскать его номер в списках контактов. В итоге я выбрала меньшее из двух зол: заняла себя за просмотром социальных сетей. Там-то я случайно и обнаружила снимок.

На фотографии, которая была обнародована глубокой ночью, красовался Тима. Весь из себя такой беззаботный, с обнажённым торсом, отпечатками красной губной помады на груди и взъерошенными волосами. Но самое отвратительное, что было на этом снимке — Тима страстно зажимал мою горячо любимую подругу. Они душили друг друга объятиями, лёжа на той самой кровати, на которой тремя днями ранее я провела с ним ночь.

Внутри меня зарождалась настоящая паника. К горлу вмиг поступила тошнота. Поджилки затряслись, окутывая тело неприятной дрожью.

Я не могла в это поверить. Боль и обида со скоростью света заполнили собой все потаённые уголки моей израненой души. Чувствовала, как дыхание спёрло. Я всё пыталась хватать ртом воздух, но лёгкие ни в какую не слушались. Они будто бы работали в полсилы, поскольку их так же предали, как и меня.

Нет! Тима не поступил бы так со мной!

— Дочка, знаю, совсем скоро приедет Тимофей, но раз ты ещё не сообщила Тимурчику, то, может быть, он съездит с дедушкой на тренировку перед отъездом? Пусть погоняет шайбу напоследок, а позже вы за ним заедете. Неизвестно ведь когда вы теперь приедете к нам. Боюсь, у вас появятся другие заботы, — громко сказала мама, чем вывела меня из оцепенения. Вздрогнув, я смахнула слёзы, крупными горошинами скатывающиеся по щекам. Мама обошла кухонный островок и в ужасе глянула на меня. — Что случилось? Почему ты плачешь?

— Ничего, мам, — пискнула, задыхаясь от собственных слёз. Я отвернулась от неё в надежде, что поймёт и оставит меня одну. — Давай потом.

— Что я тебе говорила? — метнула она на меня свой фирменный сердитый взор, нависая над моей сгорбившейся фигурой как скала. — Ты не должна держать всё в себе. От этого будет только хуже. Что произошло? Выкладывай сейчас же!

Тяжёлая голова безвольно упала на поверхность стола. Я накрыла её руками и всерьёз задумалась о лоботомии.

Я сделаю этой гадине лоботомию, если ещё хоть раз увижу перед собой её лживую физиономию.

— Мам, Тима обманул меня. Он не приедет.

— С чего ты взяла? Он тебе позвонил?

— Нет! Вот это говорит за него куда красноречивей, — продемонстрировала ей телефон, на экране которого всё ещё отображался ненавистный снимок. — Гляди! Это Тима и моя подруга… Теперь уже бывшая подруга. Судя по всему, они провели вместе ночь.

Мама озадаченно хмыкнула, с презрением глянув на фото. Она отложила телефон в сторонку и начала суетливо копошиться в шкафчиках.

— Вы разве договаривались о чём-то большем, чем о знакомстве с Тимуром?

— Он мне столько всего наобещал, — прогнусавила, корчась от горечи. — Он говорил о том, что заберёт нас к себе в Казань, назвал нас своей семьёй и при первой же возможности обо всём этом забыл, кувыркаясь с Алиной. А она? Как она могла пойти на такое, зная, что он для меня значит? Что он значит для Тимура… Это же какой-то дурдом.

— Выглядит всё довольно странно. Позвони ему и потребуй объяснений. Ты имеешь на это полное право, раз до этого вы вели такой многозначительный разговор.

Мама поставила передо мной кружку с тёмной жидкостью внутри, но, судя по запаху, на чай было мало похоже. Решив, что это алкоголь, я залпом выпила всё содержимое.

Облом.

Успокоительное, да и только. Алкоголя в этом доме точно не найти.

— Не хочу даже слышать его мерзкий голос. Если повезёт, то ничего, кроме оправданий я не услышу.

— Ты не думаешь, что между ними не было ничего? Это же просто фотография.

— Мне хотелось бы верить, но это уже не имеет значения. Я всё решила для себя, — с необычайной лёгкостью заявила я, пребывая под действием успокоительного.

Надо бы спросить у мамы что за чудодейственную жижу она мне подсунула и обзавестись такой же. А лучше сразу ящиком.

— Я бы на твоём месте всё разузнала прежде, чем делать поспешные выводы.

— Да, мам, но, к счастью, ты не на моём месте.

Спустя время мы отправились на стадион, где отец тренирует малышню, оттачивая базовые навыки за игрой в хоккей.

Тимур был счастлив в очередной раз посетить ледовую арену. Хоккей у него в крови, который передался ему от непутёвого папаши.

Я наблюдала за сыном с трибуны, за тем, с каким вдохновением он смотрел на детишек, что были постарше его. В этот момент по моим щекам непроизвольно покатились слёзы. Меня изводила одна-единственная мысль: а что если его родная мать не сможет переступить через свою гордость? Тогда Тимур никогда не будет гордиться тем, каким выдающимся хоккеистом стал его отец. Он никогда не сыграет на пару с ним, и Тима никогда не обучит его своим высококлассным хоккейным приёмам.

Никогда. Никогда. Никогда.

Если он не объявится сегодня, то у него больше не появится возможности увидеть своего сына.

Мне плевать.

Я тоже могу быть эгоистичной дрянью. Не одному ему топтать чужие души, смешивая их с грязью. Я так же уже разминаю свои конечности. Правило бумеранга ещё никто не отменял.

Пока я размышляла о скором будущем, телефон в сумке просигналил. Это было сообщение от моей коллеги: Кристин, ты это уже видела?

А следом за ним пришла ссылка на свежую статью в нашем онлайн-журнале. В ней говорилось о каком-то разоблачении.

Не успев толком ничего прочесть, я прокрутила статью вниз, где на снимке, сделанном специально для интервью, лицезрела нас с Тимой в обнимку.

В полнейшем замешательстве я начала вчитываться к текст статьи, борясь при этом с неконтролируемым потоком слёз.

«Шок! Известный хоккеист Тимофей Димуров хотел одурачить публику! У него почти получилось подсунуть фанатам фейковую новость о том, что он, якобы, встречается с никому неизвестной журналисткой Кристиной Феоктистовой.

Об этом нам поведала фотограф студии, где совсем недавно Димуров проводил сьёмку.

*** Рита, что вы можете сказать об этой парочке? Как понимаю, именно вы взаимодействовали с ними во время фотосессии.

— Да всё верно. Пожалуй, начну я с того, что на самом деле они не пара вовсе. Тимофей при мне выдумал этот сценарий для того, чтобы «подогреть» фанаток.

Всем нам известно, что любому мужчине нравится внимание к своей персоне. Они в восторге, когда вокруг них столько шумихи. Димуров оказался не исключением.

Я с полной уверенностью могу заявить, что во время съёмки между ними ничего не было. Никакой химии. Даже малейшей искры не вспыхнуло. Уж я-то точно знаю. Мне ежедневно приходится сталкиваться с подобного рода около любовными парочками. Я уже научилась с одного взгляда в видоискатель определять настоящие чувства передо мной или же хорошо сыгранные на камеру.

Взгляд, тактильный контакт с партнёром, элементарные прикосновения, всё это выглядит несколько иначе, когда между мужчиной и женщиной бурлит страсть и желание. Камеру ведь не обманешь, а меня и подавно.

Во время съёмки на свою партнёршу он не смотрел так, как обычно мужчина смотрит на женщину, если она ему хоть каплю интересна.