Страница 42 из 128
А 27 декабря от великого мучения преставился великий князь Святослав Ярославнч. По всему телу у него пошли желваки, и в несколько дней князя не стало. В тот же день Всеволод распустил войско по домам. Люди качали головами в недоумении: всего достиг Святослав Ярославич в свои неполных пятьдесят лет - утвердился на киевском столе, рассадил вокруг себя сыновей, накопил несметные богатства - золотом, серебром, тканями, сосудами, каменьями, подчинил себе Печерский монастырь, прослыл книгочеем и любомудром. И стал Святослав надменен, власть текла у него из глаз, веяла от напыщенного тела, слышалась в звуках его взвешенных, произносимых со значением слов. И вот он лежит, поверженный, несуществующий, жалкий, бездарный, завистливый и злой человек. И нет людям тепла от его памяти и его слов.
Тело князя повезли в Чернигов, в родовую Святослап-леву отчину, для того чтобы отпеть в храме Спаса. Туда же собралось Рюриково племя, оплакать своего родича.
Снова, как и у гроба Ярослава, как позднее на великие церковные праздники, как при перенесении мощей Бориса и Глеба, они стояли в молчании сомкнутым рядом: чуть впереди Всеволод - старейший в княжеской лествице из тех, кто обретался в русских землях, а чуть позади - Святославичи: Глеб, Олег, Давыд, Роман; стоят рядом с мачехой Одой, а возле нее малолетний единственный сын ее от Святослава Ярослав. На него уже никто не обращает внимания. Он наверняка затеряется
среди взрослых мощных Святославичей. Да и у Оды нет корней в Киеве, Владимир Мономах стоит рядом с шестилетним братом Ростиславом, здесь же Всеслав Полоцкий; рядом с матерью, Рослиславовой княгиней, отроки Рости-славичк (Василько, Володарь и Рюрик) - дети князя-изгоя; княгиня Анна - с маленькой Евпраксией, недавно родившейся сестрой Мономаха, другие Рюриковичи помельче, их жены, дети.
Всеволод стоял в тяжелом раздумье. Ему надлежало согласно старшинству занять великокняжеский стол; класть сама упала ему в руки, но жив скитающийся в дальних странах Изяслав; Киев полон сторонниками покойного Святослава, ненадежен Чернигов, а Святославичи - вот они, рядом, уже не дети, - взрослые князья, деятельные, долгие годы обделенные столами, землями.
Владимир пытался вслушиваться в молитву, хотел;:абыть о земном, смерть разом перечеркнула в его мыслях нелюбовь к Святославу, но суетные мысли одолевали. Мели отец займет великокняжеский стол, то где будет cn/uvii. on, Мономах? Вряд ли Всеволод позволит племянникам шшдсть почти псом и главнейшими русскими городами. Он чуть поднимал голоиу и смотрел искоса на Святославичей - они стояли скорбные, но видно было, что и их. мысли далеки от небесных, неземных забот. Ра-:-.ом все может измениться в их жизни. Если Всеволод станет первым, то кто станет вторым?
А над Черниговом уныло и тяжко вздыхал колокол храма Спаса, и галки, вспугнутые его густыми звуками, темной сетью висели над куполами, и их встревоженный гомон витал над застывшим в молении городом.