Владимир Мономах

А уже через несколько дней Мономах вместе со Свято-полком, который ие раздумывая выступил против тестя, полагая, что завтра половцы могут прийти и под Киев, скакали по правому берегу Днепра навстречу врагам.

После весенней войны с Олегом и отражения Боняка дружины обоих князей были наизготове, и теперь собрать их и посадить па коней не составляло большого труда.

На подходе к городу князья замедлили бег своих дружин и ночь переждали напротив Переяславля, прячась в оврагах, а едва занялся рассвет, вышли из своих укрытий, тихо переправились через Днепр у старой засеки, у Зару-бинского брода, у самого городка Заруба и, иснолчась, бросились к городу. Половцы, стоявшие на берегу Трубе-жа под самым Перояславпем, не ведали о подходе русского войска с той стороны Днепра и лишь собирались идти на очередной приступ городских степ. Руссы не стали выстраиваться полком, а тут же с ходу верхами подскакали к реке и перешли ее. С той же стороны открылись городские ворота, и на врага направилось переяславское войско. Половцы, увидев, что и сзади и спереди им грозят русские рати, бросились бежать. В этой сече руссы не брали пленных, кроме самых знатных половецких воинов. Часть половцев задержалась вокруг своего хана, прикрывая его отступление. Какое-то время Святополк еще видел стяг Тугоркаиа, который колыхался в куче воинов, но потом руссы смяли половцев, стяг рухнул, и началось избиение иноплеменников. Их рубили, и кололи, и волочили крюками с коней. Весь день руссы преследовали врагов - и под городом, по берегам Трубежа, и дальше, вплоть до Днепра, и половцев полегло в этой сечо невиданное множество.

Только на следующее утро люди Сеятояолка отыскали Тугоркана та его сына, родного брата Святополковой жены. Оба бездыханные лежали они под грудой тел своих воинов. Святополк велел взять тело тестя, привезти под Киев и похоронить Б Берестове, только что разоренном другой половецкой ордой, между дорог, идущих в Берестов н Печерский монастырь.

В этой битве руссы взяли огромный полон, немало знатных половцев, ханских сыновей. После иее Мономах еще более укрепился в мысли, что воевать с половцами нужно не по-старому - отсиживаться по крепостям или гоняться за ними, если есть силы, от города к городу, а доставать их скрытно и неожиданно, все время применяя против врага разные хитрости, которыми прежде сами половцы не раз одерживали: победы над рус-самп.

Так вот внезапно, скрытно были опрокинуты половцы Китана, а потом взяты половецкие ъежи, так же неожиданно был и этот выход руссов с топ стороны Днепра.

Год за годом, месяц за месяцем накапливал Мономах военный опыт в начавшейся уже давно нескончаемой войне с половцами, и только теперь к нему пришли первые громкие яобвдм, хотя и прежде гонял он их от города к городу.

Но оставался еще другой страшный враг - Боняк, который сумел подчинить себе многие половецкие колена, рос и новый опасный противник ^- молодой хан Шару-каи, за которым также шли несметные вежи.

Половецкая степь объединялась в борьбе против Руси, которая по-прежнему раздиралась междоусобиями и несогласием князей, а самый опытный из них в военном деле - Владимир Мономах все еще не имел власти, чтобы заставить их объединиться в борьбе со страшным врагом всей Русской земли.

Вторично Боняк. с ордой вышел к Киеву так же внезапно, как и в первый раз. Вся русская рать была в этот день под Зарубой. Святополк и Мономах лишь собирали свои дружины, рассыпавшиеся в степи в погоне за разбитым противником.

Теперь становилось ясным, что Тугоркан и Боняк вступили в тесный союз в борьбе против Руста и разделили Русь между собой. Тугоркан взял на себя Переяс-лавль, поскольку и Киеве сидел его зять - Святонолк, а Боняк должен был ударить на Киев.

Так двойным, одновременным выходом половцы, видимо, собирались поставить' Русь на колени, отомстить Мономаху, запереть, а может быть, и пленять его в Переяс-лавле, сжечь ненавистный им город, запугать вконец слабого Святополка, оторвать его от союза с переяславским князем.

Боняк появился под Киевом внезапно ранним утром 20 июля 1096 года, когда город еще не пробудился ото сна. В утреннем сумраке сторожевые люди заметили какое-то движение в поле напротив городских ворот, но.не особенно обеспокоились, думая, что это идет какой-нибудь обоз либо из Переяславля, либо с Волыни. И лишь "когда стали различимы половецкие 'Стяги и бег коней начал сливаться в сплошной ровный., нарастающий гул, в Киеве тревожно ударили.колокола. Тяжелые, дубовые, кованные железом ворота закрылись перед самыми половцами.

Те не решились идти на приступ-: слишком силен и многолюден был Киев, -.слишком изобилен сствой и питьем, и жшвотш-гой, и колодцами, и сил у Бопнка на такой приступ не было - для того чтобы взять русский стольный город, надо было бы привести под его стены всю степь и не на одну неделю.

Не мешкая Боняк пошел по киевским пригородам, как и в прошлый выход, грабя и сжигая все дома, которые попадались иа его пути. И уже в первый день русские пленники, связанные крепкими волосяными арканами и сопровождаемые надсмотрщиками, потянулись по жарким июльским дорогам в глубь половецкого поля. Горела вся низина вокруг Киева, полыхали слободы, сизый дым поднимался к горам, заслоняя заднепровские дали. Разгромив по пути несколько деревень, половцы направились к Печорскому монастырю.

В этот час монастырь отдыхал. Мопахи спали после заутрени по своим кельям. Их разбудил громкий половецкий клич, и когда они выбежали из келий, то половецкие стяги уже стояли около монастырских ворот.

Хватая оружие, монахи бросались на стены монастыря, другие, спасаясь, бежали к задам, к огородам. Но было уже поздно: половцы высекли монастырские ворота, ворвались внутрь двора и пошли по кельям и церквам. Монахи обороняли каждую келью, ж половцы брали их приступом, высаживали двери, рубили защитников монастыря.

В кельях они брали все, что можно было унести, - иконные оклады, серебряные кресты, одежду, разный скарб. Потом они окружили церковь Богородицы, которую несколько черноризцев закрыли наглухо изнутри, и зажгли южные и северные ее ворота.