Я люблю зверя

— А рыжуля у нас вообще огонь! — хмыкнул Маркус.

— Интриганам слово не давали и вообще я еще зол, — грубый и резко рычащий голос контрастировал с улыбающимися глазами, что смотрели еще на меня.

— И не у "нас" и не "рыжуля", это госпожа Редверс, для тебя особенно, все ясно?

Киган перевел взгляд на рыжего. Если бы взглядом можно было убивать, Марк был бы уже мертв, ну или бежал, сверкая лапками, хотя нет, у него же копыта. От Виоли узнала, что у Маркуса Рориевира внутренний зверь Олень, причем окрас рыжий.

А мне стало так приятно, что леопард заботиться обо мне — от нахлынувшей нежности и гордости запрыгаю. Вот только вид у меня: "мог бы желать лучшего"- назывался. Краем уха услышала еще параллельный разговор кронпринца и Голден-ретр:

— Ви, да ты пьяна! — возмущенный и недовольный голос.

— Да, и что? Тебя это уже давно не должно волновать.

Пахло ссорой, причем со взрывающимся принцем. Было заметно как он зол и готов теперь поглотить Виоли целиком.

— Нам пора, если хотим успеть вернуться хотя бы к выходу Адриана, Голден — ретр ты с нами? — отвлек всех принц Киллиан.

— Да, но я думала мы идем после бала?

— Нет, сейчас, нужно спешить, следы затеряются, он хорошо их заметает. Нам хотя бы узнать место, или направление, а дальше уже Гейл разберется.

Все стояли в напряжении. Такое ощущение, что они готовы прямо сейчас сделать шифтинг и стоит крикнуть "В перед!", они сорвутся с места.

— Она никуда не идет. — Произнес спокойно и сдержанно. Принц уже совладал собой, но глаза все еще метали молнии.

— Ты не можешь мне запретить! — Вот теперь уже негодовала Виоли. Она его совсем не боялась. А вот мне было страшно, даже стоя просто рядом как наблюдатель, а не объект его раздражение. Не рискнула бы с ним спорить.

— Могу! Я не только твой бывший, но и твой будущий король, так что думай, перед тем как что-то сказать Ви. Никому не позволено так со мной говорить!

С каждым его словом, с каждым шагом к ней. Я ощущала силу, давление на меня. Казалось, что бросили плиту и давят сверху. Хочется прогнуться и встать на колени, а заодно и голову опустить в покорности. Мне уже становилось дурно. Я чувствовала, как начинало тошнить. И плохо было не только мне. Латимар, что держал меня до сих пор за руку, стискивал зубы, как будто ему физически плохо, а принц Киллиан резко отошел в сторону, лица я его не увидела.

Виоли тоже поменялась в лице, она отступала и казалось, точно сейчас падет ниц. Весь ее запал как ветром сдуло. В глазах был страх.

— Ваше Высочество, прошу, не надо.

Маркус подошёл сзади и положил руку ему на плечо. Он единственный кому не было дурно, вообще он был, как всегда, расслаблен, только, что не весел.

— Принц Киллиан, прав, нам пора. А Виоли побудет с… — он подбирал слова и обвел вокруг взглядом, как будто искал предлог, — с рыжу… с госпожой Редверс. Вы же сами сказали она "рыжее бедствие", за ней нужно присматривать. — мирный и безмятежный голос Маркуса успокаивал. Он пытался усмирить силу принца. Делал это очень плавно, мягко и одновременно четко и уверенно. Рыжий определенно знал, что делает.

— Правда Ви? — Выгнул бровь обращаясь теперь к девушке.

— Да, — закивала головой.

Чувствую, как стало отпускать и мне стало спокойней. Маркус как-то помогает принцу? Или дело в его даре? Нужно узнать у него.

— Госпожа Редверс, к вам будет просьба, сопроводите госпожу Таорини в ее покои.

Я вся подобралась, первое поручение от будущего короля, как никак, так что выполню, может не сомневаться. Лишь бы уже уйти от этой давящей атмосферы.

— Хорошо, Ваше Высочество, — я склонилась в поклоне и взяла под руку Виоли. Нужно увести ее как можно скорее.

— И… не попадите там… больше в никакие… кусты, — сказал принц нам в след.

Он уже посмеивается! Лучше уж так, чем ощущать его гнев. Я немного покраснела при слове кустов. Как обычно у тебя Анника! Не можешь ты вести себя как девушка из Элиты, вот никак.

Мысленно ругала себя пока шли в покои, и Виоли всю дорогу тоже молчала, она также была погружена в свои мысли, как и я. Только вот ругала ли она себя, за вспыльчивость или что — то вспоминала? Я открыла двери в ее покои и усадила ее на кровать. Казалось девушка вообще не здесь. Все движения на автомате, послушная и очень тихая. Непохоже это на экстравагантную и бойкую Виоли что я знаю. Мне стало не по себе. Начинала переживать за нее, что же у них случилось? По ее словам, они давно расстались и как бы ничего и не было. Но было видно, ей плохо, больно. Душа у нее плакала, я знаю, что это. Моя душа так плакала, когда умерла мама. Кажется, что не стоит это сравнений, но сейчас я сравнивала именно с этим. Я была сломлена и помню, как видела тоже самое в отце. Было видно, как и она начинает воздвигать стены и сжиматься в скорлупу. Нет, это плохо, это однозначно плохо. Но лезть к ней сейчас, я не решалась. Я чувствовала еще не время, она мне не откроется, так же как она сказала будто у них был всего лишь поцелуй.

Ложь.

А значит, я не в праве пока к ней лезть. Поэтому я подошла, присела рядом на кровать и проговорила:

— Виоли, я схожу в свою комнату, мне тоже нужно подправить прическу и платье. Ты побудешь одна?

Если она сейчас прогонит меня, то я права — не время.

Девушка медленно повернулась ко мне лицом и слезы, что стояли в них, выражали всю скорбь и боль, что была у нее внутри. У меня екнула сердце. Мне было ее жаль.

— Не надо… — она облизнула пересохшие губы и продолжила, — не надо, Ника, не жалей меня. Я вижу это, всегда видела жалость. Может я и жалкая, но видеть этого не хочу, хотя бы не от тебя. Достаточно призрения Элиты, — судорожный вздох, ей сложно сдержать слезы, но она старается.

— Я…

— Нет! Просто уйди, я хочу побыть одна. И не смей меня жалеть, — уже угрожающим голосом добавила она и в глазах появился гнев. Я знаю, что не на меня, но все же стало чуть обидно.

— Увидимся на балу через пару часов.

Я уже хотела выйти из комнаты, но остановилась и обернулась:

— И раз, не хочешь чтоб жалела, то ты выйдешь в зал и выпьешь еще пунша.

Лица Виоли я не увидела, она смотрела в окно, но я точно слышала, что она хмыкнула. Я вышла и пошла по коридору к своей комнате. Не знаю, правильно ли я поступила, сказав это, но я точно не хотела бы, чтобы она закрылась в себе как отец, лучше пусть гневается, кричит, высказывает, но не теряется в своей голове, в какой-нибудь пустыни отчаяний, боли и вины. Пусть она уколет, как шипы розы, чем завянет как сорванный цветок.

Дойдя до лестницы, увидела спускающуюся Милу. Она так торопилась, что не заметила меня и прошла мимо. Я все же решила ее поприветствовать. Она мне еще тогда понравилась. Может и с ней подружимся, она милая.

— Привет Милу.

Она лишь оглянулась и немного грустным, и я бы даже назвала подавленным, взглядом посмотрела на меня.

— Привет, — пискнула и помчалась прочь.

Да, что сегодня со всеми?! Какой-то траурный день или что? Грустные, плачут, ссорятся, обвиняют не пойми в чем. Я все же добралась в свою комнату без приключений. Надеюсь, Кари тут, а то я одна не справлюсь со своей образовавшийся гривой.

— О, госпожа Анника, а я как раз Вас собралась искать, вам письмо передали, сказали это срочно.

— Да? Ну давай, посмотрим, — я была заинтригована. Писем мне еще тут никто не писал. Что там интересно.

Кари подала мне обычный свернутый лист бумаги, как будто кто-то торопился его писать и просто вырвал из тетради. Я развернула и увидела, что и писали второпях, так как текст был неровным, немного скошенный, а буквы вообще разной величины. Почерк мне точно был не знаком. Это не отец.

"Анника, прошу тебя приди в библиотеку Летнего дворца, это срочно, касается твоего отца.

Маркус."

Что?! Что-то случилось, это точно, но с отцом вроде все хорошо. Может проблемы другого рода, не здоровья? Так я точно, ничего не узнаю, стоя тут. А этот рыжий хоть еще тот вонючий скунс, как его Латимар назвал, но шутить таким не будет. Уже и ругаться начинаю как Элита. Еще пару дней и за свою сайду.