Незваная гостья

На экране идет нарезка из старых домашних видео, и я наклоняюсь ближе к планшету. Вот папа держит на руках малышку Бин… а это семейный пикник… Папа строит замок из песка для карапуза Гаса… А эти кадры я уже видела: папа подходит к двери «Зеленых дубов» и театральным жестом открывает ее – в тот день дом стал нашим. Он часто говорит, что покупка такого дома – один из важнейших моментов его жизни. «Мальчонка из Лейтон-он-Си выбился в люди», как он выражается.

Потому что «Зеленые дубы» – это не просто старый дом. Он потрясающий. Он с характером. У него есть башенка! И витражное окно. Гости нередко называют его «эксцентричным» или «причудливым» или просто восклицают: «Ух ты!»

Да, конечно, встречаются и такие низкие, ничего не смыслящие душонки, которые называют его «уродливым», но их немного. Они слепы и заблуждаются. Когда я впервые услышала, как одна странная особа в деревенском магазине назвала «Зеленые дубы» «страхолюдством», я была потрясена до глубины души. Мое одиннадцатилетнее сердце закипело от негодования. Прежде я никогда не встречала архитектурных снобов, я даже не подозревала об их существовании. Я пламенно и безраздельно любила свой дом – все то, что высмеивала эта незнакомая, подлая тетка. Начиная от так называемой «уродливой кирпичной кладки» – она вовсе не уродливая – и заканчивая курганом. Это такой самопроизвольно возникший в саду крутой холм, прилегающий к стороне дома. Тетка посмеялась и над ним, а мне хотелось крикнуть: «На нем отлично разводить костры, вот так-то!»

Но вместо этого я пошла из магазина, бросив возмущенный взгляд на хозяйку, миссис Макадам. К ее чести, она выглядела слегка шокированной и крикнула мне вслед:

– Эффи, дорогая, ты хотела что-то купить?

Но я не стала возвращаться и до сих пор не знаю, кем была та язвительная тетка.

С тех пор я внимательно наблюдаю за тем, как люди реагируют на «Зеленые дубы». Порой они с разинутыми ртами отступают назад и обозревают его, ища, что бы такого позитивного сказать. Я не говорю, что это – проверка характера, хотя на самом деле это и есть проверка характера. Тех, у кого для «Зеленых дубов» не находится ни одного доброго слова, я считаю гнусными снобами и игнорирую.

– Эффи, смотри, это ты! – восклицает Бин, когда на экране идут новые кадры. Я, совсем малышка, ковыляю по лужайке, держась за руку восьмилетней Бин.

– Ничего страшного, Эффи, – весело говорит она, когда я падаю. – Давай еще раз!

Мими всегда говорит, что Бин научила меня ходить. И ездить на велосипеде. И заплетать волосы.

Мрачный год смерти Элисон обойден стороной, отмечаю про себя я. Это видео о счастливых временах. Что ж, почему нет? Не нужно напоминать папе о грустном. Он нашел счастье с Мими и своей жизнью доволен.

Слышится звонок – Бин на него не реагирует, а я настороженно поднимаю голову. Я жду рождественский подарок Мими. Я отдельно оговорила, что его нужно доставить сегодня, и не хочу, чтобы Мими ненароком его открыла.

– Бин, – говорю я, нажимая на паузу на экране планшета. – Сходишь со мной к воротам? Думаю, это доставили швейный стол для Мими, и я хочу пронести его тайком. Но он довольно большой.

– Конечно, – говорит Бин, закрывая видео. – Ну, как тебе?

– Потрясающе, – убежденно заявляю я. – Папе это очень понравится.

Мы спешим вниз по лестнице, а Мими накручивает гирлянду на перила. Она поднимает глаза и улыбается нам, но ее лицо кажется слегка напряженным. Возможно, ей нужно отдохнуть.

– Я к воротам, – поспешно говорю я. – Вероятно, доставка.

– Спасибо, Эффи, дорогая, – по-ирландски мягко и напевно произносит Мими.

На ней индийское платье с блочным принтом, а волосы перехвачены деревянной заколкой, раскрашенной вручную. Она ловко завязывает узлом красную бархатную ленту, и, само собой, ничего не падает. Как обычно.

Мы с Бин идем по гравийной дорожке к большим кованым воротам, а в воздухе уже сгущается зимний сумрак. Снаружи припаркован белый фургон, и бритоголовый парень держит картонную коробку.

– Это не то, – говорю я. – Слишком маленькое.

– Доставка для приходского священника, – говорит парень, когда мы открываем калитку. – Там никого нет. Можно у вас оставить?

– Конечно, – говорит Бин, протягивая руку и собираясь поставить закорючку на планшете доставщика, но я ее останавливаю.

– Погоди, не расписывайся. Я как-то расписалась за соседскую доставку, а внутри была стеклянная ваза, которая оказалась разбитой, и они не смогли оформить возврат, потому что подпись была моя, и они обвинили меня. – Я выдыхаюсь и замолкаю. – Сначала нужно проверить.

– Да все в порядке, – нетерпеливо говорит парень, и я напрягаюсь.

– Никогда не знаешь наверняка.

Я открываю коробку и достаю счет-фактуру.

– Скульптура «Йога», – читаю я. – Сборка включена. – Я с торжествующим видом смотрю на парня. – Получается, не все в порядке. Придется тебе ее собрать.

– Я ничего не собираю, – говорит парень, противно шмыгая носом.

– А придется, – замечаю я. – Так тут написано: «Сборка включена».

– Ну да, верно.

– Тогда собирай! – упорствую я. – Иначе мы не распишемся.

Парень злобно сверлит меня взглядом, потирает бритую голову, а затем говорит:

– Ну, ты и заноза в заднице. Тебе это уже говорили?

– Да, – отвечаю я, скрещивая руки. – Тысячу раз.

– Это верно, – кивает Бин, ухмыляясь. – Так что лучше собери. И что это за скульптура такая – «Йога»? – обращается она ко мне, а я пожимаю плечами.

– Схожу за инструментами, – говорит парень, теперь злобно глядя на нас обеих. – Но это полная хрень.

– Это называется гражданской сознательностью, – возражаю я.

Через минуту он возвращается с инструментами, и мы с любопытством наблюдаем за тем, как он, нетерпеливо фыркая, принимается скручивать железки в… Что же это такое? Вроде бы человек… нет, их двое, мужчина и женщина, и у них между собой такое взаимоприлегание… чем это они занимаются?

Стоп.

О боже. В желудке возникает спазм, я смотрю на Бин, которая выглядит остолбеневшей. Выходит, «Йога» – это на самом деле похабная секс-скульптура?

Дааа. Это так.

И я, скажу вам, в шоке. Эндрю и Джейн Мартин носят одинаковые стеганые жилеты. На празднике лета они выставляют георгины. Как они могли заказать это?

– А руку его куда клепать – ей на грудь или на задницу? – интересуется парень, глядя на нас. – В инструкции об этом не сказано.

– Ну, не знаю, – подаю голос я.

– О господи. – Бин отмирает, когда парень достает из коробки последнюю, самую выразительную часть мужского организма. – Нет! Не надо! Погоди секунду, – вопит она парню и затем, повернувшись ко мне, переходит на возбужденный шепот: – Мы не можем отнести это Мартинам. Я потом не смогу смотреть им в глаза.

– Я тоже.

– Мы этого не видели. Да, Эффи? Мы этого не видели.

– Договорились, – пылко соглашаюсь я. – Э, прости, – я поворачиваюсь к парню. – Планы слегка поменялись. Как насчет того, чтобы скрутить все обратно и сложить в коробку?

– Издеваешься, да? – потрясенно спрашивает парень.

– Извини, – смиренно говорю я. – Мы не знали, что там.

– Прости за беспокойство, – поспешно добавляет Бин. – И счастливого Рождества! – Она достает из кармана джинсов скомканную десятку, что слегка успокаивает парня.

– Ну и бардак тут у вас, – говорит он, шустро раскручивая все назад. – Сами не знаете, чего хотите. – Он с неодобрением смотрит на женскую фигуру. – По мне, так в этой позе надолго ее коленей не хватит. Тут подушка нужна, чтобы суставам мягче было.

Я смотрю на Бин и снова отвожу глаза.

– Хорошая мысль, – соглашаюсь я.

– Предусмотрительность превыше всего, – с дрожью в голосе добавляет Бин.

Парень кидает в коробку последнюю железку и, после того как Бин ставит закорючку на планшете, залезает к себе в фургон, а мы смотрим друг на друга.

– Коленей надолго не хватит, – говорит Бин, с трудом сдерживая себя.