Страница 11 из 39
Я поставил рюкзак на другой край огромного стола из красного дерева с резными ножками, принявшись также проверять укладку. Помимо моей части продуктов, приготовленной для меня Косым, я положил найденный бритвенный станок с приличным количеством лезвий в запасе, зубную пасту со щеткой, что нашёл в ванной, и мыло. Закончив с подготовкой вещей, я уснул ещё засветло, этот переход отнял у меня почти все силы, и я еще в ванне почувствовал ломоту в мышцах.
Каждый из следующих четырёх дней был похож на предыдущий в блуждании по постапокалиптическим кластерам, с ночевками в квартирах, так Косой обозвал те небольшие комнаты в многоэтажных муравейниках, встречавшиеся тут повсеместно. Косой очень улыбался, когда я рассказал о том, что в Империи есть норма минимальной жилой площади, которая установлена в размере восемьдесят квадратов на человека или сто квадратов на семью. Отсмеявшись, он мне поведал, что в СССР вообще существовали квартиры, обозвав их коммуналками, где жила не одна и даже не две, а иногда по десять семей, я просто ужаснулся от такого.
Двигались мы без остановок и привалов, только завтракали да ужинали, по пути периодически посещая продуктовые и немного реже вещевые магазины. Уже на второй день желание разглядывать достопримечательности и крутить головой в удивлении пропало, все окружающие пейзажи отличались друг от друга незначительно.
Единственное, что продолжало вызывать интерес, это твари, коих нам по пути попадалось достаточно, но малоразвитых, как в первый раз, я уже не видел, а вот более крупные сородичи попадались постоянно. Лотерейщики – самые многочисленные представители из тех, что я видел, в основном своим видом напоминавшие людей, разве что в глаза бросалась лысеющая голова да деформированная челюсть.
Топтуны были вторыми по численности из виденных мною тварей, их было легко опознать по необычной подпрыгивающей походке из-за мешавших окостенелых пяток, которыми они периодически стучали о твердые поверхности. Морда уже ничем не напоминала человеческое лицо, полностью сменившиеся зубы и вытянувшаяся челюсть скорее напоминали лысую медвежью морду, а покрывавшая голову костяная броня придавала еще более угрожающий вид.
Более крупные твари также попадались, но не близко, из-за этого подробно разглядеть мне их никак не удавалось, но я сделал вывод, что они тяготеют к образованию чего-то похожего на стаю, Косой назвал это свитой, пояснив, что это выражение более верно.
Продвигаясь, мы старались избегать возможных путей миграции и в основном держались открытой местности, чтобы в случае чего вовремя уйти с траектории опасной твари, но все равно иногда приходилось пережидать, пока группа освободит намеченный нами маршрут.
Пятый день похода ознаменовался тем, что мы были вынуждены пройти через недавно перезагрузившийся кластер, обходить который пришлось бы очень долго из-за его вытянутой формы. Вот тут-то я по полной проникся этим миром. Если раньше моим максимумом было видеть, как вдали крупная тварь ест мелкую или мелкая обгладывает чьи-то костяки, то картина, представшая моему взору сейчас, заставляла меня зеленеть и периодически просить остановиться, чтобы извергнуть очередную порцию содержимого моего желудка.
Еще свежие, разорванные в клочья тела источали яркий запах крови, объеденные явно матерыми тварями, они доедались более слабыми, иногда по нескольку особей, еще похожих на людей пустышей, возились в кишках одного убитого. С урчанием доставая куски внутренностей, они запихивали их себе в рот постоянным потоком, добавляя чавкающие и хлюпающие звуки к хоровому урчанию соседей. Тут же, не отходя в сторону, валили себе кучи прямо в штаны, больше всего везло особям женского пола, у них часто висели в районе колен обрывки загаженных трусов, а вот те, кто был одет в штаны, этим вопросом не озадачивались.
На переход через этот кластер потратили почти шесть часов или около того и уже в районе полудня вышли к его границам с очередным кластером. По виду этот кластер уже давно перезагрузился, отсутствие очагов пожара свидетельствовало об этом. Вместо того, чтобы двинуться на кластер, Косой огляделся и принялся двигаться почти вдоль его границы.
– Мы что, не пойдём туда? – поинтересовался я.
– Сейчас нет, ему вот-вот на перезагрузку, а пешком его и за день не пройти,– пояснил он мне.
Пройдя еще примерно двести метров, он приглядел место, бросил свой рюкзак, о чем и меня попросил, после этого мы выдвинулись в сторону безжизненного города. Когда миновали овраг и забрались на подъём эстакады моста, я понял причину выбора именно этого места. Я уже давно заметил, что тварей возле воды меньше и при передвижении они стараются выбирать именно дороги, а тут совершенно непримечательное для них место с оврагом и водой, с мимо идущей ровной и комфортной дорогой. Шансы на то, что тварь решит прогуляться через нашу стоянку, минимальны из-за воды и наличия более привлекательных маршрутов. Взял этот момент на заметку, выучить повадки зараженных будет жизненно необходимо.
– Пойдём прогуляемся в банк, – предложил, глядя на меня, Косой.
– Так ты же сам говорил и в книге написано, что деньги не имеют тут какой-либо ценности.
– Не имеют, – подтвердил он, – тут не имеют, а там, – указал он рукой в сторону кластера, будут иметь.
Спустившись вниз по съезду с эстакады, мы пошли в сторону высотной застройки, среди домов выделялось явно нежилое здание с огромной надписью, часть букв которой валялось возле входа. Подходя, я обратил внимание, что все надписи сделаны на русском языке, такой кластер я встретил впервые.
– Где это мы? – спросил я Косого.
– Где-где, в Москве, столица это, вот только не та, что я помню, архитектура новее, высоток вон видишь, сколько понастроено.
– У вас что, Москва столица? – я аж хрюкнул от удивления.
– Да, конечно, что это тебя так рассмешило? – спросил он, обернувшись.
– Теперь я точно убежден, что миры у нас разные, – высказался я и торжественно добавил, – Санкт-Петербург у нас столица, с тех пор как Пётр Алексеевич её заложил, и никогда даже разговора о переносе не было.
– Забавно, забавно, – прокомментировал Косой, после чего, немного подумав, добавил, – да, твой мир вообще разительно от всех с Российской Империей отличается, в который раз уже такие расхождения, у нас, если ничего не поменялось, Петербург Ленинградом называют.
– Ленинград? – переспросил я, услышав странное название.
– Не бери в голову, ваша история настолько далека от нашей, что слишком много рассказывать придется, а если коротко, то это тот, кто был ответственным за революцию и свержение монархии у нас, а потом уже и СССР появился.
Я хмыкнул в подтверждение того, что понял, продолжая идти, аккуратно следуя за Косым. Подойдя ближе к зданию, я прочел продублированную на его фасаде надпись «АВИАПАРК», что вызвало у меня в голове когнитивный диссонанс, поскольку по внешнему виду это напоминало обычный торговый дом, с магазинами и ресторанами, причем тут самолёты, мне было абсолютно непонятно.
Стекол на первом этаже не было, вообще этот этаж, выделявшийся сильно вперёд, выглядел как огромный предбанник, который разворотили так, что даже не поймёшь, что в нём располагалось. Кроме гор разрушенной мебели, остатков пиршества и обломков оборудования, ничего примечательного для себя не увидел. Косой явно тут был не в первый раз, он уверенно продвигался вглубь помещений, обходя особо заваленные места. Свернув в очередной развороченный коридор, мы вышли на огромное открытое пространство, где виднелись остатки арочных сводов стеклянной крыши и несколько этажей с витринами.
Не останавливаясь, он свернул в сторону огромных разбитых витрин, в одной из которых по-прежнему продолжал висеть сине-зеленый плакат с красовавшейся на нем надписью «Сбер». Перейдя через остатки витражей, он прошел в помещение, состоявшее из четырёх небольших пронумерованных кабинок. Заскочив в ту, где было удобнее перелезть через стойку, он стал выворачивать деревянный ящик, забрызганный давно высохшей кровью. Удовлетворенно распихав несколько пачек с банкнотами по карманам, он ловко выпрыгнул обратно.