Страница 12 из 20
– Не-е-ет! Гро-о-ом! Я замужем… – последнее пролепетала, и мой шепот растворился в нашем гулком дыхании.
Мое тело вдруг подбросило вверх, он сделал несколько шагов в сторону, а затем посадил меня на капот. Ноги дрожали, а руки ладонями уперлись в металл мобиля. Напротив стоял Гром, его грудь часто вздымалась, глаза блестели еле сдерживаемым возбуждением, и я потерялась, ощущая, как меня отрывает от земли, словно кто-то безжалостно и бесповоротно вынул мой дух, не оставляя мне иного выбора.
Его руки коснулись моих ног и раздвинули их, открывая доступ к моему пока еще прикрытому лону.
– Как же ты сладко пахнешь. Так бы и вылизывал тебя часами, но у нас мало времени, – оскалился, не то угрожая, не то давая обещание.
– Нам стоит прекратить, пока всё не зашло слишком далеко, – попыталась воззвать к его совести, но ее у него, видимо, не было.
– Не терпится увидеть на твоей шее метку от моих клыков, персик, – проигнорировал мои слова и предвкушающе улыбнулся, демонстрируя остроту резцов.
– Что… – непонимающе прохрипела, выдыхая и ощущая внутри себя пылающий жар.
– У меня гон, – произнес он таким тоном, словно это должно было всё объяснить.
Мысли ворочались медленно и нехотя, не давая мне сосредоточиться ни на его словах, ни на моих принципах, которые стремительно таяли. А после звякнула бляшка ремня.
– Но… Нет, я… – залепетала, чувствуя, как горят от стыда щеки.
Я была одета, но меня не покидало чувство, что именно сейчас я как никогда обнажена перед другим мужчиной, который смотрит на меня таким взглядом, словно боготворит во мне всё – от пепельной макушки до кончиков дрожащих пальцев.
– Я залип на тебе с первого вдоха, еще там, в лесу, – пророкотал Гром грудным голосом, разрывая когтями на себе одежду. – Твой нежный аромат забился мне в нос, туманя разум и напрягая чресла. Моя выдержка имеет границы, персик, но сдерживать себя я больше не желаю. Возьму свое по праву, дарованному мне предками.
Рычание вперемешку с жадными мужскими вдохами сбивали с толку, не давая ни на чем сосредоточиться. Перед моими глазами предстал обнаженный Гром, поражая мощью и размерами своего тела, казалось, раздавшегося еще сильнее. Его ноги и грудная клетка покрылись черными жесткими волосками, мышцы на руках взбугрились, демонстрируя голубые вены, а лицо напряглось, выдавая нестерпимую жажду. Странно было осознавать, что мучительную похоть вызывала в мужчине именно я. Полукровка Алайна Волчек.
– Ты принадлежишь мне, персик, – блеснул сталью глаз Гром, отсекая любые возражения. – Я помечу тебя своим семенем и запахом, утверждая волчьи права, и ты сама вскоре убедишься, что ты родилась, чтобы быть моей женщиной.
– Если всё так, – произнесла с осторожностью, наблюдая за тем, как он медленно приближается к капоту, на котором всё также было расхристанно в естественной красе распластано мое тело, – то почему я ничего не чувствую?
Дыхание у меня было прерывистым, неровным, но я старалась не выдавать собственное возбуждение. Вот только когда его ноздри затрепетали, зрачки расширились, а клыки выдвинулись вперед сильнее, поняла, что мои усилия напрасны, ведь запах, который источало мое лоно, невозможно было скрыть.
– Увер-р-рена? – полувопросительно рыкнул Гром, а затем схватил крупными ладонями мои лодыжки. – Разве не ты сейчас течешь, желая, чтобы я оказался внутри и заполнил твою пустоту? М?
Вопрос был провокационный и бил прямо в цель. Я промолчала, но ответа он будто и не ждал. Одну мою ногу отодвинул вбок, а вот вторую ступней положил себе на грудь. Острие шпильки вдавилось в кожу, и он застонал, закатывая глаза, словно любое касание приносило ему удовольствие. Я потеряла бдительность, с удивлением и истомой глядя на экстаз, которым он искрился, и не заметила, когда он схватил подол моего платья и двумя руками разорвал его снизу. Раздался треск – и ошметки ткани полетели в стороны, оголяя мои бедра его похотливому взору.
– Что ты наделал? – в потрясении приподнялась, опираясь ладонями о капот и чувствуя прохладу металла. – В чем я появлюсь в городе? У меня с собой…
– Тихо! – флегматично рявкнул, отчего я моментально заткнулась, будто потеряв дар речи. – Я дам тебе свою одежду, персик, чтобы ни у кого не возникло ни капли сомнений, кому отныне ты принадлежишь. Особенно Данаю.
Последнее он прошептал тише, но мой слух обострился, так что я всё услышала, но подумать об этом не смогла – его пальцы коснулись моей лодыжки и массирующими движениями прошлись по чувствительной коже.
– Останешься в туфлях, – пророкотал черноволосый, поднял мою ногу выше, закидывая ее себе на плечо, и наклонился, опираясь руками по бокам от меня.
Его жадный взор устремился мне между ног, а сам он громко вдохнул испускаемый мною аромат, даже не скрывая, как его ведет от моих флюидов.
– Всё это так неправильно, – захныкала, но внутри поддалась слабости, ощущая иррациональную тягу к этому самцу.
Умом я понимала, что у меня есть два мужа, пусть уже не по бумагам, но тело предавало с каждой секундой, словно чем больше я дышала, тем быстрее по венам текло возбуждение, вызванное физиологией, которой я была не в силах противостоять. Правильно говорил дядя Майрен, что самки изначально обладают слабой волей и неспособностью отказывать самцам. Стиснула челюсти при неприятных воспоминаниях, душу затопила горечь, но следующие слова мужчины заставили меня забыть о родственнике.
– Нет ничего неправильного в спаривании пары, – усмехнулся нагло Гром, казалось, читая мысли на моем слишком открытом лице, и вдруг неожиданно чувственно поцеловал внутреннюю часть моего бедра, аккурат у края увлажнившихся трусиков. – Тем более, истинной.
– Ты просто лжешь, признайся, – выдохнула, а сама без сил откинулась затылком на капот и закатила глаза, отдаваясь на волю телесных ощущений. – Это лишь похоть, ничего больше. Не знаю, как ты заставил меня себя хотеть, но…
– Меньше слов, персик, и больше дела, за это ты и будешь меня ценить, – прорычал собственное обещание, прерывая мой уязвленный монолог, а затем уткнулся носом мне в промежность, проводя им по складочкам сквозь тонкую полоску ткани.
Меня прострелило током удовольствия, которое растекалось вдоль тела снизу вверх, расслабляя напряженные мышцы и даря первый виток наслаждения. В какой-то момент раздался знакомый треск, но на этот раз я осталась без нижнего белья, ощущая, как лоно обдало прохладой. Только подняла голову, чтобы возмутиться подобной бесцеремонностью, как вдруг Гром подул на бугорок клитора, а затем коснулся его юрким языком – и все мысли окончательно вылетели из головы.
Глава 10. Право на самку
Мужские пальцы впились в мои молочные бедра, стискивая до сладости и дрожи в ногах. Я лежала вся натянутая, как струна, с поволокой глядя в небо и чувствуя, как вдоль лепестков лона проходится шершавый язык Грома.
– Хва… Ти-и… – практически задыхалась, но пыталась произнести стоп-слово, которое отделяло нас от окончательного падения в пропасть.
На секунду показалось, что мои слова возымели действие. Он остановился, и я приподняла голову, сразу же встречаясь с его черными зрачками. Его голова всё также покоилась на уровне моих бедер, а руки проворно наглаживали мою чувствительную кожу. Наши взгляды встретились, и меня вдруг изнутри ударило током. В его глазах отражалась не только бездна плотского нетерпения, но и особого наслаждения моментом. Так обычно сомелье дегустирует терпкое выдержанное вино, смакуя каждый элемент и перекатывая жидкость на языке.
– Уверена, что правильно слово подобрала, персик? – лукаво ухмыльнулся черноволосый, а затем его вихры взметнулись, а кончик языка резко спружинил по моему клитору.
Слабость, возникшая между ног, сразу же распространилась вдоль тела, заставляя забыть весь словарный запас. Возникшее чувство ревности ослабило свой узел вдоль шеи, когда в пальчиках ног возникло покалывание, по которому я распознавала скорое приближение оргазма. Но собственница внутри меня рычала, желая вонзиться когтями в соперницу, на которой Гром тренировал свои умения.