Ключ

Не путай знак с разметкой,

Загадки и ответы.

Не путай кнут и пряники.

Награды с черной меткой.

Не путай честь с монетой.

Где потолок, где небо!

Не путай плагиаты

И просто совпаденье.

Обеды и обеты.

Что стынет, что нагрето.

Тех, кто сидел в ГУЛАГах,

Не путай с диссидентом.

Что нужно, и что вредно,

Где «точно», где «наверно»,

Где «просто», где «за дело!»,

Где отступ, где пробелы,

Где боязно, где смело,

Где право, и где лево,

Где человек, где звери,

Где голова, где тело.

Не путай опыт ценный

И горечь поражений.

Не путай «Все нормально!»

И «Все же я проверю».

Не путай «Все пропало!»

И «Было и сложнее!»

Не путай беспризорника

В изношенных одеждах,

С идущим человеком

По жизни безмятежно.

Не путай меч железный

И флаги цветов белых.

Не спутать ведь полезно

Незрелое со спелым.

Страшный зверь

Собрав в дорогу всё, что нужно, закрыв на ключ свой дом в лесу,

Охотник вышел на охоту, но не привычный выбрал путь.

Он двинулся тропою длинной, вдоль скал, к высокой той горе.

Никто не верил, но твердили: «Там обитает страшный зверь!».

Фантазия людей богата, но отрицать никак нельзя,

Что в этом странном, тихом месте, так часто кто-то пропадал.

Набраться смелости не просто, тревожных мыслей и не счесть,

Но тайны все открыться просят! Раскрытье тайны стоит свеч!

И вот, в надежде зверя встретить, охотник очень долго шел.

Добрался он к подножью грозной, горы высокой и большой.

Вверх, по теченью речки буйной. К вершине, тайну чтоб узнать.

Он изучал следы и звуки. Лес может многое «сказать».

Граница леса, шапка снега, вдали виднеется ледник.

«Не суждено мне встретить зверя, быть может это просто миф!?»

Усталость верх взяла над телом. Разжег костер. Смог задремать!

Вдруг рядом захрустели ветки. Сквозь сон нащупал он приклад.

Из леса к нему вышел смело в лохмотьях старый человек.

Пройдя к костру, напротив сел он, как будто к этому привык.

– С тобою, путник, буду честен. Я здесь не жалую гостей.

Гора – мой дом. Здесь моё место! Как видишь я не «страшный зверь».

Здесь многие меня искали твои охотники – друзья.

Покой природы нарушали костром и залпом из ружья.

Зверей пугали этим шумом, рубили метки на стволах,

Меня пытались обнаружить в моих же собственных лесах.

Я должен тайну сохранить был о «кровожадном лесном звере!»

Никто из них не возвратился! Живых сейчас пугает местность!

Я думал не осталось смелых, кто хочет тайну разгадать

Всех тех пропавших, оголтелых, всех тех, кто славу тут искал!

– Ты молвил, что ты зверь не страшный, но убеждаюсь я в обратном!

Так дом и тайну охранял, что начал просто убивать?!

И мне ты участь приготовил? Не суждено спуститься к дому?

Но вижу, ты и без ружья! На жертв ты ос натравливал?

– Смекалистый ты друг, однако! Нашли бы общий мы язык.

Но осы, это слишком просто! Их всех съедали муравьи…

Бунтарь

На всех плюет он свысока.

Чтоб не случилось – все пустяк.

Ничья не правит им рука.

Меняться и не помышлял.

Поспать, поесть, чужую лесть он любит.

Собственную спесь в себе лелеет и голубит.

От жизни брал что мог. Игрок!

Наемник! Режет, грабит, жжет!

Кого-то бьет и бьют его.

Желание взводить курок владеет им уже давно.

Он ощущал всей жизни жар,

По лезвию бродя ножа.

И головой рискнуть своей –

Любимейшая из затей.

Оправдан риск! Собрал народ.

Кто не рискует – тот не пьет!

Позвал он друга палача.

«Смотрите все! – бунтарь кричал, -

Я столько в жизни испытал.

Сама мне смерть уже семья!

Если я жив – бессмертен я!

Наточены ли лезвия?»

«Маэстро» казни заскучал!

Плечом повел он. Молвил: «Да!»

Таких он видел, и не раз!

«Ну кто бы этих дурней спас?»

«Ложись, не дергайся и жди!

Сейчас ты всех тут «удивишь!»

Топор взлетел вверх, замер люд!

Кричал бунтарь: «Руби, мой друг!

Слетит пусть с тела голова.

Есть в банде у меня швея!»

Сидит теперь он в кабаке

И отмечает свой успех!

Он вкусно ест и вкусно пьет,

Из шва на шее все течет.

Посвящается К. Кастанеде

– Я был сражен этой громадой! Я был прижат к земле, как тень,

Словно родился и стал старым в короткое мгновение.

Меня схватили эти «лапы». В них извивался как змея.

Я много сил своих истратил, пытаясь что-нибудь понять.

Пурпурно – глянцевая шея, оттенков темных чешуя,

Глаз выпуклых густая зелень меня глотала не жуя.

То далеко, то близко очень, то двигаясь, а то застыв,

Размытый или слишком четкий, чудовища являлся лик.

Из трещин на блестящем теле, пучками иглы разрослись,

Широких крыльев плотный веер его туда – сюда носил.

Повсюду дым и запах серы! То рядом, то опять взлетит!

Я был намечен его целью, но что-то медлил страж границ.

Рассмотрен им я и изучен «под микроскопом на стекле».

Его движения беззвучны, хоть и немыслимый размер!

Бравада, танец и насмешка, третирован я им сполна.

Меня поставил он на место. Прижал к земле и растоптал.

Вся моя важность, воля, смелость… Я к этой важности привык!

Всю несгибаемость как ветром вдруг унесло и сдуло прыть.

Вот точка, там, на горизонте, и несся снова страж ко мне,

Как разъяренный бык в загоне, но бык, который вдруг взлетел.

Что за нелепая дилемма всегда одна, на всем пути:

Сражаться, биться без сомнений, или сказать себе «беги!»?

Произойдет ли что хотелось, или утащит он во тьму?

Все онемело мое тело, не мог я им пошевельнуть!

Как победить его?

– Ты знаешь!

– Я слишком слаб!

– Себе не ври!

Как мошку раздавить – так сразу! Как мошкой стал ты – стал труслив!

Нетерпелив ты и беспечен. Где нужно ждать, вперёд бежишь!

Где нужна скорость, ты замедлен…

– Учитель…

– Просто потерпи!

Чернокнижник

Эмоций сила мне запретна

С тех пор, как в этот мир пришел!

«Он мертв, – сказала акушерка,

Откладывая стетоскоп. –

Не плачет, не кричит ребенок,

Не дышит он. Не бьется пульс.

Явившись в мир, уйти был волен,

Сюда он просто заглянул.

Рождения день совпал с днем смерти,

В реестре новая строка:

Мгновением эту жизнь измерив,

Похожих впишем пару дат.»

Если сыграть такое в нотах,

То прозвучит лишь тишина -

Все замолчали удивлено,

Когда я приоткрыл глаза.

Наложенным на чувства ветом,

С рождения был «награжден».

Всю свою жизнь, до самой смерти,

Жить без эмоций обречен!

Чувств человеческих потоки

Внутри меня рванули вспять.

Все они спрятались под кожу

Так глубоко, что не достать.

Я жил в молчании, как камень,

Похож был на живой портрет.

Пустой внутри, как лунный кратер

На неизведанной луне.

С любовью незнаком был страстной,

Не знал я ревности хромой.