Ябеда

— А ты уже придумала, что наденешь на выпускной? — Мила прекрасно видит, как налились солёной влагой мои глаза, как тюбик с блеском для губ дрожит, зажатый в непослушных пальцах, а потому спешит сменить тему.

— Пока нет. — Отвожу взгляд, дабы Камилла не уличила меня во лжи.

Я знаю, как ей хочется блистать на выпускном и затмить всех своей красотой — да-да, именно красотой, а не теми дурацкими идеалами, навязанными нам дорогим глянцем. Вот только как сказать Камилле, что сама я праздник решила пропустить? И дело не в том, что 11 «А» не успел занять должного места в моём сердце, просто всё это веселье не для меня! Да и денег на платье и причёску нет, а просить у матери я не хочу: хватит того, что она ежедневно напоминает мне, где и за чей счёт я сейчас живу.

Мои мысли прерывает звонок мобильного и всего четыре пресловутые буквы на экране.

— Тася, — встревоженно бормочет мама, —ты ещё в школе?

— Да. — Поправляя лямку рюкзака на плече, отхожу немного в сторону. — Иван Григорьевич где-то задерживается.

Мне несказанно повезло с водителем. Иван Григорьевич — чумовой старичок с необычайно приятным чувством юмора, но главное — он умеет хранить секреты! Несколько раз ему удавалось в обход указаниям Мещерякова свозить меня до реабилитационного центра, где сейчас проходит лечение отец. Вот и сегодня он обещал помочь…

— Тася, Иван Григорьевич не приедет, — с придыханием произносит мать. Вообще её голос кажется мне странным, чересчур взволнованным, что ли. Но по-настоящему странной звучит её просьба: — Дочка, возьми такси, ладно? И уезжай! К отцу, к Миле — куда угодно! Сходи в кино, погуляй по магазинам— не важно. Развейся, отдохни!

— Что-то случилось? — Необъяснимая тревога волнами расходится по телу. — С Иваном Григорьевичем что-то?

— С ним всё в порядке, — спешит с ответом мать и тяжело дышит в трубку. — Гера из клиники сбежал, дочка, и я не знаю, в каком состоянии его найдёт Вадим. Я позвоню тебе, как всё образуется.

С неким остервенением запихиваю мобильный обратно в рюкзак. Меня раздражает пелена таинственности вокруг Савицкого. В жизни и без выкрутасов этого странного парня хватает проблем. Неужели Гера не понимает, что из-за «тараканов» в его голове достаётся всем вокруг? Хотя о чём это я? Он же из психушки сбежал!

— Возятся с этим Савицким, как с писаной торбой! — ворчу себе под нос, не представляя, как быть.

Одно дело — доехать до отца с Иваном Григорьевичем, и совсем другое — на такси или общественном транспорте. Реабилитационный центр расположен за городом, на живописном берегу реки, в глубине соснового бора, а потому вариант с такси встанет мне в копеечку, а поиск и ожидание нужного автобуса грозят обернуться очередными неприятностями.

— Что на этот раз учудил Гера? — осторожно уточняет Мила скорее из вежливости, чем из любопытства.

— Сбежал.

— Ясно, — поспешно кивает подруга и взволнованно поджимает губы. По всему видно, тема Савицкого её пугает, как и всех в Жемчужном.

— Он что, не впервой сбега́ет? — предполагаю на всякий случай. Честно говоря, я не понимаю, почему все так напрягаются, когда речь заходит о Гере.

— Этого я не знаю. Просто…

Подруга замолкает на полуслове, смахивая с плиссированной юбки воображаемые пылинки.

— Мила, что с ним не так?

Я ценю дружбу с Камиллой и, наверно, поэтому всегда старалась избегать неудобных тем в общении с ней. Но сейчас я хочу знать правду и уверена, что кроме Милы мне никто её не расскажет. Но подруга молчит…

— Тоже считаешь Савицкого психом? — подталкиваю Камиллу к откровенному разговору, но она не спешит отвечать. — Да брось, Мила! Гера мне никто: ни друг, ни родственник. Говори, что думаешь, не бойся!

— Зимой я выезжала в гимназию в то же время, что и Савицкий в универ… — осторожно начинает Мила. — Мы пересекались на выезде из посёлка буквально на мгновение. Но знаешь, Тася, этих секунд хватало, чтобы кожа покрылась мурашками. Такая ледяная красота, как у него, скорее отталкивает, чем завораживает, а ещё невольно внушает страх. Но с другой стороны, Тася, если бы он был невменяемым, кто бы позволил ему самому садиться за руль?

— Он водит сам?

Мила кивает, а с моих губ слетает небрежный смешок:

— Как много я пропустила! В последний раз, когда я видела Савицкого, он сидел на чердаке, а его велосипед в гараже был обезображен ржавчиной.

— С тех пор Гера немного изменился, — пожимает плечами Мила.

— А что они с Аром не поделили?

Подруга хмурится, не сразу соображая, о чём я говорю.

— Ками, почему твоему брату запрещено к нам приходить, когда Савицкий дома?

— А, ты об этом! — выдыхает Мила. — Они просто на дух друг друга не переносят. Ты же знаешь Ара: он не скупится на выражения, а порой бывает весьма жестоким. А ещё Арик трус.

— Даже так?

— Он Савицкого доведёт до белого каления — и в кусты. Ему будто в кайф смотреть на агонию Геры со стороны… Вот Вадим и запретил Ару приближаться к вашему дому.

Меня так и подмывает сказать, что впору в психушку сдавать Турчина, но я вовремя вспоминаю, что Мила его сестра. Прикусив язык, смотрю на подругу и пытаюсь переварить услышанное.

— Мне иногда кажется… — Камилла переходит на шёпот, хотя в дальнем углу гардероба мы совершенно одни. — Только это между нами, ладно? Я думаю, что и с Никой Арик лишь для того, чтобы держать Савицкого на прицеле. Понимаешь?

— Это как-то низко, не находишь? — Мне становится обидно за сестру.

— Так высокий у Ара только рост, — с долей за годы накопившейся обиды произносит Мила, а я даже не думаю спорить.

— Ладно, Тася! — Камилла вертит кудряшками, дабы скинуть с себя неподъёмный груз чужой злобы, а потом хватает меня за руку и тянет к выходу из гимназии. — Всё, что ни делается, к лучшему!

— Что ты задумала? — улыбаюсь, сию секунду позабыв о Савицком.

— Лови момент, Лапина! — закатывает глазки Мила. — Пока Вадим возится с Герой, а твоя мама наводит суету, тебе само́й грех не воспользоваться свободой!

— Хороша свобода! — иронизирую в ответ. — Ещё бы знать, что с ней делать…

— Вот я и предлагаю убить двух зайцев одним махом, — подмигивает Камилла. — Сейчас мчим к твоему папе, а потом — в «Рио». У меня всё равно на сегодня никаких дел, а так проведём день вместе. Соглашайся, Тась! Ну, когда ещё выдастся такой шанс нагуляться от души?

Голосок подруги елейный, а взгляд и того чище! Как здесь отказаться? Да и права Мила: не сегодня завтра Мещеряков выставит меня за дверь, так что дышать полной грудью нужно здесь и сейчас!

— Ладно, — соглашаюсь и под радостный визг подруги выскакиваю на улицу.

Воодушевлённые и счастливые, мы чуть ли не вприпрыжку несёмся к школьной парковке. Правда, среди десятка чужих авто не находим машины Турчиных.

— Про меня, похоже, сегодня тоже решили забыть, — обиженно надувает губки Мила, а потом лезет в рюкзак за мобильным. — Наверно, пробки…

Не успеваю согласиться, как из-за угла выруливает знакомая тачка ненавистного чёрного цвета и тормозит прямо перед нами.

— Хэллоу, систер! — Нацепив на нос солнечные очки, Арик выглядывает из опустившегося тонированного стекла. Правда, заметив меня рядом с Камиллой, он тут же сникает и недовольно морщится, будто я источаю невыносимую вонь.

— В машину садись, Ками! — Лёгкость его голоса мгновенно сменяется жёсткостью приказных нот.

— Какого лешего ты здесь забыл, братишка?! — Мила явно не спешит повиноваться. Она нарочито складывает руки на груди и, поджав губы, занимает выжидательную позицию. — Где Олег?

— Занят поисками особо опасного типа, — пренебрежительно бросает Ар и выплёвывает жвачку прямо мне под ноги. Кретин! А я уже начала забывать, как же тошно находиться рядом с Турчиным.

— Савицкий здесь при чём? — недоумевает Мила и косится в мою сторону.

— А при том, что на поиски нашего любимого Герочки стянули всех, кого можно. Эй, малявка! — кивает в мою сторону Турчин. — Знаешь стишок? Тот самый: «Ищут пожарные, ищет полиция. Ищут — не могут найти. Парня красивого, чуточку буйного, лет двадцати пяти». Это про вашего психбольного.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.