Я люблю зверя

Я смотрела в такое суровое и красивое лицо и видела холод. Он пронизывал меня как, если бы задул ледяной ветер и поток пробрался ко мне под одежду.

— Не стоит, я все понимаю, и приму любое твое решение, — уже мягче проговорил он и присел назади стоящий стол для чтения, — Анника, — медленный вдох и выдох, он решался и собирался с мыслями, — я зол не на тебя, а на Адриана, он не должен был так поступать.

— Тогда почему избегал меня? — Я поддалась вперед, мне захотелось его коснуться — ощутить его тепло. Тем самым стереть воспоминание о поцелуе, я думала мне это поможет. Но я сделала лишь шаг и Аллан заговорил снова, не дав мне подойти ближе.

— Мне нужно было подумать. А еще ситуация и правда не простая. Я ведь пошел против отца. Предал его. Для меня это не менее тяжело, чем было видеть ваш поцелуй, тогда, — немного задумался и посмотрел в сторону, а потом вернув внимание на меня продолжил, — я знаю, что не признавался тебе в пылкой любви. Честно говоря, просто не успел. Хотел сделать все красиво и не напугать. А в итоге опоздал и получил сразу наказание за это. — он грустно засмеялся. Необратимость ситуации тяготило его, — Анника, я… Кмх…, - Аллан прокашлялся и подошел ко мне почти в плотную.

Я любовалась его лицом не отрываясь. Рассматривала каждую черточку, сгиб, морщинку, линию губ и разрез глаз. Пыталась все запомнить и рассмотреть до мельчайших подробностей, как будто могла забыть и больше его не увидеть. Мне до отчаянного-безумия казалось, что он не настоящий, что не бывает таких мужчин. Ну не может в одном таком метаморфе быть пламя и лед, боль и рвущая жажда жизни. Столько красивых линий и мягкости слившееся все это с грубостью и воинственностью. Все слишком противоречиво и так же маняще прекрасно. Да, я люблю Аллана. Мое сердце бежит вскачь, только от близости с ним. Лишь от того, что он просто подошел ближе положенного. И как я могла вспоминать все эти дни только моменты с Адрианом?

— Я люблю тебя, — произнося медленно, как бы наслаждаясь моментом и одновременно заправляя локон волос мне за ушко.

— Влюбился в девушку в фиолетовом платье с нежными, ранимыми глазами. Эти глаза мне снились, преследовали всюду. А потом твое признание у арки, заставило понять, что ты приняла меня за другого, — он прикоснулся почти невесомо к моей щеке и погладил большим пальцем — говорил, глядя мне на губы. Они завладели его вниманием или ему так проще давалось признание.

— И я ушел в тень, думал так правильно, но ты приехала и теперь уже ради меня. Я просто не смог сдержать, тот отчаянный порыв радости. И тот холодный ужас, что завладел мной, кога увидел, что на тебя падают камни, что ты можешь оказаться под завалом. Анника, я. Тебя. Люблю. — Последние три слова он прошептал мне в ушко.

О, Бог Велес, как же похожи у них голоса! Что на секунду мне показалось что рядом со мной снова Адриан. От этого я резко отстранилась и посмотрела на Аллана, как бы убеждаясь, что это все еще он, а не принц.

И он заметил мое сомнение, пусть оно было мимолётным, возможно просто пробежало легкой тенью, но его это заставила отступить на шаг и уже без той нежности, что так меня окрыляла, произнес:

— Так не пойдет, я не хочу быть заменой или напоминать тебе его. Я хочу, чтоб ты видела только меня. Поэтому пока ты не определишься, между нами будет это нависать. А еще сейчас не время, слишком многое происходит в королевствах и нам не следует отвлекаться. Маленькая госпожа, — ну вот опять он за свое, минуту назад была просто Анника, а как долго я этого добивалась. Он сейчас как по сердцу царапнул острием ножа, — тебе небезопасно здесь, уезжай, сделай как просит тебя отец. Скоро начнется бойня и поверь мне. В этот раз нападут в самое ее сердце.

— Мне позволили остаться, — насупилась я как маленькая. Стало обидно, за то, что он вернулся к прозвищу. И да, я все понимала, я знала, что только мешаю. Ведь начнись война прям тут, я ничем не помогу. У нас ведь даже не было времени все обсудить: перемещение, малиновые ягоды и сны, что мы увидели, о каком метаморфе из прошлого говорил принц Киллиан. Возможно, они сами все и выяснили, но вот мне никто не удосужился хотя бы объяснить, как так вышло, что мы оказались на островах. Все были заняты, дворец как будто тонул в отчаяние и страхе, и лишь Главная Элита сохраняла лицо вместе с королем и принцами.

Мне даже и обсудить это не с кем. Лили сразу забрал отец и увез. Виоли меня так же благополучно избегала, а с принцессами из других Лесов, беседы были разрешены лишь светские. Остальным я попросту не доверяла. Отец скован долгой службы и не праве мне что-либо говорить, вот я и осталась с кучей вопросов, на которые не смогу найти ответы в книгах или у Хранителей.

— Знаю, но тут слишком опасно. Адриан, слишком уверен в себе, что сможет позаботиться о тебе, но он не может предусмотреть все. Поэтому уезжай.

На этом он просто вышел из читального зала. Ну вот, такое признание и такое же большое разочарование, получилось. Ведь я сама дала ему сомневаться во мне и даже не сказала, что я тоже его люблю.

Засомневалась? Наверно, да.

Глава 29. Сладкая и уже не моя.

Карета медленно раскачивалась из стороны в сторону, убаюкивая, как мамины руки, могут успокоить малыша. Уже холодало. Лето заканчивалось- Лес стал менять свои краски на все оттенки желтого и красного. Мне нравилось наблюдать за изменениями. Но сейчас я не видела этой красоты, скорее я смотрела сквозь нее. В душе была тревога, а на сердце раздрайв и метания. Что я делаю? Уезжаю, как и просил Аллан? Стараюсь не мешать? Или просто сбегаю…

Отец сразу мне все организовал, как только я сказала о своем решении. Не стал спрашивать почему и что изменилось. Я не знаю, сообщил ли он Адриану или все сделал специально быстро. Я была в дороге уже второй час и меня никто не нагнал, значит принц не против. Глубоко вздохнула и задержала дыхание. Начала говорить сама собой, что я не воительница, у меня не развиты способности и нет зверя. Чем могу помочь? Да ничем, а мешать запросто. Выдохнула. Решила, что так только больше начну самокопание и решила просто порисовать. Достала блокнот и карандаш. Вначале не решалась начать, смотрела на идеально белый чист бумаги и трусила. Знала, что могу снова погрузиться и опять нарисовать Адриана, последний раз я рисовала дома, до приезда во дворец. Но что-то тянуло меня к этому листку, желание, предчувствие, что просто необходимо начать рисунок. Сдув прядь волос с лица…начала.

Так трудилась над ним, что вышла испарина на лбу и я абсолютно не слышала госпожу Опи, что вызвалась меня сопровождать до дома. А потом я услышала невообразимо-громкий шум чего-то ломающегося. И это заставило меня прийти в себя. Как оказалось, это была сломана наша карета. Более того она была разбита ровно на две части. Как если бы ее порвали руками. Госпожа Опи так кричала, что странно почему я не услышала вначале ее. Кучер, подбежав к ней, дал команду делать шифтинг, но оказалось, что эта женщина с нелепой прической, просто человек, без зверя. С нами были еще двое мужчин — стражи короля, но в данный момент я их не видела. Мне казалось, все происходит как в замедленной съёмке, и я медленно опустила глаза на рисунок, что остался лежать у меня на коленях. И увидела Адриана в ужасной сжимающей его темноте и тот самый змей, что был на самом первом моем портрете о нем, начал его душить. Раньше темная дымка выходила из самого принца, была как часть его, а змей как лучший друг был на плече или рядом с лицом. А теперь, как будто они оба обратились против него. Они оба его душили. И ужас что был нарисован в его глазах передался и мне. Я так живо ощутила разочарование от предательства. Как будто меня сейчас предал самый близкий друг или родственник. Горло сжало спазмом, в груди стало невыносимо больно, как от удара. Что это? Это не мои чувства, это точно не я испытываю, а кто-то другой, а я почему-то полностью ощущаю тоже самое.

Я растерялась, не знала, как это остановить и что с этим делать. Было настолько плохо, что я просто держалась руками за часть кареты, что еще была цела и тяжело дышала, мне было сложно даже сделать шаг. Краем глаза увидела, как к нам подбежали несколько метаморфов в обличие зверей. Собака, гиена и огромная обезьяна. Они схватили вначале кучера, а затем Опи, что стала кричала еще сильнее, хотя казалось, что громче уже нельзя. Но эта женщина перепела бы самого громкого и профессионального певца. Крепко зажмурив глаза и прикусив губу, надеялась, что боль поможет сосредоточиться, но тут пошла новая волна эмоций, такая сильная и самая бесполезная в данный момент.