Будь моим телохранителем

Глава 1

Гектор

Под звуки оглушительной музыки я опрокидываю в себя рюмку текилы и крепче сжимаю в руках холодное стекло, смакуя жидкое тепло и жжение, что постепенно растекается внутри.

Я не приверженец алкоголя. По крайней мере, не был им. Так же, как и не был влюбленным идиотом. Однако не все вещи нам подвластны, тем более те, что мы не в силах держать на привязи вечность. Даже цепной пес порой срывается. А в моем случае это дикий израненный волк.

Я сорвался, мой контроль утерян. Шрамы горят, кровоточат, вновь разрушая меня вернувшимися кошмарами войны.

С каждым днем чувство, что ты не ты, расползается внутри как лесной пожар, захватывая целые гектары моего тела уничтожающим огнем прошлого.

Я был рожден для одиночества. Одиночества, сука. Столько лет работы над собой. Никаких отношений и прочих сложностей. Я просто не имел права поддаваться этой слабости. Не имел, но поддался, нарушив главное правило: никогда и никого к себе не подпускать. Подпустил. И так близко, что теперь просто подыхаю. Я даже не понял, когда привычный самоконтроль стал ускользать от меня. Время потеряло ход. Спроси, какой сегодня день, – не отвечу. Потому что жизнь уподобилась бессмысленному существованию. А та, что пробила в моей груди сокрушительную брешь, теперь с другим.

Но мне это больше не интересно, как и то, сыт я или голоден, спал или неделю уже сижу в этом баре. И вроде бы все есть: свобода, фирма, квартиры, машины, женщины… Вот только если бы сейчас она появилась здесь и шепотом назвала мое имя, это мне заменило бы все, что я имею. Ведь все пустое. Деньги никогда не влекли меня так, как привлекла она.

И единственное, что облегчает гребаную одержимость, – беспорядочный образ жизни. Тяжелую потребность в ней я убиваю алкоголем. И сексом. Словно сам себе доказываю, что она ничто. Но трезвым не прикоснусь ни к одной. Я просто позволяю играть своей воспаленной фантазии в танце алкоголя и дыма. Самообман. Именно так я провел этот год. Запивая кошмары и зеленоглазую ведьму жгучим спиртом. Не знаю, насколько меня еще хватит. И самое опасное – я сам не хочу просвета. Лучше подыхать физически в компании пагубных привычек, чем от мыслей, которые ежедневно всаживают иглы в мозг, напоминая о ней.

Опершись локтями на барную стойку, смотрю пустым взглядом на представительницу прекрасного пола, что в течение всего вечера так яро вертит передо мной своей задницей. Соблазнительные изгибы тела, приоткрытые пухлые губы, манящие бедра и два зеленых факела глаз. На месте любой я представляю ее.

Затаив дыхание, слежу за кошкой на сцене, взгляд которой прикован ко мне. Никому из присутствующих она не подарила и взмаха ресниц. Только для меня. Этот танец для меня. Ее тело для меня. И я не отвожу глаз лишь потому, что перед ними стоит пелена иллюзий. Не хочу думать, что это обман зрения или затуманенного разума. Я вижу ее. И мне этого достаточно, чтобы дышать. Въелась ведьма в самое сердце. И выдрать ее я смогу только вместе с ним.

Опрокидываю еще одну рюмку и, с грохотом стукнув по барной стойке, рывком поднимаюсь с места. Вот только приходится дать себе пару минут, чтобы овладеть собственным телом. Ненавижу это состояние.

С ноги открываю дверь черного хода и буквально вываливаюсь на улицу. Похлопав ладонями по карманам, вытаскиваю помятую пачку, но едва успеваю прикурить гребаную сигарету, как из темноты раздается женский визг. Тряхнув головой, я провожу фильтром между губ и опираюсь спиной о кирпичную стену, тут же ударяясь об нее затылком. Перед глазами все плывет, и я усердней зажимаю сигарету зубами, прикуривая только раза с третьего. Докатился, блядь.

– Помогите! Прошу! Помогите! Пожалуйста! Господи! Отпустите! – не прекращает свою мольбу о помощи очередная жертва темных переулков.

«Пора бы вмешаться», – твердит моя затравленная совесть.

– Не вздумай! – рычу сам на себя, зная уже наперед, что не смогу пройти мимо. – Идиот!

Выплюнув недокуренную сигарету, отталкиваюсь от стены, но тут же врезаюсь обратно. Штормит неслабо, и геройствовать сейчас – явно не лучшая идея, но я нуждаюсь в хорошей встряске. Давно не разминал кости. Целых шесть дней, сегодня юбилейный.

В этом баре меня уже все знают. За год моего алкогольного турне изучили. Ни один человек не суется мне под кулак и другим не советует. Не раз я хорошенько докучал владельцам заведения, но также успешно и пополнял их кошельки. Поэтому, несмотря на мой скверный характер, здесь я желанный гость. И здесь мне комфортней, чем в пустой квартире.

Мысли за секунду раскалываются в щепки, когда взгляд роясняется, и я вижу следующую картину: девушка, рыдая, брыкается в руках ублюдков, которые уже стянули с нее трусы, а один приставил дуло пистолета к ее голове.

Привлекаю к себе внимание тихим свистом.

– Катись отсюда, выблядок, – небрежно бросает один из них.

Ну зачем же так грубо?

Прочищаю горло и лениво двигаюсь вперед, ловя на себе непонимающие взгляды этих уродов. Огромные измученные глазищи девушки, полные слез, смотрят сквозь меня, точно перед ней призрак. Внутри начинает щемить, и ярость, которая разъедала меня долгое время, бесконтрольно вырывается наружу.

Достаю пистолет и, направив на одного из них, хладнокровно нажимаю на курок. Только вот попадаю в металлический бак. Сука. В глазах двоится, но кулак в челюсть быстро отрезвляет меня. Рывком сокращаю расстояние и сразу выношу одного ударом в висок. Второй не заставляет долго ждать и наносит ответный в голову. Падаю, с грохотом врезаясь в баки. Как так-то?! Черт!

Рык слетает с пересохших губ. Злюсь уже сам на себя, вскакиваю и, сгруппировавшись, с ноги бью его в солнечное сплетение, отправляя в нокаут, но внезапно меня останавливает острая боль. До ярких вспышек в глазах. Сдавленный крик сливается с шипением, которое я выпускаю сквозь стиснутые зубы. Девчонка уже валяется на асфальте. Мысленно матерю ее, потому что она не собирается уносить свою голую задницу подальше. Туман боли и алкоголя лишает ориентации, однако каким-то чудом в моих руках оказывается пистолет, и, не раздумывая, я всаживаю пулю в лоб третьему ублюдку.

– Твою мать, – рычу я, нащупав в боку ножевое.

От резко пронзившей боли оружие выскальзывает из рук. Скалюсь от противного жжения в попытке перевести дыхание. Но лишнее телодвижение привлекает мое внимание. Хрипящее тело тянется к пистолету. Как бы не так. На автомате обхватываю голову мужика и сворачиваю ему шею, ощущая, как ломаются позвонки. Его тело обмякает, и я позволяю трупу выскользнуть из моих рук.

Облизываю разбитую губу и прикрываю глаза. Ощущение легкости наполняет меня до предела, но, несмотря на это, я готов рухнуть на землю, как многотонный баул. В последний раз перевожу затуманенный взгляд на девушку: красивая… В мозгу мелькает мысль помочь ей подняться, спросить, не ранена ли. Только, когда я понимаю, чем вызван столь повышенный интерес к незнакомке, тело в момент каменеет и разу, словно взрывается землетрясением.

Проклятье! Какого хрена? В два шага сокращаю до нее расстояние, отчего дрожащее тельце рывком отскакивает и врезается в стену, но я хватаю ее за предплечья и, дернув на себя, заглядываю в глаза. Которые сейчас уничтожают меня золотым огнем. Не она. Помутнение медленно отступает, только руки все так же крепко сжимают хрупкую плоть незнакомки, и я не могу перестать смотреть на нее. Почему, мать твою? Пора завязывать с алкоголем.

– Вы делаете мне больно… – Сорванный голос девушки окончательно возвращает меня в мутную реальность, и я отшатываюсь от нее как от огня.

– Прости… – Вцепляюсь пятерней в затылок и тяжело сглатываю. – Я… Я… обознался.

Тишина затягивается, обжигает, и ее нарушает лишь наше частое дыхание. Пока спутанное сознание не захватывает в плен мелодичный голос: