Страница 12 из 24
– ГЗУМ! – одобрительно кивнул он и уже собирался спокойно уйти в стену, как крик за моей спиной остановил его.
– Артур, помоги! – кричал Алекс, пятясь назад от гигантского краба. Он щелкал перед ним своими белыми клешнями, которые с лёгкостью могли перекусить человеческое тело пополам.
Тудур, нахмурившись, метнулся к стычке, легко схватил краба и отправил себе в рот. С треском он сожрал каменное членистоногое, а его чудовищная лапка, что чуть не поделила Алекса на две части, дергаясь, упала перед ним. Довольный трапезой, великан зевнул и слился со стеной.
– Похоже, не все Титаны вымерли, – оправившись от шока, воскликнул Алекс, едва я оказался рядом. – Как видишь, эти ещё на ходу.
– Глянь на улицу и посмотри, каких размеров их духи. Небоскрёбы. А это всего лишь домовые Титанов.
– Домовые?
– Да, сила Титанов была чудовищна и всё, что их окружало, тоже. Хозяева умерли, но их слуги по-прежнему охраняют их дом и позволяют здесь остаться лишь тому гостю, кто принёс дар хозяину. Как я сейчас, отдав ему пару сверкающих вещей.
– А они в курсе, что хозяева давно мертвы?
– Они даже не знают, что те когда-то были, а жилище охраняют инстинктивно. Титаны вымерли так давно, что здесь сменилось несколько поколений домовых. А живут они по десятку тысяч лет.
– Наверное, этому дворцу не меньше сотни тысяч.
– Возможно.
Раз уж хозяева Дворца дали мне разрешение быть здесь гостем, а не экспонатом в их весьма сомнительной «коллекции», я решил свозить Алекса на небольшую экскурсию по месту жительства тысяч вымерших Титанов.
Я понимал, что ему нужна разрядка. Когда у тебя нет своих эмоций, чужие выглядят очень натурально, и хотя Алекс, осознавая безысходность своего положения, и пытался отвлечься на причуды его нового мира, было видно, как его пугает Страшный Суд, неизвестность будущего, страх за тех, кто остался в Мире Живых и бремя незаконченного дела.
Небольшая экскурсия должна отвлечь его от этих мыслей.
Я вёз его по Дворцу, показывал на чудом уцелевшие фрески и облепившиеся мозаики, изображавшие величественных существ, похожих на помесь людей и динозавров, заросшие ржавчиной чудовищные столбы оружий и полуразрушенные скульптуры. Я мало что знал о Титанах, но с видом деловитого экскурсовода сочинял имена для бюстов их деятелей и на ходу придумывал истории о них. Не знаю, зачем я это делал. Возможно, подсознательно во мне осталось что-то похожее на сочувствие. Либо я сам испытывал то же, что и он, только очутившись в Мире Мёртвых.
Если бы вспомнить это. Если бы вспомнить…
– Если я всё-таки попаду в Рай, то Бог должен будет услышать меня и восстановить справедливость, – все равно вслух рассуждал Алекс. – Дуков не должен уйти безнаказанным, а людей, которых он мучает, надо спасти.
"Нервы" Алекса были железными, поэтому он не истерил, как хочет домой, как рано его забрали из Мира Живых, и как много вещей ему надо исправить, а лишь рассуждал, как он будет просить Бога наладить справедливость. В действительности, никто её налаживать не будет, а божественного вмешательства я ни разу
не видел, только война ангелов-хранителей и Киллеров.
– Дружище, это, конечно, жёстко с моей стороны, но я бы на твоём месте не питал иллюзий.
– О чем ты?
– У какого именно бога ты собираешься искать справедливости?
– А разве он не един?
– Создатель, Абсолютный Разум, един, но с ним взаимодействуют только Высшие сущности. Такие, как Смерть или Жизнь, например. Вслед за ними по иерархии следуют боги миров, вот тот бородатый громовержец, что заведует Раем, он же Бог нашей Земли, имя ему Яхфа, дальше идут боги, которые привязаны к определённым этносам и определённым стихиям. У нас, Извозчиков, это боги Смерти, они исполняют роль кураторов Слуг. У меня, поскольку я русский – это славянская богиня Мара. Так у кого будем справедливости просить?
– Ну… У Яхфы, наверное, – Алекс смутился, для него загробная жизнь была устроена предельно просто: добро (Бог, Рай, ангелы) и зло (Дьявол, Ад, черти).
Ни религия, ни литература, не подготовили его к таким сложностям в лице Слуг Смерти, агрессивного фэнтезийного Мира Мёртвых, где до Страшного Суда нужно ещё добраться и целой иерархической лестнице богов.
Атеисту в этом плане проще. Мне, как откинул копыта, лишь пришлось осознать, что жизнь после смерти есть и принимает весьма причудливое содержание. Ничего не надо было пересматривать.
– А ему нужно, чтобы ты поскорее забыл свою прошлую жизнь и с упоением пошел крошить черепа демонам. Плевать они хотели на справедливость в Мире Живых. Если бы ангелы действительно боролись за мир во всём мире, а демоны старались разрушить его, всё было бы намного проще…
Каменная буря заканчивается, и мы подъезжаем к выходу. Алекс взглядом прощается с брошенным Дворцом Титанов, где все ещё кипит своеобразная жизнь: беззаботно бегают из стены в стену исполины каменных детин, а между шкафов на ржавых нитях паутины, шипит и барахтается мохнатый человек – мотылек, залетевший сюда с Синих Холмов. Его громадные черные крылья намертво прилипли к нитям, а волосатые человеческие руки беспомощно тянутся к машине. Его не спасти. Белый каменный паук размером с микроавтобус уже мчится к нему. Слева остаётся тёмная лестница, ведущая на верхние этажи Дворца. Чтобы попасть туда, нужен либо вертолет, либо альпинистское снаряжение.
Мы никогда не узнаем, что там…
ГЛАВА 6
Городу тысячи лет. С незапамятных времён он, словно старый пёс, задремавший на камне, развалился по всей площади этого высокого ровного плато, что широким монолитом вырастает из морской пучины. Злые темные волны внизу силятся достать до него, а грозные тучи вечно стоят над башнями Города, гневно швыряясь в него молниями.
В мрачное небо, словно мечи воинов, восставших из могил, вонзаются черные шпили его небоскрёбов.
Под их тенью не спеша бредут души, закутанные в траурные наряды. Их бледные лица практически сливаются с серым асфальтом под ногами, а в миллионах глас лишь холодная пустота. Совсем как в слепых окнах окружающих домов.
Среди однотипных куч небоскрёбов, скучных, шаблонных улиц и широкоплечих крепостей на окраине, пронзает хмурый небосвод самая высокая башня.
Здание Суда. Именно эта необъятная громадина с четырьмя ярусами становится чертой в жизни каждого человека. Финальной чертой, после которого его человеческое существование прерывается навсегда, и он становится либо огненным воплощением ярости, либо грозным крылатым воплощением добра или же серой тенью, что населяет этот Город, выросший вокруг Башни.
Она вырастает из самого центра плато. Её нижний, самый широкий квадрат, словно объят пожаром: тысячи окон горят адским пламенем. Здесь сидят Обвинители, те, кто помнят всё, те, кто шепчут Фемиде обо всех грехах, что когда-то совершил человек, представший на Суде, те, кто делают всё для того, чтобы твоя душа опустилась в Ад.
Выше чуть более тонкий ярус здания, окружённый скульптурами в виде рогатых зубастых созданий. Его окна сияют ослепительно белым, режущим глаза, как первый взгляд на мир новорожденного младенца.
Здесь проходит Страшный Суд. Здесь богиня справедливости Фемида вечно стоит с Весами Правосудия, верша тысячи судеб в день. На одной чаше сердце Смерти, на другую ложится сердце человека. Смерть равна для всех, она не добро и не зло, и если человек грешен и зол, то чаша с его сердцем опустится вниз, а его душу ждёт пламя.
Добро выше равнодушия, и если сердце Смерти опустится вниз, то умершего ждёт Рай. Его сердце возвысится на весах, и вместе с ним и его душа.
Но ни одна лишь карма влияет на положение чаш на Весах Правосудия. За каждую душу между Обвинителями в лице демонов и Адвокатов в лице ангелов идёт настоящая борьба.
Они наперебой кричат Фемиде о прегрешениях человека или же о его заслугах, и под их пламенные речи, чаша весь Суд покачивается то вверх, то вниз. Иногда Адвокатам так удаётся заболтать Фемиду, что даже опускающаяся к залитому кровью полу Зала Суда чаша, может резко подпрыгнуть вверх, и вот уже грешник становится ангелом. И наоборот. Человеку, чьё сердце тянулось ввысь, Обвинители могут припомнить такие подлости и низости, что сердце Смерти резко подпрыгнет на Весах, а грешника опустится.