Страница 15 из 22
Опустив взгляд, Таня нервно начала отряхивать спортивные брюки от снега, следов которого практически не было.
– Как дела? – вдруг нелепо поинтересовался Громов, вынуждая Алексееву ошарашенно на него посмотреть.
– Да вот, – максимально непринужденно начала она, оглядев заснеженный двор, – иду писать заявление в полицию.
– Да? – дернул бровью Евгений, подыгрывая партнерше. – И по какому поводу?
– У меня объявился тайный поклонник, – губы Тани всё же растянулись в улыбке. – Он не дает мне побыть одной! Даже приехал ко мне и откуда-то раздобыл адрес!
– Этот поклонник совсем не тайный. Тебе известно его имя, – качнул головой Громов, поправив воротник куртки партнерши, боясь, что она замерзнет. В такой легкой одежде на улице можно было находиться только при физических нагрузках, но они стояли уже несколько минут.
– Тем хуже для него! – пожала плечами Таня, а затем с опаской посмотрела на дом, цепляясь взглядом за окно маминой квартиры.
– А я думал, ты ждешь меня, и твоя мама будет рада моему приезду, – признался Евгений, проследив взгляд партнерши и понимая, что тот означает.
– Я не понимаю, зачем ты приехал, – развела руками Таня, чтобы этими самыми руками не обнять Громова. В глубине души всё кричало от радости.
Громов задумчиво поджал губы. Он хотел увидеть Татьяну. Он соскучился по ней. Но понимал, что приезд в Питер непременно заставит его познакомиться с семьей Тани. Евгений знал семью Алисы и был в хороших отношениях с её мамой. Семейные посиделки Калининых, на которых он был частым гостем, никогда не смущали. Он не видел в них ничего такого. Но в случае с Татьяной, испытывая к ней странные, ранее совсем не знакомые глубокие чувства, Громов видел в знакомстве другой подтекст. Он понимал, что и Таня, и её мама, и даже он сам расценят это не как знакомство с «просто партнером» и «просто мамой партнерши».
– Подумал, что нужно познакомиться с Мариной Александровной лично, – произнес решительно, замечая, как в глазах Тани зарождается детский восторг и ликование. Похоже, она ждала этого. – Предлагаю пройтись до ближайшего магазина, чтобы купить цветы и что-нибудь к чаю…
Марина Александровна с огромной радостью встретила на пороге квартиры Евгения и приняла от него большой букет тюльпанов. Она не могла не заметить, как изменилась рядом с ним дочь. Из усталой и замкнутой Таня превратилась в счастливую и постоянно улыбавшуюся.
– Мне кажется, что это самые вкусные блины за всю мою жизнь, – с некоторой долей совсем не свойственного ему смущения признался Громов, сидя за кухонным столом.
Таня сидела напротив, однако Женя практически не смотрел на неё, не сводя глаз с мамы. Ему хотелось, чтобы она смотрела на него как на сына. С любовью и теплом, с которым она смотрит на Таню, однако Марина Александровна смотрела на него с восхищением, стеснением и благодарностью за то, что он сделал для дочери. И пока она продолжала колдовать над блинами, Евгений внимательно изучал её взглядом и сравнивал с Таней. Он отмечал схожие во внешности черты.
Вот – такой же милый нос, прямо как у его партнерши! И эти темные волосы, аккуратно собранные в небольшой пучок на затылке…
Женя с болью в районе груди понимал, что его мама сейчас выглядела бы примерно так же, но он не мог представить её такой. Не мог представить на лице морщины, а в волосах – седые пряди. Для него она навсегда осталась молодой, жизнерадостной женщиной с красивой, теплой улыбкой. Другой он её уже никогда не увидит.
– Видишь, Танюша, – нравоучительным, но всё же ласковым тоном обратилась к ней мама, наливая Евгению ещё чая. – А ты не хочешь учиться печь блины.
«Танюша… Да это ведь Таня и Плюша одновременно. Нужно запомнить» – отметил мысленно Громов, позволяя губам растянуться в улыбке.
– Для фигуры вредно, – попыталась оправдаться Таня, бросив взгляд на подозрительно довольного Женю.
– С вашими нагрузками вам ничего не вредно, – покачала головой женщина, поворачиваясь к сковороде, на которой уже подрумянился новый, ароматный и пышный блинчик. – Евгений, вам положить ещё?
– Да. И, пожалуйста, просто Женя, – кивнул он, продолжая улыбаться. За этим столом, рядом с Мариной Александровной, Громов почувствовал себя живым. Он бросил быстрый взгляд на Таню, что с легкой улыбкой следила за действиями своей мамы, ловко наливавшей тесто на раскаленную сковородку, и поймал себя на зависти.
Таня не догадывалась, каким сокровищем располагала. Не понимала, что все мы счастливые дети, пока живы наши родители, с которыми всегда можно ощутить себя маленьким и таким безгранично любимым.
– У тебя замечательная мама, – констатировал Евгений, когда Марина Александровна выгнала их в гостиную, чтобы прибраться на кухне.
– Спасибо, – сдержано улыбнулась Таня, опускаясь рядом на диван и, наконец, решаясь задать давно мучивший её вопрос. – Когда я могла бы познакомиться с твоей семьей?
Евгений на несколько секунд замер, будто окаменев. Тане показалось, что он даже перестал дышать. Она понимала, что нельзя спешить, что у них ещё остались вагоны недосказанностей, что они сами не разобрались в своих чувствах до конца, но эта женская нетерпеливость на считанные секунды вышла из-под контроля, причинив Громову явный дискомфорт. Он не знал, что ответить. Не знал, как можно познакомить с тем, кого нет.
– Хочешь познакомиться с моей мамой?..
Таня стеснительно кивнула в ответ.
Несколько секунд Евгений молчал, обдумывая этот серьезный шаг.
– Одевайся, – тихо произнес, замечая, как Таня радостно спрыгнула с дивана и убежала в комнату, находясь в приятном возбуждении от предстоящей встречи. Но едва ли сама эта встреча сможет вызвать у неё хоть какие-то положительные эмоции.
Через пару секунд Таня прибежала обратно в гостиную, привлекая к себе внимание.
– Как мне лучше одеться? Что любит твоя мама?
Евгений растерялся, чувствуя укол совести за то, что так поступает, давая ложную надежду на действительно приятную встречу. Он видел, как горели карие глаза Тани, как улыбка не сходила с губ. Видел, как счастлива она была от мысли о том, что Женя решился впустить её к себе в семью, к себе в душу.
Всю дорогу, занявшую на такси около часа, Татьяна не могла унять сладкий трепет внутри. Она размышляла о том, какая она – мама Жени? Таня вспомнила фотографию, которую нашла в коробке с медалями. Сильно ли она изменилась с тех пор? Как встретит своего сына – олимпийского чемпиона? Как отнесется к Тане, не будет ли по-матерински ревновать к ней?
Евгений, сидевший вместе со своей партнершей на заднем сидении автомобиля, бросил на неё косой взгляд, замечая, как Таня сминает пальцами края пальто – верный знак её волнения. Он понимал, что поступал неправильно. Но ему хотелось хотя бы представить, «поиграть» в то, как всё могло бы быть. Как если бы мама была жива и сейчас ждала их двоих на праздничный обед. Как приготовила бы Женин любимый вишневый пирог. Как он обрадовался, когда этот десерт оценила бы и Таня. Как мама тепло встретила бы её. Как они долго обнимались бы в коридоре и обменивались теплыми словами. Как обсуждали непростой характер Жени. Как смотрели бы его детские фотографии. Как прекрасны могли бы быть эти моменты. Но их не будет. Никогда. И Женя это знал.
Но Таня ещё несколько минут могла пожить в мире сладких мечт, в мире приятного ожидания.
Громов вздохнул, переводя взгляд за окно. Серые пейзажи родного города совсем не радовали. Они давили на Евгения, разжигая желание убежать отсюда. Вернуться назад, в Москву. Туда, где с мамой были связаны лишь хорошие воспоминания.
– Я уеду сегодня вечером, – огорошил Громов.
Но даже не смотря на Таню, почувствовал, как округлились её полные непонимания глаза. Она, должно быть, ждала совсем другого. Она ждала, что Женя останется с ней в Питере до её полного восстановления или, возможно, хотя бы на одну ночь. Но никак не предполагала, что сможет побыть с ним всего лишь один день.