Собачий рай

Она была густо накрашена – ярко-красная помада, тяжелые стрелки на верхних веках, густые ресницы и бронзовые румяна.

Если оценивать ее в целом, девушка скорее была похожа на приму какого-нибудь провинциального театра или развлекавшую себя и публику разными образами инстаграмщицу, но уж никак не на серьезного карточного игрока.

В одной руке у нее была черная бархатная на витой цепочке сумочка, другой девушка с трудом удерживала, прижимая к груди, бумажный пакет с логотипом сетевого, торгующего алкоголем магазина.

Поляков вдруг почувствовал, как к лицу прилила жаркая волна.

Он встал и подошел к маленькому треугольному окошку.

– Никто не против? – привстав на цыпочки, дернул ручку вниз. – Душновато у нас сегодня.

– Надо же! Не ожидал, – изменившись в лице, замурлыкал Швыдковский и, подойдя к незнакомке, потянулся своими жилистыми длинными пальцами к пакету. – Позвольте, помогу.

– Столько денег сразу принесли! – кивнув на пакет, попытался сострить Ренат. – И правильно, вас должны были предупредить: никаких переводов на карту, только нал.

Девушка вскользь одарила его то ли насмешливой, то ли испуганной улыбкой и посмотрела на Швыдковского.

– Не ожидали, что придет женщина? – издала она мелкий, нервный смешок, а потом обвела быстрым взглядом присутствующих.

Ей никто не ответил.

Конечно, не ожидали…

Но правила катрана участвовать женщинам в игре не запрещали.

Так уж вышло, что за три с половиной года существования этого частного клуба женщины здесь не появлялись. Домработница Швыдковского готовила помещение к игре и убирала его только в отсутствие гостей.

Жене же Швыдковского, как женам остальных игроков и иным любопытствующим, вход сюда был воспрещен.

– Это для нас, – кивнула девушка головой на пакет в руках Швыдковского. – Понемногу же у вас не возбраняется? – снова хихикнула она, и Полякову показалось, что по полу россыпью раскатился мелкий бисер – того и гляди вопьется в пятки.

Хозяин катрана вытащил из пакета упакованную в картонную коробку бутылку коньяка от известного дома.

– Приветствуется! – слишком радостно сказал он, будто точно такая бутылка не стояла сейчас на сервировочном столике.

Алексей Николаевич подошел к девушке и взял ее за руку.

Лицо его выражало довольство: удивил так удивил!

– Позвольте представить вам, господа, игрока, о котором я заявлял. С нами сегодня Агата Дмитриевна.

Все, кроме Полякова, – кто вяло, с одолжением, кто нетерпеливо, кто насмешливо, – похлопали.

– Агата, это Агафья? – раздевая девушку взглядом, спросил Ренат.

– Крестили да, Агафьей, – выдержав его взгляд, кивнула она.

– А здесь не крестят, здесь только обувают, – оскалившись, сострил Аркадий.

Агата, пытаясь справиться с волнением, упрямо поглядела на Алексея Николаевича.

– Давно играете? – встрял Поляков.

Эта девка – вульгарная, неуместная в их тайном мужском клубе особа – мозолила всем глаза.

Аркадий, усмехаясь, повторил вопрос:

– Да, нам всем хотелось бы узнать, как давно?

– С детства, – по-прежнему глядя на одного Алексея Николаевича, задрав подбородок, слегка дрогнувшим голосом ответила Агата.

– Надо же, как интересно! – комично поиграл бровями Ренат. – Никто из нас не может похвастать подобным. Мы тут так, чисто от скуки.

Некоторые из присутствующих, включая Полякова, делано засмеялись.

– Что ж, – пытаясь погасить искру, добродушно улыбаясь, встрял толстый Борис. – Вот мы сегодня и проверим! Правила клуба Алексей Николаевич должен был объяснить. Про нал Ренат напомнил. А правило первое касается телефона.

Агата открыла сумочку и, покопавшись в ней, достала мобильный.

Поляков успел разглядеть мелькнувшую пачку купюр.

– Я его уже выключила перед тем, как подняться. Куда положить?

Швыдковский, продолжавший стоять рядом, тут же подхватил мобильный из ее рук и танцующей походкой пошел к коробке.

– Давайте уже начинать! – Ренат встал и, подойдя к сервировочному столику, налил себе кальвадоса. Выпив залпом, по-пацански, схватил дольку яблока и начал нюхать ее, как черняшку.

– Что вам налить? – продолжал любезничать с Агатой вернувшийся Швыдковский. – Есть коньяк, но я бы советовал попробовать кальвадос. Сын вчера привез. Лучший французский бренд. Очень рекомендую.

– А я не рекомендую, – поморщился Ренат. – Не впечатлило.

– Я бы выпила шампанского, – ответила Агата.

– Шампанское вроде было внизу, в холодильнике, – продолжал суетиться вокруг гостьи Швыдковский. – Я почти уверен, что с Пасхи там завалялась бутылочка «Моэт и Шандон».

– Давайте уже начинать! – выкрикнул со своего места Поляков. – Пятнадцать минут седьмого!

– Согласен, – подхватил Ренат.

– Шампанское достанется победителям после финала, – ввернул Аркадий.

Карта Полякову в тот вечер упорно не шла.

Рисковый Ренат дважды сел на мизере, а Аркадий пару раз ошибся в подсчетах, из-за чего много взял на распасах.

В финал вышли аккуратный Борис и Поляков, не проигравший лишь потому, что у коллег образовались гигантские «горы».

За соседним столиком, со стороны которого часто раздавался то мелкий, бисерный, то грубоватый грудной смех Агаты и сдержанные, но довольные смешки мужчин, обстановка была куда веселее, чем за большим.

Прислушиваясь на своей раздаче к оживленному разговору соседей, Поляков выяснил, что Алексей Николаевич когда-то играл с отцом Агаты, своим соседом по старой даче.

Дмитрий Валентинович, как не раз подчеркнул он в разговоре, был в преферансе настоящим бойцом.

Агату же Алексей Николаевич знал еще с тех времен, когда она, совсем девчонкой, не отлипала от стола, наблюдая, как играют взрослые.

Проезжая недавно мимо старой дачи, Алексей Николаевич решил заглянуть к бывшему соседу и встретил там уже взрослую Агату, заехавшую проведать отца.

День был воскресный, ненастный, на дорогах образовались большие пробки, и Дмитрий Валентинович уговорил товарища пересидеть их и остаться на обед.

После десерта с коньячком расписали, будто в шутку, пульку на троих. В итоге просидели шесть с лишним часов.

«Агата, – с восторгом рассказывал Алексей Николаевич, – нас, стариков, тогда разнесла!»

После этого, по ее настойчивой просьбе, он и заявил Агату в катране.

В двадцать минут девятого – ровно через два часа после начала игры – зазвонил будильник на мобильном Швыдковского, оповещая о том, что полуфинал закончился.

За маленьким столом с небольшим отрывом в пуле выиграли Агата и Любимов.

Предстоял финал.

Небрежно кинув проигранные деньги на стол, Ренат, забрав айфон, тут же уехал к своей темпераментной герлфренд, о которой только и говорил весь последний месяц, Аркадий же дождался такси и вскоре тоже покинул катран.

Агата, до того лишь едва потягивавшая коньяк, перед первой раздачей в финале вдруг попросила у хозяина нахваленного им кальвадоса.

Швыдковский удовлетворил ее просьбу и машинально наполнил рюмки оставшихся игроков.

Поляков пить за игрой не собирался, к тому же был за рулем.

Отставив рюмку в сторону, он с раздражением наблюдал, как оставшийся посмотреть игру Алексей Николаевич следил не столько за картами, сколько за своей подопечной.

Мягкий в манерах, беззлобный и нарочито, в угоду публике, чрезмерно впечатлительный Алексей Николаевич был старше Агаты лет на двадцать. Как знал Поляков, этот «плюшевый» с виду преподаватель университета был давно и обреченно женат на истероидной учительнице русского языка, вместе с которой растил двоих детей и в обществе которой постоянно от чего-то лечился в санаториях Сочи.

Финал, по правилам, играли уже не на время, а на количество очков.

Поляков искоса наблюдал за Агатой.

Пить она вдруг стала на удивление много – разгоряченный от накаленной обстановки за столом хозяин то и дело коварно подливал ей крепких напитков.