Страница 59 из 73
— Но как? — тихо спросила Лиза, устало привалившись к дивану. — Не может быть, чтобы этот способ ни разу не применяли. Лерроу – василиск. Он должен был знать…
И, скорее всего, он знал, просто ему не попадались маги, у которых аура была двойной. Теперь Лиза понимала, почему владеет редким даром, не подчиняется заклятьям повиновения и невосприимчива даже к змеиным чарам. Она принесла в этот мир свое тонкое тело, которое слилось с магией Лиззи Эреер. Доктор Стенеер был прав.
— Ты не «кукла», — еле слышно произнесла Энне-лин. — Ты притворяешься. Я сразу поняла. У меня есть дар – я вижу мороки и проклятия… у всех, кроме себя. Я всегда видела на «куклах» папино заклятье. А на тебе не увидела. Как тебя зовут?
Елизавета вздохнула. Девочка видела ее без капюшона и догадалась, что помощница не в трансе. Затея с переодеванием внезапно провалилась.
— Элизабет. Лиззи.
— Ты красивая. И добрая. Зачем ты здесь?
— Чтобы помочь твоему папе и спрятаться от плохих людей.
Малышка серьезно кивнула:
— Тут хорошо прятаться. Папино заклятие всех защищает.
— Ты меня выдашь?
— Хм… Это зависит от…
— Чего?
— Сумеем ли мы договориться, — с хитрой улыбкой ответила Энне-лин.
— Чего ты хочешь? — осторожно спросила Лиза.
— Помоги мне помешать мисти Лоэй женить на себе папу.
У Лизы нехорошо затрепетало сердце. Она с первой встречи подозревала некоторое устремление няни в сторону мейста Лерроу, однако слова девочки больно ее шокировали.
— Она ведь альвийка, — пожаловалась Энне-лин, — и ужасная проныра. Родители ее… я не помню, как это называется, но им пришлось уехать из столицы, и они стали бедными. Это только кажется, что мисти Лоэй богатая. Ее папа работает в порту, а мама печет пирожки…
— Их сослали, — машинально предположила Елизавета. — Наверное, когда альвы впали в немилость.
— Да. А моего папу тоже сослали, но он пока богатый. И красивый. Мисти Лоэй меня не любит. Она женится на папе, а меня тоже… сослут.
— Правильно говорить «сошлют». Постой, ты только что утверждала, что мисти Лоэй – само совершенство, еще и набожная.
— Я?! — девочка вытаращила глазенки. — Я утверждала?! Вы что-то спутали, мистресс Дива, я не могла такого сказать. Гувернантка – лгунья и подлиза! А еще она меня заперла! Я не говорила, что она совершенство!
— Или на тебе был морок, — Лиза нахмурилась. — Я читала, что альвы были лучшими в создании… хм… благоприятного впечатления. Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Немного ноги дрожат, — призналась Энне-лин. — И чуть-чуть тошнит. Ой, не чуть-чуть!
Девочка прижала руку ко рту и юркнула в комнату за ширмой. Вернулась она немного бледная и даже зеленоватая, но жестом показала: все отлично, ей легче.
— Это нормально, — сказала Лиза. — Последствия черной… не важно.
Не стоит говорить пока о полном выздоровлении. Лучше вообще помалкивать. Все так осложнилось!
— А ты не думала, что твоему папе может нравиться мисти Лоэй?
— Не-е-ет! — девочка убежденно помотала головой. — Он любит другую. Другую девушку. Она красивая. И похожа на тебя. Наверное, он женится на ней. Вот бы она была доброй! Как мама. Хотя я совершенно ее не помню.
Энне-лин пригорюнилась.
— Откуда ты знаешь… про эту девушку? — хриплым от волнения голосом спросила Елизавета.
— Сейчас сама ее увидишь, — Энне-лин сбегала за пухлым альбомом, стоявшим на книжной полке.
В нем были открытки из разных мест, подписанные рукой мейста Лерроу, несколько торжественных фотографий отца и дочери в напряженных позах и газетные вырезки.
— Смотри, — малышка продемонстрировала Лизе статью из газеты. — Вот она. Это точно она. У папы есть еще одна такая газета. Он достает ее и смотрит. И бормочет.
— На фотографии много девушек.
— Ага, и имена есть. Вот, третья слева. Мисти Элизабет Эреер. Папа смотрит на нее и чаще всего говорит: «Я все преодолею, Элизабет…», но иногда «Имею ли я право портить ей жизнь?» Правда, романтично? И грустно.
Лиза кивнула, пытаясь справиться с расшалившимися чувствами. Она помнила эту фотографию. После случая с директрисой в пансион приезжали репортер и фотограф. Девочкам долго подбирали позы, а потом они должны были надолго застыть, глядя в камеру.
В статье рассказывалось о том, что несколько воспитанниц спасли младших пансионерок от голода, когда «Золотую рощу» отрезало от большого мира. Имена были подписаны по рядам.
Лиза узнала себя, третью слева. Черты лица были размыты, лишь глаза светились на похудевшем лице. Она тогда походила на тростинку. Хорошо, что Энне-лин ее не узнала.
— Ты поможешь мне помешать мисти Лоэй? — осторожно переспросила девочка.
— Извини, — проговорила Лиза, покачав головой. — Я обманула твоего папу, мороки на меня не действуют. Я должна во всем признаться.
На глазах Энне-лин выступили крупные непритворные слезинки:
— И ты уедешь? Я думала, что нашла подругу!
— Я твоя подруга. Но все слишком запуталось. Главное, тебе стало легче.
— Ну да, — девочка провела ладошкой по предплечью. — Намного легче. Раньше меня все время что-то душило, сейчас – нет. Это ведь ты сделала? Как? Ты великий маг? Папа очень обрадуется!
— Я не великий маг. Не говори папе, что это сделала я. Я пока не до конца уверена. Нужно понаблюдать за твоей аурой.
Энне-лин подпрыгнула на диване:
— Значит, ты не уедешь скоро-скоро?
— Нет, — Лиза улыбнулась. — Но потом… я подумаю. Боги, какая же ты хитрюга! Я сама не заметила, как пообещала тебе остаться!
Энне-лин довольно улыбнулась.
… Мисти Лоэй вернулась на закате. Лиза услышала осторожные шаги, а Энне-лин патетично ударила по клавишам клавесина.
Няня вошла в комнату совершенно бледная, с белыми губами. От нее пахло алкоголем, крепким табаком и рыбой. Лиза заключила, что «набожная» девица молилась другим богам, морским: выпивке и куреву. Или просто общалась с людьми, выпивавшими, курящими и закусывающими жареной треской.
Скорее всего, мисти Лоэй провела эти часы в одной из портовых забегаловок. Одна, чтобы поесть дешево и вкусно? С отцом? Или в компании?
Лиза не могла обвинять гувернантку, не имея доказательств. Но она подозревала… нет, она доподлинно знала, что мисти Лоэй намеренно бросила Энне-лин одну во время подступающего приступа.
В чем был ее дар? Работа с больными детьми? Тогда она не могла не знать о проклятии. И сейчас няня видела, что его нет. Об этом говорил ее взгляд и шевелящиеся губы. Она смотрела на Энне-лин, как на призрак.
Что было мотивом: желание спасти девочку в последний момент и стать благодетельницей в глазах ее отца? Или нечто более… страшное и коварное.
— Ой, мисти Лоэй! — Энне-лин оторвалась от музицирования, встала и присела в поклоне. — Выполняю ваше задание. Я больше не буду лениться.
— Отлично, — с трудом выговорила няня. — Ты… с тобой… у тебя… все хорошо?
— Все прекрасно.
— Но… — мисти Лоэй беспомощно оглянулась на дверь. Спросит о том, как воспитанница выбралась, или нет?
Не спросила. Зато немного отошла от шока и поинтересовалась:
— А что здесь делает она?
— Мистресс Дива? Переворачивает мне ноты. Большего ведь от нее все равно не добиться.