Страница 7 из 22
– Да… И что?
– Помнишь, к нам ненадолго заглянула моя бывшая сослуживица, Регина?
– Варя, а почему ты шепчешь? – нарочито громко спросил доктор. – Мы у себя дома.
– Так надо, – напрасно силясь что-то изобразить лицом, вцепилась она в рукав его рубашки. – Не хочу, чтобы он слышал… Я позже объясню.
– И… что с этой Региной? Это ее ребенок? – понизив голос, спросил доктор.
– Да! – выдохнула Самоварова. – Она попала в сложное положение и попросила меня приглядеть за ним.
Валера буравил ее напряженным, выражавшим крайнюю степень недоумения взглядом.
– Она сирота! И друзей у нее нет! – быстрым шепотом сыпала слова Самоварова. – Ей больше не к кому обратиться!
За стенкой, разделявшей кухню с туалетом, послышался шум сливавшейся из бачка воды.
– А где она была все эти годы? Почему я больше никогда ее не видел и даже о ней не слышал? – снова громко, будто издеваясь, задавал доктор вполне резонные вопросы.
– Так вышло. Поговорим, когда он уснет. А пока, прошу, протестируй его в какой-нибудь игровой форме! – умоляющим голосом произнесла Варвара Сергеевна как раз за пару секунд до того, как дверь туалета открылась.
– Так! – решительно сказал Валера, когда Жора, все еще робея под его взглядом, вошел обратно на кухню. – А как твоя мама относится к тому, что ты сейчас здесь?
Жора приподнял плечики, сжался и быстро уселся на свою табуретку, стоявшую подле табуретки Самоваровой.
– Варвара Сергеевна, моя жена, сказала, что ты собираешься у нас переночевать… Есть ли возможность переговорить с твоей мамой и внести ясность в это щекотливое положение?
Самоварова, конечно, понимала: сказанное имело отношение не столько к мальчику, сколько к ней самой.
– Мама сказала, она сама Аре позвонит, – не глядя на доктора, кивнул он головой в сторону Варвары Сергеевны, – и… я сейчас…
Он быстро соскочил с табуретки и унесся в коридор.
Прошло меньше минуты, как он снова вбежал на кухню, с трудом удерживая в руке рюкзачок.
Усевшись прямо посреди кухни на пол, Жора обнял рюкзачок своими маленькими плотными ножками. Молния под торопливыми ручонками сначала поползла, но, зацепившись за ткань, на полпути остановилась.
Варвара Сергеевна видела, что мальчик вот-вот готов расплакаться.
– Давай я тебе помогу! – Она присела на корточки рядом.
Аккуратно, едва касаясь, подвигала молнией вперед-назад.
Наконец молния поддалась.
Жора принялся вытаскивать из рюкзака содержимое.
Вскоре на полу выросла небольшая неровная кучка трусов и носков, шортиков и спортивных штанишек, ярких футболок, скатанной в рулон ветровки, маленькой детской расчески и зубной щетки в футляре с динозавриком.
На самом дне оказался тугой, перетянутой резинкой сверток.
– Вот! – глядя на одну только Варвару Сергеевну, Жора протянул ей сверток. – Мама велела, когда будем у тебя в квартире, отдать тебе.
Самоварова, под напряженным взглядом Валеры, нерешительно приняла сверток из рук мальчика.
В обычном, успевшем замяться офисном белом конверте лежала пачка пятитысячных купюр – навскидку не менее двухсот тысяч.
Еще в конверте был сложенный вчетверо лист бумаги.
Понимая, что, если доктор сейчас увидит очередное послание Регины, вопросов у него возникнет больше, чем она способна дать ответов, Варвара Сергеевна, приклеив к лицу невозмутимое выражение, быстро сунула записку в карман.
– Пообщайтесь пока без меня. Кстати, можете накрыть к чаю.
Покосившись на оставленную на столе денежную пачку, Варвара Сергеевна ретировалась в коридор.
Послание Регины оказалось составленной по всем правилам распиской от руки. В ней было сказано, что она добровольно и безвозмездно передает Самоваровой В. С. сумму в двести пятьдесят тысяч рублей.
В самом низу мелкими буквами была приписка – «Аря, это вам с Жорой на расходы».
Похоже, шарлатанка в самом деле подкинула ребенка с самой простой целью – той, что и озвучена в первой записке, и за этим не крылась никакая каверза.
Прежде чем вернуться на кухню, она разложила в маленькой комнатке диван и постелила мальчишке постель.
Руки у нее подрагивали – она понимала, что это точка невозврата.
После того как чужой мальчик проведет в этой квартире ночь, ее обращение в официальные органы приобретет совершенно другую тональность – в этом случае вопросов у представителей власти возникнет больше, чем она способна будет дать ответов.
Варвара Сергеевна проснулась после полуночи от странного ощущения – ей показалось, что рядом с ней кто-то буравит глазами темноту.
Она щелкнула кнопкой ночника – вымотавшийся за день доктор, отвернувшись к стене, крепко спал. Дверь в спальню была открыта, и в дверном проеме, во мраке коридора, стоял Жора.
Стараясь не разбудить Валеру, она осторожно встала.
– Ты чего здесь? – подойдя к мальчику, зашептала строго.
– Я не могу спать один, – прошептал он в ответ и цепко схватил ее за локоть.
– И давно ты здесь стоишь? – Нащупав маленькую ладошку, Самоварова потащила его обратно в комнату, где он спал.
– Я не знаю… – похныкивал он. – Я очень старался, но не смог уснуть! Мне кажется, за книгами в шкафу кто-то сидит… А в трубах кто-то воет…
– Ложись! – подвела она его к дивану. – Закрой глаза и не придумывай глупости, они оскорбляют твой ум! – назидательно добавила она.
Жора, свернувшись калачиком, нехотя уложил голову на подушку.
В молочном свете луны, проникавшем сквозь щель в занавесках, этот бронзовый скуластый ребенок был похож уже не на маленького вампира, а на его наивную, беспечно рассчитывающую обхитрить злодея жертву.
– Полежи со мной, Аря, пожалуйста… – тихо канючил он и теребил пальчиками край ее пижамы.
– А дома ты как спал? Что, тоже было страшно?
– Нет. Я сплю в одной комнате с мамой.
– И сколько же у вас комнат в доме?
– В квартире, – уточнил Жора. – Одна…
Шесть лет назад Регина снимала безликий дом в поселке бизнес-класса.
Что ж… многое, вероятно, поменялось в жизни чертовки за годы ее материнства.
Самоварова, стараясь не прикасаться к чужому мальчику, неловко устроилась на краю узкого дивана. Как только она улеглась, Жора, облегченно выдохнув, повернулся лицом к стене.
– Ты закрыл глаза?
– Да! – слишком бодро для засыпающего отозвался он.
– Не ври, а то встану и уйду.
– Как ты можешь знать, что я вру? В темноте!
– Знать не могу, но умею чувствовать. Спи.
Разглядывая в лунном свете его крепенький, подбритый машинкой затылок, Самоварова вдруг только сейчас, в ночной передышке, осознала, что помешало ей сразу поступить «по уму и по закону».
Если бы не пара фраз, брошенных ею в сердцах несколько лет назад матери этого мальчика в стенах пустого и холодного загородного дома, его бы, возможно, не было на свете.
Не успела Самоварова допить на балконе первую вожделенную чашку кофе, за которой, под папироску, планировала обдумать дальнейшие планы на жизнь, как мобильный в кармане халата задергался звонком.
– В общем, ма… – радостно верещала Анька, – я тут вчера с Олегом посоветовалась, и мы решили на пару-тройку недель воспользоваться вашим предложением. Мы с Линой готовы поехать на дачу завтра. Надеюсь, ты хоть в первые дни побудешь с нами? Олег приедет в выходные. Да и ты могла бы остаться. Неужели это так сложно? Не смогу я там с ребенком без тебя. Нам обжиться надо. А после, если все ок, ты могла бы оттуда уезжать в город по своим делам.
– Доброе утро! – послышался за спиной звонкий и недовольный голосок. Жора в одних трусиках стоял в балконном проеме и тер ладонью глаза. – Опять куришь?
– Быстро иди умываться! – прикрыв ладонью мобильный, зашептала Самоварова.
– А ты?
– Что – я?
Мобильный, выскользнув из рук, шлепнулся на балконный половичок.
– А ты когда придешь?