Чай для призрака

Население после этого стало прибывать, но не слишком. Тогда-то колдуны и постановили: как можно скорее отпустить большинство рабов. И если брать новых, то только отпуская прежде старых. Чтобы они перерождались в новых людей. Великим пескам, как ни молись, ничего не взять там, где пусто.

И на очередном сборе было решено следующее. В услужение брать только преступников и только тех, кто сам хочет остаться и очистить душу от грехов. Слуг (уже не рабов, да, и слуга мог в любой момент сказать, что всё, он своё отработал, и хозяин обязан его отпустить) будет иметь ограниченное количество людей. Например, мать, потерявшая единственного ребёнка и неспособная к деторождению, или многодетные семьи, или колдуны, или люди опасных профессий (те же сыскники). И, конечно, люди с деньгами свою дорожку к призракам протоптали – за очень большую плату им позволили с личного одобрения владык нанимать слуг, но всё-таки не больше пяти-семи на семью.

Однако чем меньше в мире мёртвой силы призраков, тем меньше её в людях. И постепенно большая часть южан утратила навыки активной работы с духами. Одни разучились видеть призраков, только слышали, вторые – наоборот, лишь видели. И навыки призыва потеряли все, кроме колдунов, и призрачные помощники (уже не слуги, а именно помощники – добровольные) остались только у колдунов – то есть у людей с врождённым даром, который никак не отреагировал на уменьшение толпы призраков.

А всем остальным работать с духами запретили законодательно – на всякий случай. Нужен помощник? Испрашивай разрешения у своего владыки и обращайся к тюремному колдуну. Однако уже много веков помощников имеют только колдуны.

***

– А почему вы заинтересовались формой знаков? – Рьен вопросительно поднял брови.

Мастер Тьёш же сыто вздохнул, отодвинул поднос с опустевшей посудой, промокнул усы салфеткой и попытался сосредоточиться на разговоре.

– Каждый колдун использовал свои заклятья для работы с душами, – объяснила матушка Шанэ. – Эти знаки на теле – вроде подписи. Когда преступников было несколько и все хотели очиститься через добрые дела, колдун беседовал с каждым, приходил с кем-то к соглашению и помечал своего. А когда преступника казнили, душа через метку находила колдуна, чтобы остаться служить. Это ведь не только на теле метка, но и на духе. В первую очередь – на духе.

– А кто казнил? – полюбопытствовал приезжий сыскник. – Преступника? Не колдун?

– Нет, конечно, – отозвалась матушка. – Палачи, как и у вас. Колдунам нельзя, они же вроде обычных людей. Даже тем, кто на службе при владыках состоял, не разрешалось. У них другая работа.

Рьен откинулся на спинку стула и, тщательно подбирая слова, медленно спросил:

– Скажите, матушка… Почему же в одном месте… столько разных меток? Семь жертв – и все с разными метками? Это что же… банда?

Мастер Тьёш выпрямился, выпятив грудь, – давая понять, что он готов к работе. К любой. Колдун или обычный человек, один или банда, неважно.

– Не думаю, – качнула головой матушка Шанэ, задумчиво вертя в руках пустую чашку. – Видишь ли, сынок, я те времена не застала – даже моя прабабка в дни появления последних запретов была совсем девчонкой. Я лишь знаю, что у каждого колдуна имелись свои заклятья и свой песок – мы его как вы воду используем. И вроде как – вроде как, сынок, заметь! – никто песком, который колдун готовил для себя, воспользоваться не мог. Однако колдуны тоже умирали. Их имущество забиралось наследниками или уходило с молотка. А готовый колдовской песок тоже был имуществом. И тоже уходил на сторону. Понимаешь?

– Некто мог насобирать по всему Югу старые заклятья и подобрать к ним ключи? – нахмурился Рьен. – А потом приехать сюда… казнить? Убивать тех, кого никто не хватится? Чтобы набрать слуг?

– Нет, не слуг, – поправила матушка. – А помощников. Поэтому он так соблюдал сезонность. Зимой колдовской силы рек мало, весной – больше, летом – ещё больше, к осени она идёт на спад. А в Мёртвое время – в пару недель между осенью и зимой – наоборот, огромный выплеск. Хочешь помощника тихого, покорного и почти бессильного – казни зимой. Хочешь сильного и способного к колдовству – летом, а ещё лучше – в Мёртвое время. Годные слуги получались в любое время, а вот помощники – в определённое.

– Понятно… – протянул Рьен. – Так кого нам искать?

– Боюсь, с этим не помогу, – матушка Шанэ расстроенно поджала губы. – Это может быть и южанин, и полукровка, и даже северянин. Даже ты, сынок, если поживёшь несколько лет среди вечных песков, начнёшь видеть призраков или слышать их голоса. Это не врождённое свойство южной крови. Это дар земли. И северный колдун, поживши на Юге, способен делать то же самое, что и южный.

– И то хлеб, – осторожно заметил мастер Тьёш и быстро допил чай. – Спасибо.

– В любом случае это колдун, – хмуро отметил Рьен, вставая из-за стола, – которому зачем-то понадобилась толпа помощников. Зачем?

– Они полезны, – пояснила матушка. – У меня тоже несколько есть. Найти, принести, защитить… Но у меня и договоры есть с каждым. Прижизненные. На определённый срок. Заверенные в южных тюрьмах. Показать?

– Не стоит. Вряд ли я разберусь в ваших законах. У вас есть репутация, и хватит об этом. И ещё вопрос. Кто на Юге следит за соблюдением договоров и работой колдунов? Как вычислить тех, кто действует вне законов? – Рьен взял плащ и шляпу.

– Никак, – развела руками матушка. – У нас, если честно, и не следят за этим. Но наши колдуны и казнить не будут. Незачем подставляться. Нарушение законов – это вечность в помощниках при тюремных колдунах. Зачем нам это? Достаточно же прийти в любую тюрьму и договориться.

– Значит, всё же северянин? – вопросительно посмотрел мастер Тьёш, проворно застёгивая плащ. – Или нашего бы тоже в ваши тюрьмы по делам пустили?

– Скорее всего, нет, – признала матушка Шанэ. – Но призрачных помощников иметь захотелось и… На Юге ритуалы проводить рискованно: да, у нас не следят за работой колдунов, но могут проверить договоры и количество помощников, если покажется, что что-то не так. А здесь… Замёрз бродяга. Стащил мальчишка бутыль вина и отравился. Не выдержало у старушки сердце. Ничего необычного.

– Ещё раз, матушка, – Рьен опёрся о спинку стула. – Между нашими и вашими колдунами есть разница?

– Нет, – твёрдо ответила она. – И я, если очень захочу, смогу работать с водой рек. И северянин – с песком. Не без проблем – есть небольшой конфликт сил, – но с общими заклятьями мы справимся. А чтобы видеть здесь души и не утратить дар южной земли, довольно иметь её при себе. Хоть немного, – и матушка, встав, вытащила из кармана передника небольшой потёртый мешочек. – Вроде этого.

– Значит, мы ищем северянина. Или полукровку. Или мужчину, или женщину. Может, даже пару колдунов, раз требуется так много помощников. Вероятно, в возрасте, потому как и пожить надо на Юге несколько лет, и найти необходимые для колдовства знания и чужой песок. Обитать неизвестный может где угодно, и в Мелкодонье, и здесь, и в любом другом городе-соседе. А с собой будет мешок песка, – подытожил Рьен и выпрямился. – Спасибо, матушка.

– Семь, – она улыбнулась. – На начальном этапе работы один помощник – один мешочек с песком. Вряд ли у неизвестного хватит опыта смешивать пески и хранить помощников в одном месте. Поэтому – семь мешочков. Если неизвестный думает, что его не ищут и вы не в курсе особенностей южного колдовства, то может носить с собой всех помощников. Но хотя бы один точно будет при нём. Это во-первых. А во-вторых, после смерти призраки могут быть агрессивными. Неуживчивыми. Буйными. Колдун затаится там, где можно спрятать шумную толпу из семи духов. И точно рядом с реками, чтобы помощники набирались от них сил. Не думаю, что это Мелкодонье. Колдовской силы-то где больше?

– Намёк ясен. Спасибо, – Рьен склонил голову. – Если вы ещё что-то вспомните, дайте знать.

– Зачем?.. – слабо и с плохо скрываемым облегчением запротестовал мастер Тьёш, совершенно не рассчитывавший на помощь.