Страница 5 из 11
Жестом он дал понять, что разговор окончен. Пашка поплелся к себе в каюту. Он шел по длинному корабельному коридору и его покачивало – то ли от волнения моря, то ли от собственного состояния. Две тысячи семьсот тридцать два рубля и только два варианта. Какой выбрать? Можно, конечно, все быстро «завернуть» обратно – вернуть шубу и забыть навсегда о Татьяне. В конце концов, кто она ему? Даже не его девушка! Встретились всего один раз, и то не совсем удачно. И все же… Где-то глубоко внутри он понимал, что если поступит так сейчас, то потом никогда себе этого не простит. Танечкины глаза будут преследовать его повсюду, и он будет чувствовать себя виноватым всю жизнь, будет ругать себя за слабость и меркантильность. К тому же, он – моряк. И нельзя ему, моряку, разрушить этот образ в глазах девушки.
Вечером, когда все собрались в кают-компании, боцман тихо спросил:
– Ну что, Паш, что решил?
– Все останется как есть, – гордо и громко заявил Пашка так, чтобы слышали все. – Я подарки назад не беру!
Раздались одобряющие возгласы и громкие аплодисменты.
– Молодец! – похвалил боцман. – Я нисколько в тебе не сомневался. Мужчина! Повезло твоей девушке!
– Эх, и зачем я год назад прогнала тебя? – по-прежнему сокрушалась Зойка. – Ходила бы сейчас в каракулевой шубе и брильянтах!
– Ты, Пашка, теперь навеки почетный покупатель в «Торгмортрансе»! – смеялись остальные.
А кто-то даже предложил Пашке одолжить пару тысяч на шубу жене. Одним словом, напряжение спало, все встало на свои места и вечер пошел своим чередом.
В Петропавловск судно пришло через три месяца, ранним апрельским утром. Не успев сойти на берег, Пашка бросился к гостинице «Восток». Не став ждать автобуса, он побежал вверх по улице, ведущей к гостинице и ресторану. Быстрее, быстрее! Он представлял, как широко раскроются Танечкины глаза от удивления, как он сожмет ее в объятиях и будет целовать ее лицо – глаза, губы…
Пашку встретил огромный замок. Он висел на двери ресторана и улыбался Пашке зловещими скважинами. Здание было закрыто на капитальный ремонт. Тщетно пытался Пашка найти следы Татьяны. Все работники уволились. Ремонтники были не в курсе, кто где, и ничем не могли помочь. Расстроенный, Пашка все же не терял надежды. Такси! Сейчас он поймает такси и поедет к ней, ведь он знает адрес!
Таксист, пожилой мужчина, оказался сговорчивым и много не запросил, всего пятерку. Пашка ехал и думал, что он скажет родителям Тани, если той не окажется дома. Скажет, что любит ее больше жизни. И если они не против, то уже завтра он приедет вместе с боцманом – свататься. И хоть это любовь с первого взгляда, для него серьезнее не бывает. А может, Танечка будет дома, тогда и объяснять ничего не придется. Он просто встанет на колено и будет просить ее руки.
Они приехали в Завойко. Таксист быстро нашел указанное место. Но там, где раньше стояли старые двухэтажные дома, теперь был огромный пустырь. Домов не было, как не было и улицы. Была расчищена большая площадка под застройку. В стороне стояли бульдозеры, экскаваторы, грузовики. Дальше – пусто. Пашка стоял посреди огромного пустого пространства и не верил. Мимо прошел рабочий.
– Эй, – окрикнул его Пашка, – а куда подевались люди?
– Какие люди? – удивился рабочий.
– Из домов, что тут раньше стояли.
– Ах, те… – он махнул рукой. – Так переселили их всех, в новостройки. Кого ищешь-то?
– Девушку мою, Татьяну.
– А фамилия?
Пашка опустил голову.
– Не знаю…
– Однако дела, – удивился рабочий, – твоя девушка, а фамилии не знаешь? Ну, извиняй, ничем не могу помочь.
Пашка метался вдоль пустыря в надежде встретить хоть кого-то, кто мог знать, куда переехала семья Тани. Застройка еще не началась, рабочих было мало, и никто ничего не знал. Понурый, он побрел назад к поджидавшему его таксисту. Ничего не спрашивая, таксист включил зажигание и повернул в сторону города.
– Не горюй, парень! – пытался успокоить его таксист. – Найдется твоя красотка, чай не на Марсе живем! Ну а если не найдется, значит – не судьба. А если не судьба, то и радоваться надо, что так все случилось. Жизнь она штука такая, знает, куда тебя ведет!
Пашка молчал. Может, прав таксист? Не судьба… Но разве не он сам хозяин своей судьбы? Следуя логике таксиста, можно сложить руки и ничего не делать. Как говорят моряки – ждать у моря погоды. А можно не сдаваться и искать. Ведь двадцатый век на дворе – неужели невозможно найти человека? В конце концов, он знает ее имя, профессию. Можно объехать все рестораны в городе и попытаться найти хоть какую-то зацепку. Наверное, он так бы и поступил, если бы не скорый уход в море. У него просто не оставалось времени.
На корабле Пашка загрустил. Парни каждый вечер сходили на берег и пускались «во все тяжкие». Вместо «Камчатки» теперь был «Вулкан», там тоже морякам было где разгуляться. Знакомились с девушками, танцевали танго под сипловатое живое пение тогда еще никому не известного Шуфутинского. Под утро возвращались на корабль, а днем, хорошенько выспавшись, бурно обсуждали прошедший вечер и предвкушали события грядущей ночи. Пашка не принимал участие ни в вечерних походах, ни в их обсуждении. Приятели пытались его растормошить, но он не поддавался на уговоры. Ему это было неинтересно. Его захватило глубокое, томящее душу одиночество. Теперь это называют депрессией. А тогда… Тогда это была просто тоска. Тоска по несбывшейся мечте, по девушке, которую, как ему казалось, он полюбил по-настоящему. Тоска по той, которой он хотел писать стихи. Только ей одной.
Жизнь потихоньку входила в обычное русло. Образ Танечки с каждым днем таял все больше, пока, наконец, не исчез совсем. Пашка ходил в моря, зарабатывал как мог, стоял на дополнительной вахте. За границей покупал недорогой дефицит, привозил домой и продавал, лишь бы побыстрее рассчитаться с долгом. Деньги за шубу вычитали с каждый зарплаты, оставляя ему только на сигареты и самое необходимое – тридцать пять рублей. Купить ни себе, ни родственникам он ничего не мог. Терпел. Иногда его обуревала злость на себя и обида на Танечку. Он, дурак, отдал такие деньги за шубу для нее, а она просто взяла и исчезла из его жизни! Почему она даже не попыталась его найти? Две тысячи семьсот тридцать два рубля и сорок семь копеек… Сколько можно было купить всего и себе, и родителям, и племянникам! Но нет, потратить такие бешеные деньги на какую-то девчонку, которая, наверняка, его уже и не помнит! В такие моменты Пашка чувствовал, как его начинала душить за горло мерзкая, противная жаба. Он прогонял ее, но она возвращалась, снова душила и при этом злобно хохотала. Две тысячи семьсот тридцать два рубля… Какое глупое легкомыслие с его стороны! Он снова ругал себя, ругал Танечку. И все же, когда после ремонта гостиницы «Восток», ресторан снова открылся, Пашка пошел туда в надежде, что Танечка вернулась. В ресторане работали совершенно новые люди, и про Татьяну никто ничего не знал. Это была последняя попытка. И Пашка смирился. Как сказал таксист, если не судьба, то надо радоваться, что так все случилось. Жизнь – штука такая, знает, куда тебя ведет.
Постепенно обида на Танечку стала проходить, душу отпустило. Одно было плохо – Пашка совершенно перестал писать стихи. Кому и зачем они нужны, если с той, для кого они были предназначены, они больше никогда не встретятся?