Страница 17 из 22
Вечер продолжался. Чаепитие снова сменилось танцами.
Анжела сидела на диване, обняв плюшевого зайца. В комнате было темно, музыка неторопливо извивалась. На фоне окна проплывали тёмные силуэты пар. Три пары: три мальчика и три девочки. Анжелика была четвёртой, и ей пары не нашлось. Она грустно улыбнулась. Ей часто вспоминались слова Вадима. «Да, внешность не та… Вот не правда, что главное, что ты умный. Главное, как ты выглядишь… Ну почему я такая уродина? Увы, как все уроды, я должен был бы гнать любовную мечту. Но вот закон природы, ведь я люблю конечно ту, что всех прекрасней на земле…»– ей вспомнились слова Сирано де Бержерака. Не будем её судить слишком строго. В этом возрасте каждая веснушка– это трагедия. Анжелика ещё не сложилась, она не умела себя преподнести. После слов Вадима она долго смотрела в зеркало и грустью отмечала и раскосые глаза. Печальное зеркало не отражало их озорного блеска. И выделяющиеся скулы, и нос– картошкой с рыжими веснушками. И ей всё это казалось таким ужасным. А так хотелось быть красивой. Иногда ей хотелось доказать Вадиму, что он ошибся, но… Пока что ей это не удавалось. И если даже ей делали комплименты, она воспринимала это не больше, чем вежливость.
– Пойдём, потанцуем, а то ты всё сидишь и грустишь…– Слава протянул руку Анжеле.
– Я не люблю танцевать, – соврала Анжелика и тут же покраснела. Она не умела врать. Но темнота скрыла её маленькую ложь. «Зачем, вот и этот пожалел. Ему Марина нравится. Я не буду им мешать…»– Анжелика вышла из комнаты и направилась на кухню. Ей захотелось уйти. Но уйти сейчас было бы по крайней мере, если не невежливо, то– она тем самым выдала бы себя. Она налила в стакан сок, и села за стол…
Входная дверь открылась. Это пришли родители Марины с сестрой Олей. Они специально уходили на весь день, чтобы не мешать дочери. В этом возрасте родители почему–то всегда мешают.
– Здравствуй, Анжела. А почему ты одна, а где все?
– Здравствуйте… А я вот, пить захотела. Вот и вышла. – Анжелика вместе со стаканом сока вернулась в комнату.
Ребята уже включили свет и расселись на диван.
– Ну, как молодёжь, отдыхается– в комнату заглянул Владимир Иванович– отец Марины.
– Хорошо. – услышал он дружный ответ.
Праздник подходил к концу. Ребята пообщались с родителями Марины. Обсудили школьные проблемы.
– Ну, нам пора. Спасибо за гостеприимство. – Чувствовалось, что в этом компании верховодил Слава.
– Анжелика, ты домой? – спросил Владимир Иванович. – Я сейчас к вам. Довезу.
– Я сейчас…– Анжела удалилась в другую комнату. Через некоторое время она, переодевшись, появилась в полном армейском обмундировании. Она отдала отцу Марины пакет, в который сложила платье. – Владимир Иванович, отвезите, пожалуйста это домой.
– А ты куда?
– В штаб. У меня сегодня дежурство.
– И что же ты там делаешь, позволь полюбопытствовать?
– Ну как Вам сказать? Сижу на телефоне.
– И кто же ночью может позвонить?
– Могут свободцы. Не спится Трегиру, вот и звонит. Могут из США– там у них день. Да из той же Москвы. Этот тут ночь– а у них только вечер наступает. А так в основном– как охранники сидим, чтобы хулиганы не забегали– улыбнулась Анжелика.
– О–о–о, – Слава улыбнулся, – Вы армеец, похвально. И это интересно?
– Да, армеец. А что? Приходи, посмотришь.
– Нет, мне некогда. Учиться надо.
– Анжелика, родители–то знают, что ты сегодня опять ночевать не будешь? – Владимир Иванович помнил тот первый раз, когда в шесть утра им позвонила плакавшая Махабат Тимировна и спрашивала, что делать, её старшая дочь не пришла ночевать. Это было около двух лет назад, Анжеле было двенадцать лет. Они тогда только познакомились. Потом Анжелика часто не ночевала дома, но она после того случая всегда стала предупреждать родителей, чтобы её не ждали. Но они всё равно теми ночами, когда дома не было Анжелики, спали плохо. Это она думала, что она уже взрослая, а для них– она оставалась их маленькой дочкой.
– Знают, они привыкли.
– Говорят, по твою душу москвичи приехали. – В этом маленьком городе новости распространялись очень быстро. А сохранить что–то в тайне было практически не возможно.
– Ну, вы прямо меня слишком высоко цените. Не по мою. Просто я оказалась связующим звеном между свободцами и армейцами.
– Это как?..– Слава взглянул на Анжелику по–новому. В его взгляде появился интерес.
– Да очень просто. Я их консультирую, чего не следует делать. Если они не слушают, то армейцы потом им объясняют это же, но на практике… Ладно. Это не интересно.
– В школе–то у тебя как дела? – спросила мама Марины– Любовь Петровна: пухлая невысокая женщина с большими тёмно–синими глазами и короткими светло–русыми волнистыми волосами.
– Нормально. Ладно. Меня машина ждёт.
– Какая машина? – не понял Владимир Иванович.
– Ну у нас, тех, кто дежурит, привозит и отвозит дежурная машина.
– Ну прямо всё как у нас.
– Спасибо за вечер. Мне, действительно, пора. А тем, кому интересно, приходите в армию.
– Ты, давай не пропагандируй и с правильной дороги молодёжь не сбивай…
– Так тех, кто не хочет, ну никак с прямой дороги не собьёшь. А потом, почему Вы думаете, что у нас плохо. Ну скажите, где ещё в городе семи–десятилетние дети могут научиться водить машину? Или, разве в городе есть конная секция или школа юных каскадёров, секция фехтования? В гимнастику принимают только маленьких девочек, а если тебе тринадцать, то ты уже старая? Ведь у нас практически каждый может найти себя там, где хочет. А языки? У нас есть Митко– цыганёнок. Так он пятерых цыганскому языку обучает. И свои тимуровцы есть, и няни усатые…
– А зачем им цыганский язык? – спросил Серёжа. Они дома говорили в основном на русском. И он стал постепенно терять навыки родного языка.
– А я откуда знаю. Вот захотелось людям цыганский выучить. Говорят, что цыганские романсы нравятся. А потом история этого народа очень интересная…
– Ну прямо, не армия, а клуб по интересам. – воскликнул Владимир Иванович. – Только, чего же вами органы интересуются, если всё так хорошо.
– А вы сами спросите. Вы, кажется, знаете Высоцкого. Москвичи у него и тусуются. Он вам всё сам расскажет. Я–то почём знаю…
Декабрь 11. В компании
Анжелика закрыла глаза и под песню Володи Смирницкого думала о своём. Она давно мечтала посидеть в компании и не думать о делах. А это удавалось так редко. В последнее время свободцы утихомирились. Похоже, что они действительно готовились к приезду кого–то из членов королевской семьи. Обмен Вадима прошёл удачно. Трегир ещё не вернулся. И пока что штаб свободцев практически оставался без руководства. Вернее– за руководство оставался кто–то, но Анжелика в это не вникала. Если возникали какие–то проблемы, то этот кто–то решал их с Романом или Артуром, не предъявляя требований обязательного присутствия консультанта на совещаниях. Анжелика вот уже как полтора месяца практически не пропускала школу. Римадзе и Лыскову уже казалось, что их миссия заканчивается. Они несколько раз телеграфировали в Москву, что здесь им нечего делать. И им даже дали двухнедельный отпуск. Всё напоминало затишье перед бурей.
И так, Анжелика сидела на софе, закрыв глаза. Казалось, что весь мир успокоился. Володя– за глаза ребята его называли «Александрийский столп» за его почти двухметровый рост, широкоплечий, как все пловцы. Когда он улыбался, то на подбородке появлялась маленькая ямочка, что придавало шарму его круглому лицу. Светлые коротко стриженые волосы ёжиком торчали на голове. Его любимая одежда– красно–синий спортивный костюм. Он не страдал от отсутствия внимания со стороны девчонок, и обращался с ними довольно вольно, пока не влюбился сам. Но ему попалась такая же эгоистка и самовлюблённая девица, каким он был до этой встречи. Поиграв мальчишеским сердцем, она бросила чемпиона области по плаванью ради секретаря школьной комсомольской организации. Володя же, изменившись после своего «горя», а именно так ему казалось то, что он остался один, сложил песню о своей девчонке. И даже один раз, собрав своих друзей, он спел ей серенаду под окном. Слова в песне были незатейливы по типу «любовь–морковь», но мелодия– очень даже ничего. Сейчас Володя представлял собой образ печального рыцаря, везде и повсюду исполняя одну и ту же песню. Анжелика знала её наизусть, но её почему–то притягивала это милая и нежная мелодия: