Страница 10 из 22
Однако таблеток от Алисы Женя не дождался. Она ответила, что тот прекрасно выглядит и отлично себя контролирует, а затем послала на свое место. Громов уже собирался будить Антона, но вспомнил о том, как крупно они повздорили из-за запрета на посещение Тани. Выхода не оставалось, и Евгений вернулся в кресло, делая медленный глубокий вдох и рассчитывая, что турбулентность скоро закончится вместе с его бешеным сердцебиением. В нос ударил фантомный запах гари. Страшный, горький, вызывающий тошноту, которая подкатывала к горлу, вынуждая как можно чаще глотать слюну.
Громов наклонился к Тане, уткнувшись носом в темные, волнистые волосы. Сделал глубокий вдох, ощущая, как запах гари сменяется сладким, успокаивающим ароматом миндаля. Ощутив горячее дыхание Жени, Таня проснулась. Она повернула голову к партнеру и увидела его глаза, которые были, казалось, больше обычного. И блестели как-то иначе. Громов выглядел как испуганный подросток, всеми силами пытавшийся не показать свою тревогу.
– Ты в порядке? – тихо поинтересовалась Таня, положив ладонь на запястье Жени и почувствовав, что рука его непривычно холодная.
– Да, – коротко ответил Громов и нервно сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. Но Таня вспомнила его разговор с Алисой в самолете по пути в Ванкувер и то, что Калинина отобрала у него таблетки. Сегодня, перед взлетом, он их не принял. Маленькие кусочки пазла под названием «зачем Жене таблетки» начинали собираться в единую картинку. И турбулентность, которую теперь ощущала и Таня, только подтверждала сформировавшуюся в голове версию.
– Ты боишься летать?.
Громов молчал. Меньше всего хотелось, чтобы именно Таня узнала о его страхах. Для неё хотелось оставаться всегда сильным и всемогущим чемпионом Громовым, а не простым смертным Женей, у которого больная спина и аэрофобия.
Таня едва заметно кивнула, понимая, что прямого ответа от Евгения не дождется. Но он был и не нужен. Она скинула с себя плед, неожиданно для своего партнера забираясь к нему на колени.
– Представь, что мы на льду, – тихо произнесла Таня, обхватив запястья Громова, и обняла себя за талию его руками.
Евгений усмехнулся, не поверив в то, что это сможет отвлечь его, и не осознавая, что подобные действия Тани уже заставили переключиться.
– Закрой глаза, – попросила она. Громов вздохнул, прикрывая веки. – Мы на льду, – напомнила Таня, положив ладони поверх больших и уже теплеющих рук Жени.
– Это я понял, – проворчал Громов.
Таня недовольно подпрыгнула на его коленях, призывая не вредничать.
– Аккуратнее, пожалуйста, – улыбнулся он, всё ещё не открывая глаз. – Иначе мы сейчас будем в «постели».
Таня вздохнула с напускным недовольством, порываясь встать с колен Жени, но знала, что тот не даст этого сделать. Так и произошло. Громов сильнее сжал ладони, не давая сдвинуться.
– Простите, – произнес он. – Я готов продолжать наш сеанс психотерапии.
– Ты слышишь скрежет льда, – мягко продолжила Таня. – Чувствуешь потоки холодного воздуха от быстрого скольжения. Чувствуешь большую скорость и силу в мышцах.
Евгений сделал медленный вдох, а затем поджал пальцы на ногах, будто действительно был в коньках – плохая привычка фигуристов, пагубно влияющая на их ступни.
– Я в высокой-высокой поддержке, – продолжала Таня. – Всё, что держит меня – твои руки. Думай об этом. Ты ведь не хочешь меня уронить?
– Не хочу, – спокойно отвечал Женя, чувствуя, как страх оставляет его. – И не уроню никогда.
Огромный зал столичного аэропорта был набит людьми до отказа. Здесь толпились и болельщики, и журналисты, и члены семей прилетевших атлетов. Особое внимание уделялось спортсменам, вернувшимся в статусе олимпийских чемпионов. Перед большими объективами камер операторов и маленькими камерами в телефонах огромного количества болельщиков они предстали в крайне усталом виде после долгого перелета. Однако было необходимо улыбаться, кратко, но всё же делиться впечатлениями от прошедшей Олимпиады и радоваться возвращению на Родину.
Татьяну и Евгения не хотели отпускать дольше всех. Их удивительная, покорившая весь мир, история того, как они стали парой, была лакомым кусочком для каждого представителя СМИ. К Алексеевой и Громову, после оглушительной победы на Олимпийских играх, интерес проявляли даже люди, максимально далекие от фигурного катания и спорта, потому что они цепляли не только как профессионалы своего дела.
Пока Женя отвечал на вопросы о своих ощущениях сразу после оглашения баллов, Таня то и дело бросала взгляд на коллег по сборной, которых приехали встречать семьи. Вот – лыжника Александра обнимала его жена и маленькая дочка, а неподалеку от них родители целовали свою дочь, ещё совсем юную, но уже завоевавшую серебряную медаль в биатлоне.
Таню удивляло, что она ничего не знала о родителях Громова. Он, как бы не хотелось этого признавать с позиции женской гордости, поистине великий спортсмен, уже оставивший значительный след в истории мирового спорта. Он – феномен фигурного катания. И было странным, что его родители никак не давали о себе знать, ведь должны несказанно гордиться сыном. Таня ни разу не слышала, чтобы он говорил с ними и никогда ничего о них не рассказывал. Это обижало, потому что с мамой Тани Евгений, пусть и только по телефону, но всё же был знаком. И она уже ждала их «обоих» в гости.
Таня впустила его в свою жизнь, в свою семью, в своё сердце. А он?..
Жизнь после Олимпийских игр отдаленно напоминала Тане жизнь прежнюю, но всё же таковой больше не являлась. Теперь они с Женей – медийные лица. Их желали все. Все телеканалы, журналы, спортивные и не очень бренды. Про болельщиков и вовсе не хотелось думать. Казалось, они были везде. Заехав поздно вечером после очередной съемки для журнала в кафе, олимпийские чемпионы застряли там на полтора часа, давая автографы и фотографируясь со всеми желающими, поток которых был бесконечным.
Тане всё ещё были запрещены тренировки, и она злилась, когда Громов уходил в зал один, аргументируя это тем, что не хочет терять форму. Пару дней назад он рассказал, как разнесло Мельникова, когда тот ушел из профессионального спорта, и как много времени ему понадобилось, чтобы вернуться в нормальный вид. После этой истории Алексеева, оставшаяся без физических нагрузок, ограничила себя в еде. Готовка не давалась ей так виртуозно, как это было в случае с её мамой, но путь к сердцу мужчины, даже если он – профессиональный спортсмен, лежит, как известно, через его желудок. И поэтому свободное время, которое Таня проводила в одиночестве в квартире Жени, она посвящала просмотру кулинарных каналов.
Однако постепенно такая жизнь начала надоедать. Таня чувствовала себя за бортом. И была за ним в прямом смысле этого слова, если за борт принять ограждение ледовой площадки, на которой она уже давно не была. От Жени она слышала истории о том, как зашивается сейчас Алиса, которую Ольга Андреевна загрузила малышами. После Олимпийских игр в секциях фигурного катания наблюдался настоящий «бум». Но про их взаимоотношения и про квартирный вопрос они с Женей всё ещё не говорили. Евгений продолжал спать на полу, невзирая на то, что диван с легкостью можно было разложить и уместиться на нём вдвоём. Вместо этого он вновь продолжал старательно возводить между ними какую-то невидимую, но хорошо осязаемую стену.
Таня понимала, что теперь у неё есть деньги, и она должна съехать от Громова, а тот, в свою очередь, не хотел её отпускать, но и не знал, под каким предлогом уговорить остаться. Поэтому оба молчали, откладывая разговор в «долгий ящик» и не предполагая, какие последствия это может иметь.
Фигуристы возвращались домой с рекламной съемки для бренда спортивной одежды на новой машине Громова – белом внедорожнике, от которого Евгений был совершенно без ума. Такой же автомобиль получила на приеме в Правительстве и Татьяна, однако тот пока стоял в гараже без дела. Но и она оценила его по достоинству. С женской точки зрения приятным сюрпризом был салон из белой кожи, внутренняя отделка под дерево и общие немаленькие, впечатляющие габариты машины.