Восхождение в бездну

– Был уже один такой паладин тут, вон, ты его пернач теперь за спиной носишь, – он смеялся через слово и останавливаться не собирался. – И что, где он теперь? Ушёл и не вернулся, все его забыли. Хочешь тоже сгинуть?

– Со всем уважением, генерал, прошу Вас остановиться, – вмешался эрелим, видя, как накалился молодой паладин, как пульсирует кровь в его жилах, как вспыхнули глаза синевой.

– Хм… – осёкся генерал, ощутив негативное напряжение. – Приношу свои извинения за мою неуместную выходку – генерал почувствовал, что ему не по чину извиняться перед молодым паладином, ещё не заслужившим уважения сопляком, но есть груз ответственности перед его отцом.

– Принято, – Люциан поклонился и задвинул стул. – Пожалуй, лучше мне откланяться.

– Всего наилучшего, наследник, – сквозь зубы произнёс генерал и склонился над кубком, глядя, как в дрожащем отражении подмигивает сам себе.

Люциан взял пернач и направился вон. Он не заметил, как покинул дом генерала, и очутился уже в Храме, где и провёл остаток дня, скидывая с себя гнев. Погружённо читая трактаты, ему лишь к темноте удалось остыть. Беспощадное солнце скрылось за горизонтом, прохладный ветер как благословение гуляет по улицам, колышет зажжённые огни факелов. Люциан покинул Храм. После заката застава Тир-Харот оживает.

– Люциан, – неожиданно окликнул его эрелим, подойдя со спины, будто всё это время караулил неподалёку.

– Моё почтение, Табрис, – оглянувшись, ответил ему Люциан, стараясь не показывать своё удивление. – Чем я заслужил такое чрезмерное внимание от эрелима Императора?

– Банальное совпадение, – усмехнулся тот, – видно, звёзды сочли это необходимым.

– Звёзды подвластны лишь воле Создателя, откуда нам, смертным, знать фатум, нам остаётся лишь учесть…

– Настрой печальный у Вас, молодой наследник.

– Нет, печали нет, есть тревога.

– Тревога? – эрелим попытался проявить интерес, но это стало выглядеть наигранно. – Что же может тревожить сердце молодого наследника, скорее, кто?

– На эту тему в таких кругах не принято общаться, – он сделал паузу, проверяя словесный удар по самолюбию эрелима. – Мы ещё не настолько близки, чтобы я мог любезно делиться своими сердечными переживаниями…

– Согласен, – подтвердил Табрис слова собеседника, и на его лице пропал даже малейший намёк на ухмылку. – Но всё же могу ли я услышать причину переживаний, или продолжим путь молча? Ведь нам в одну сторону.

– Конечно, я скажу, здесь нет особой тайны, – Люциан чуть замедлил шаг, кровь вновь начинала в нём закипать, несмотря на многочасовую молитву. – Тот разговор с генералом, этим днём…

– Про Арену?

– В частности… – они подошли к дому и остановились у входа. – Была задета генералом моя честь, он высмеял моё предложение и выставил глупцом.

– Ну, для начала прошу не горячиться. Этой ситуации никто не видел и знать о ней не может, – эрелим огляделся, одни ли они в сей час. – Да, он позволил себе вольность в общении, но после твоего ухода раскаивался за свой непослушный язык.

– Хотелось бы верить, – Люциану стало чуть легче от слов эрелима, – но всё же хотелось бы услышать его покаяние своими ушами, а не из уст пусть даже настолько уважаемого защитника Императора.

– Прошу, остановись, Люциан, – эрелим аккуратно положил руку ему на плечо. – Ты молод и горяч…

– Опять слова моего отца, – Люциан откинул руку от себя, не позволив ему договорить. – Он даже здесь меня не отпускает со своими нравоучениями, – ничего более не сказав, дабы не сорваться гневом, он хлопнул дверью и скрылся за ней.

Действие 12

Арена

Лето. Застава Тир-Харот. Утро.

Второе утро в Тир-Харот ещё жарче первого. Кажется, что дождей здесь не бывает. Солнце только появилось на горизонте, а пекло уже стоит сильное.

Люциан распахнул дверь из дома, и его тут же обволокло душным жаром. Снаружи земля раскалена до недопустимого предела, воздух над ней плавится восходящим потоком. Прикрытый только коричневым домино, он ступил за порог, с собой взял лишь двуручный пернач своего кровника. Всю ночь ему не давали покоя слова генерала Небироса, в голове мусолил их и пережёвывал до внятной каши. В них он чётко расслышал вызов, теперь не скрыть этой обиды чести паладина. Взвинченный негодованием, он стремительно направляется на встречу с генералом. Не замечая по пути людей, которые прячутся от жары под навесами домов. Адреналин пульсирует в его жилах, пальцы до боли сжимают рукоять уже раскалённого под солнечным светом пернача. Домино колышется от торопливой ходьбы, капюшон слетел, и белые волосы струятся волнами в потоке встречного ветра.

Люциан прошёл ещё один дом и вышел к Арене. Сложенная из ровных брёвен полукругом к стене, она не обладает большими размерами, но для военной заставы вполне сносна. Свежая, ещё не утратившая запах древесины, высотой в два этажа, Арена только-только доходит до верхнего края стены, где виднеется растянутый по стене навес с лучшими местами, и там в тени ждёт его генерал Небирос. Он узнал его по голосу, точнее сказать, по смеху, что запоем звучит сверху. Он смеётся над представлением, которое уже давно идёт по центру Арены. В окружении стен кто-то бьётся и, видимо, делает это достаточно неумело, если это так забавляет зрителей. Люциан рассеянно остановился у Арены, пытаясь сообразить, где вход, но к нему тут же подбежал вспотевший стражник лет четырнадцати и, поклонившись, обратился.

– Генерал Небирос уже ждёт Вас, прошу, следуйте за мной, – не дожидаясь ответа, он развернулся и направился вдоль деревянной стены. Люциан удивился столь распространённой здесь важности молодых стражей, но всё же пошёл следом, сославшись на формальность.

Рассматривая ладность постройки, он прошёл совсем немного, и в деревянной стене встретились крепкие ворота. Запертые брусом снаружи, ворота выглядят неприступно, так, чтобы никто не вышел по собственной нужде. Два потных стражника несут свой час возле них, шевеля только глазами, – лишь бы не потеть, они проводили Люциана. Обогнув стену дальше, проводник остановился возле двух лестниц, одна деревянная, ведёт на Арену, а вторая – каменная и ведёт на стену.

– Прошу, поднимайтесь, – указал на каменные ступени стражник и тут же отправился по своим делам. Сразу видно, что ему ровным счётом всё равно о последствиях, послушал его тот или нет.

– Как они здесь выдрессированы… – усмехнулся в след уходящему стражнику Люциан и начал подниматься по каменным ступеням. С каждым шагом из Арены стали сильнее доноситься одинокие крики и рычание. Вскоре Люциану открылась вся изнанка Арены, а вместе с ней и причина смеха генерала. Под жарким палящим солнцем бегает орк, который то и дело нападает на соперника, как на загнанную дичь. Соперник же, закрывшись щитом, стоит в глубокой обороне. Меч бедолаги лежит у ног орка, похоже, со страху он метнул его вместо копья, если это так, то смех генерала Небироса полностью оправдан. На стенах трудно не заметить арбалетчиков: как говорил генерал, их пятеро. Они бдительно отслеживают ситуацию, готовые на раз спустить болты по салазкам из своих арбалетов.

– Моё почтение, генерал, – громко произнёс Люциан, поднявшись на стену.

– О, молодой паладин! – воскликнул генерал, восседая в тени навеса в окружении особо приближённых. – Доброе утро. Как опочивали? – Люциан чувствует лицемерие, и генерал этого не скрывает. Он вообще не привык доверять людям, понимая, что у него ещё нет заслуженной репутации.

– Чудесно, – хоть и понимая двусмысленность вопроса генерала, из него будто изрыгнулась вместе со словами ответная неприязнь.

– Прошу, знакомьтесь… – от всей этой любезности Люциана замутило ещё сильнее, тошнота подступила к горлу. Генерал начал знакомство с неопрятным толстым мужиком, одетым в пёструю, как попугай, одежду с пятнами пота. – Уважаемый Сабнак, он занимается торговлей по всей Империи. У нас он проездом, лично знаком с Императором. Спроси любого во всём Алькасаба-нок-Вирион, у кого в лавке самое свежее мясо, все как один скажут: у Сабнака, – этот «уважаемый Сабнак» даже не посмотрел в сторону Люциана, будто это выше его достоинства, и продолжил ржать над представлением. – Достопочтенный житель Тир-Харот – Ваал, – генерал указал на человека, который сидел по правую руку от него. Этот мужик также мало похож на человека из «сливок общества», которые по праву должны занимать эти места. Он больше напоминал бездомного, который злоупотребляет вином: об этом говорит его неухоженный внешний вид.