Владимир Мономах

И сразу же рухнул с таким трудом созданный порядок.

Гонец рассказал, как Давыд Игоревич наущал великого князя захватить Василька и как того схватили во дворце Святополка, а потом люди Давыда увезли его в Белгород и там в простой избе совершили над ним ужасное насилие, повалили па пол, придавили грудь доской и сели па нее так, что захрустели кости, и торчин острым концом ножа вынул глаза Василька. Затем Василька завернули в ковер и повезли па Волынь, где заключили в темпицу.

Теперь кругом война: Святополк и Давыд против Василька и Володаря; вновь поднимутся обиженные Святославичи; новые распри, войны, разорения и неминуемые набеги половцеш

Этого Мономах допустить не мог. Есть же рота, есть крестное целование. Весь русский мир был этому в послухах.

Наутро он приказал собирать в Любеч войско и послал гонцов к Давыду и Олегу Святославичам. Их падо сегодня же сделать своими союзниками, иначе завтра они станут врагами.

– Гонцы везли к Святославичам речи Мономаха: «Приходите в Городец, чтобы поправить зло, створившееся в Русской земле и среди нас, братьев, - нож ввержен в нас. И если этого не поправим, то большое зло явится среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги паши половцы, придя, завладеют землей Русской».

На этот раз Олег, наученный горьким опытом прошлого, не стал перечить Мономаху и откликнулся сразу. И он и Давыд сообщили, что вскоре будут вместе с дружками у Остерецкого городка, и действительно, через несколько дней выступили на Десну. Мономах, прождав братьев на Десне, двинулся к Киеву и велел им искать его в бору напротив города.

Один день простоял Мономах в бору, когда сторожи донесли, что по лесной дороге движется большое войско.

Вскоре братья уже сидели в шатре у Мономаха и договаривались о дальнейших действиях.

Олег домогался сразу идти на Киев и взять его пригтупом. Мономах понимал, что Олегу никогда не быть киевским князем, что он ненавидит Святополка за Старо-дуб, за Любеч, за то, что киевский князь слаб и корыстолюбив,.и отомстить ненавистным киевским боярам, взять добычу, которая поправила бы его личное состояние и состояние его смысленых людей, потерявших многое во время межкняжеской которы в 1096 году, представлялось Олегу весьма заманчивым. Но это не входило в расчеты Мономаха. Киев был для него особым городом: здесь княжил его отец, здесь, он надеялся, как самый сейчас сильный князь на Руси, как прямой наследник византийских императоров, будет княжить и он, а взять город на щит означало бы навеки потерять поддержку киевлян. Они проклянут его и его род во веки веков. Нет, брать Киев приступом было нельзя.

Шло время, а братья всо спорили в шатре, и ближние их бояре поддерживали этот спор, вступая в него все с полыми н новыми речами.

Помог спокойный, уравновешенный Давыд Святославич. Он не вмешивался в княжеские брани, принимал те города, которые ему давали, и теперь, не желая участвовать в новой войне, стоял на том, чтобы послать для начала послов к Святополку и решить все дело миром.

Сказали послы Святополку: «Зачем ты зло учинил Русской земле и вверг нож между нами? Почему ослепил брата своего? Если бы у тебя была какая вина на него, то обличил бы его перед нами и, доказав, вину его, и створил бы с ним так; а ныне объяви вину его, за которую ты учинил с ним это».

Святополк прислал ответные речи: «Поведал мне Давыд Игоревич, что Василько брата моего убил Ярополка, и меня хочет убить и занять волость мою, Туров и Пииск, и Берестье, и Погорину, а целовал крест с Владимиром, что сесть Владимиру в Киеве, а Васильку во Владимире. А надо мне свою голову блюсти. И не я его ослепил, но Давыд, который и привез его к себе».

И новые речи пошли в Киев: «Не ссылайся на то, будто Давыд ослепил его. Не в Давыдовом городе был он схвачен п ослеплеп, но в твоем городе взят он и ослеп-леп». Святополк полностью отрицал свою вину за новую княжескую распрю, все яснее и ясное намекая на желание Мономаха овладеть Киевом. И чем откровеннее говорил об этом Святополк, тем в. большее негодование, приходил Мономах. Конечно, все это злостный навет, зачем. ему шальной мальчишка. Басилько, чем он может помочь ему; но речи Святополка затронули, ^взбудоражили его истинные мечты о киевском столе, подняли из глубин души постоянно тлеющие надежды.:И за это Владимир еще более негодовал на Святополка.

После последнего ответа киевского князя стало ясно, что он не намерен просить у князей прощения, не хочет наказания Давыда, слагает с себя вину за начавшуюся распрю и готов к рати. Теперь князья решили перейти Днепр н обступить Киев. Вскоре первые их дружинники переправились через Днепр.

С киевских гор люди смотрели, как дружины союзных князей вышли из бора па днепровский берег, и тут же в городе началось великое волнение. Поднялись бывшие там приспешники Святославичей и Всеволодова дома, княжеская дружина заколебалась, и близкие к Святополку люди советовали ему бежать из Киева, а это означало бы отдать город в руки Мономаха. Тогда выступили другие, и их было больше, которые уговаривали Святополка покончить с князьями дело миром, не пускать Моиомаха в город. Киев бурлил, начали волноваться слободы, по улицам побежала челядь. В этот час Святополк, не надеясь на киевлян и боясь народного восстания, решил бежать из города.

Весь день шло свещание смысленых киевлян; было ясно, что город находится накануне больших потрясений, и каков будет их исход, никто сказать не мог. Но ясно было и другое: надо было спасать свои домы, богатства, земли от волнующихся смердов, ремесленников, городской голи.

Именно смысленые люди настояли на том, чтобы князь выслал к Мономаху митрополита Николая, к которому с уважением относился переяславский князь, и Всеволодову вдову, его мачеху - Анну, которую он чтил и слушал.

Едва Мономах в ладье переправился на правый берег Днепра, как от города к нему двинулось посольство. Впереди шел митрополит с епископами и игуменами, следом - княгиня Анна со своими людьми, за ними:видные киевские бояре.

И митрополит и княгиня просили Владимира и князей не начинать войны, пе губить Русской земли, не радовать половцев, которые не преминут воспользоваться новой княжеской которой и придут в Русь. И еще митрополит и Анна рассказали Владимиру про то, как бегают по городу взбудораженные холопы, и все большие люди находятся в большом страхе и смятении. Сегодня надо думать не только о своих обидах и счетах, но и о всей Русской земле, которую завещали им деды п прадеды.