Лекарство от Мозгошмыгов

Память прошлой хозяйки тела мне не досталась, оттого я не могла точно утверждать, что произошло. Но на краю сознания билась мысль, что девочка просто проводила эксперимент в одиночку, не зная о последствиях. Возможно, она даже не хотела перемещаться. И возможно… Я прикрыла рот ладонью и всхлипнула. Скорее всего после перемещения девочка умерла вместе с моим телом. Есть, конечно, слабая надежда, что я не погибла после приземления на асфальт и настоящую Луну смогут спасти, но где гарантии? В любом случае пентаграмму я стирать не стала и просто прикрыла простыней, намереваясь узнать о ней позже.

Вниз я спустилась в растрепанных чувствах. Все-таки слишком много всего плохого происходило со мной на протяжении последнего года, и смерть Луны – не то, что я хочу вешать на себя, пусть я и не виновата в этом вовсе. Так, хватит! Тряхнув головой, я активно принялась осматривать винтовую лестницу. По бокам на стенах висели портреты и разные сомнительные… вещи. Ну не знаю я, как назвать вот эту жуткую конструкцию из желтых перьев, металла и блестящих камушков! Портреты оказались занимательнее. Я с интересом рассматривала беловолосых волшебников и волшебниц, мирно дремлющих в рамах. Тревожить их не было смысла, однако я взяла на заметку поболтать с ними и ненавязчиво выяснить все, что можно.

Насколько я помнила из канона, дом Лавгудов был довольно… эксцентричным. Я же нашла в этой необычности свою изюминку. Мне безумно понравилась круговая планировка в доме, она расширяла пространство, а благодаря отсутствию углов в комнатах можно было спокойно размещаться, где и как угодно. Ксенофилиус уже сидел на кухне, попивая из странной дугообразной чашки сомнительную жидкость коричневого цвета. Я неуклюже потопталась на месте. Ну вот не могу я изображать Полумну! Я совершенно ничего не помню о ее жизни, поведении, мимике, и Ксено первым заметит, что я не его дочь. Но так же я осознавала, что просто не смогу прятаться в своей комнате вечно, поэтому опустила голову и села за стол. Передо мной тут же возникла половинчатая тарелка с яичницей и беконом. Ого, вот это сервис! У нас есть домовик или «отец» сам это сделал? С энтузиазмом принимаюсь за еду, на Ксенофилиуса не смотрю. Однако он сам начинает разговор.

- Твои мозгошмыги абсолютно распустились, Луна. Я знаю, что тебе сейчас тяжело, но мама всегда говорила тебе держать их под контролем. Ей будет приятно знать, что ты справляешься, дорогая. – его мягкий голос навевал спокойствие, в нем явственно угадывались любовь и забота, но что-то мне не давало покоя. Я еле сдержалась от того, чтобы не дернуться. Ну конечно! В возрасте девяти лет Луна потеряла мать!

Пандора Лавгуд была известным ученым, специализировавшимся на чарах. И вот однажды доэкспериментировалась… Погибла на глазах у дочери, девятилетней малышки Луны. На тарелку капнула слеза. Даже в этом мире я продолжаю терять людей. И теперь понятно, почему мы с Лавгуд так легко «поменялись». Слишком много общего было: у нее погибла мать, у меня сестра и отец, а после мы обе, отчаявшись, решили уйти из своих миров, но Судьба решила иначе. Просто поменяла заблудшие души местами, не заботясь о том, что одно тело уже никогда не сможет жить.

Ксенофилиус мои слезы воспринял по-своему. Он встал из-за стола, взял меня на руки и крепко-крепко обнял. А я позорно разрыдалась на его плече. Плакала обо всем: и о своей семье, которую по глупости решилась бросить, и по прошлой жизни, которую я так и не довела до конца. Ревела из-за того, что Ксено потерял жену, а теперь еще и дочь, ведь я таковой вряд ли смогу стать. И это жутко несправедливо! У Лавгуда должна была остаться его маленькая светлая Полумна, несущая за собой свет и тепло, а не 22-летняя самоубийца-эгоистка с неврастенией.

Успокаивалась я долго. «Отец» поил меня чем-то с приятным запахом жасмина и цитруса, а после укутал в странный вибрирующий плед и принялся тихо петь. На все эти странности я не обращала внимания, силясь остановить неудержимый поток слез, как вдруг мне стало очень тепло и спокойно. Соленая жидкость перестала капать в кружку, в голове прояснилось. Я ошеломленно допила настойку и уставилась на Ксено. Он улыбался.

- Что это было? – хрипло спросила я.

- На твою маму всегда успокаивающе действовали «Слезы заглота» и плед из шерсти беспокойника зубчатого. – погладил меня по голове Ксено.

- Спасибо. – вздохнула я.

- Пойдем прогуляемся до реки? – неожиданно спросил Лавгуд. Мне оставалось лишь согласиться.

Ксенофилиус оказался неожиданно чутким и любящим родителем, в то же время точно знающим, где заканчивается забота и начинается навязчивость. Мы с ним много гуляли и разговаривали на отвлеченные темы. Мне продемонстрировали печатный станок и дали почитать последний выпуск «Придиры». Жесть, скажу я вам, несусветная, но «отцу» я об этом не сказала, разумеется. За прошедшие две недели я освоилась в доме и уже не глазела на все подряд. К тому же первым делом я провела ревизию в собственной комнате.

Обыскивала я ее на предмет тайников и хотя бы каких-то сведений о прошлой владелице. В итоге на кровати передо мной лежала обычная маггловская тетрадка в толстом синем переплете, гордо носящая титул «Дневник». За его прочтением я проводила долгие весенние вечера, черпая для себя все новую и новую информацию. Первым делом я ознакомилась с последними страницами и именно там обнаружила вычисления для проведения ритуала. И чем дальше я вникала, тем больше становилось изумление.

Этот ритуал можно было провести только с помощью опытного менталиста и только очень магически сильному волшебнику, а Лавгуд сделала все сама. Видимо это и стало причиной такого неудачного (для нее) переселения, который вдобавок оставил магию, привязанную к телу. Изначально в описании ритуала было сказано, что магия переселяющегося волшебника должна уйти с ним. И тогда я испугалась. Настолько испугалась, что практически сразу предметы в комнате задрожали и взлетели, сметая все по пути. Уже потом, убирая беспорядок, я успокоилась и поняла, что магия при мне.

13 февраля, то есть два месяца назад Полумне исполнилось 10, а значит до Хога мне осталось чуть больше года. За это время мне надо было разузнать ситуацию в магмире, решить, как я буду действовать, с кем налаживать контакт и так далее. От информации голова шла кругом, поэтому я плюнула на конспирацию и продолжила вести записи в дневнике Луны. Помучавшись с недельку, я решила, что на Когтевран поступать, наверное, не буду. При всем моем уважении, Мама Ро, но терпеть издевательства и жить одиночкой я не собираюсь. Понятно, что издевались над Луной в каноне из-за ее чудачеств и со мной такой финт не прокатит, но я хочу быть в самой гуще событий. На Гриффиндор я не сунусь, ибо там добрый дедушка кормит детей лимонными дольками. Пуффендуй? Не смешите, я не приживусь на таком дружном факультете. Остаются Слизерин и Вороны. Идею с синим факультетом я пока не отметаю, а то мало ли что может со мной случиться, но вот Слизерин… Ммм… Исполню свою давнюю фанатскую мечту и катись оно все к чертям! Ой, то есть к Мордреду.

Фантазировать оно, конечно, хорошо, только вот до поступления еще год с лишним и если я хочу на Слизерин, то надо срочно подтягивать знания и учить все что только можно о традициях чистокровных. Луна ведь, на сколько я помню, была «голубых кровей», хоть и не афишировала это.

Самое интересное, что моя задумка осуществилась в этот же день. Я как раз поднималась по лестнице к себе, когда меня окликнули. Не заорать меня заставило только знание приличия, поэтому я просто резко развернулась к ожившему портрету. На нем был изображен величественный старец в зеленой мантии. Холодные серые глаза смотрели на меня с превосходством и снисходительностью.

- Да, сэр? – ответила я, учтиво кивая… Ликорису Лавгуду, как была подписана рама.

- Ну совершенно никаких манер, юная леди! – проворчал он.

- Прошу прощения, сэр. – я снова кивнула, но температура на лестнице явно понизилась. Ликорис несколько секунд прожигал меня взглядом, а потом рассмеялся.