Страница 7 из 11
– Доброе утро! – бодро поздоровалась я, войдя в кухню.
Кристос и какой-то неизвестный мне военный в форме вроде бы поздоровались со мной в ответ, я толком не слышала. Встретилась с Никки глазами и застыла, зачарованно разглядывая огненные всполохи в темных глазах и его абсолютно новую идеально отглаженную форму.
– Я сварил тебе кофе, – тепло улыбнулся он, протягивая мне ладонь.
– Спасибо, – голос сел.
Я замешкалась, впервые задумавшись, а имею ли я право так просто брать Никки за руку. На глазах у всех, заявляя всему миру свои права на него.
Николас покачал головой, сделал ко мне шаг и самостоятельно решил мою проблему, уверенно сплетая наши пальцы и утягивая за собой, чтобы вручить обещанный кофе. Быстро представил мне военного, я даже не успела удивиться, что ректор военной академии делает на моей кухне в шесть часов утра. Мужчина вежливо мне поклонился, а затем продолжил разговор который я, по всей видимости, прервала своим появлением.
– Эта просьба выглядит более чем странной, но у меня нет причин и возможности отказать будущему императору, – развел он руками.
– Не беспокойтесь, господин Тобиас. Мы с господином Бонком не посрамим честь академии, – задумчиво ответил ему Николас.
– Не сомневаюсь в вас, господин Холд, – хмыкнул мужчина. – А вот ваш друг вызывает у меня разумные опасения. Тем более, сейчас он во дворце без вас.
– Во дворце? – не удержалась я от вопроса.
– Его высочество Юрий выразил особые пожелания к своей охране, госпожа Холд, – пояснил мне военный.
– Юрий? – я недоуменно посмотрела на Никки. – Какое отношение имеют военные к охране императора?
– Самое прямое, – Никки нервно дёрнул шеей. – С сегодняшнего дня.
Глава 5
Я сделала глоток, опираясь о кухонный шкафчик и мимоходом отмечая идеальный вкус кофе. Ложка сахара и треть кружки молока, как я варила себе сама каждое утро…
Значит, военные теперь охраняют императора. Охраняют, или сторожат? Почему господин Тобиас называет Юрия прежним титулом? Сын Александра не взошел на престол? В стране безвластие? Разве это возможно?
– …буду ждать вас в автомобиле, – выхватила я фразу из слов военного и прикрыла веки – Никки бросил на меня острый взгляд.
Иди. Ты не можешь возиться со мной вечность, Николас. Как бы мне того не хотелось.
– Хорошего дня, госпожа Холд, – поклонился мне военный и покинул кухню.
– Господин Николас просил передать, чтобы вы собирались в Южный, – сообщил мне Кристос и посмотрел на часы.
– А Элизабет? – вскинулась я.
– Приедет за вами вместе с водителем, – улыбнулся мне дворецкий Холдов и тоже откланялся, оставляя нас с Никки наедине.
Он повернулся ко мне и забрал кружку у меня из рук. Поставил её на стол, а потом взглянул на меня исподлобья. Не знаю, кто сделал первый шаг, не знаю, кто прикоснулся первым, этот миг стерся, сгорел вместе с остатками здравого смысла в сумасшедшем отчаянном поцелуе.
И безумие может быть счастьем, особенно, если разделить его на двоих.
Я отстранилась первой. Откуда только силы взялись? Рассмеялась: строгое, излишне серьезное выражение на лице Никки никак не сочеталось с растрепанным видом и лихорадочно блестящими глазами.
– Иди, – твердо сказала ему я.
Только вернись…
Никки поправил ворот рубашки, застегнул пуговицы серого кителя, расправил плечи и, спрятав руки за спиной, ответил:
– Я приеду в Южный, как только смогу. Что бы ни случилось, дождись меня, Алиана. Обещай, что не станешь делать глупостей.
Он мотнул головой, и я не удержалась – погладила его по щеке.
– Обещаю, – хрипло прошептала я и со смешком добавила: – а что мне еще остается?
Никки отвел взгляд, потемнел лицом и замолчал, уставившись в одну точку.
– Хороший вопрос, – наконец сказал он, подымая глаза. – Кто знает, что придет тебе в голову?
Пальцы мои коснулись его губ. Я подалась к нему, прижимаясь всем телом, окутывая собой, чувствуя, как напрягаются его руки, замечая резко очертившиеся скулы и нервно бьющийся на шее пульс.
– Что, например? – я поцеловала его в краешек рта.
Николас дернулся, но так и не позволил себе снова до меня дотронуться.
– Например? – выдохнул он мне в губы.
Я поймала его дыхание. Пьянящее, нежное, и такое жаркое, что желание снять одежду стало невыносимым.
– Например, решишь, что я слишком для тебя молод, – чуть улыбнулся Никки.
– Вредный мальчишка! – возмутилась я. – Хочешь сказать, я для тебя старая?!
– Нет, – побелел Николас, а я вдруг вспомнила его «опоздал родиться» несколько дней назад.
Разница в четыре с половиной года – это ничто. Меня она не сильно смущала и до этой ночи, а теперь смущаться тем более поздно, да и просто глупо.
Никки заметно расслабился, на щеках его снова выступил румянец, а я наклонила голову к плечу и ехидно уточнила:
– Точно нет?
– Абсолютно, – твердо ответил он, хватая меня в охапку, до боли сжимая плечи и целуя так, словно поцелуем этим хотел доказать мне правдивость своих слов.
– Иди уже, – рассмеялась я, отталкивая его.
На улице громко хлопнула автомобильная дверь. Похоже, господин Тобиас посчитал, что его подопечный слишком долго прощается с родственницей, и решил напомнить Николасу о себе.
– Проследи за Ральфом, – серьезно попросила я.
– Прямо сейчас, – кивнул Никки, отошел к выходу, обернулся в дверях и с нажимом сказал: – ты обещала.
– Никаких глупостей, – подняла я правую руку. – Я помню.
Николас не улыбнулся, ушел. Под быстрыми шагами скрипела деревянная лестница, а затем открылась тяжелая входная дверь.
Я осталась в квартире одна.
Тяжелые деревянные двери были распахнуты настежь. Выкрашенные белой краской старые и наверняка много повидавшие. Если бы вещи могли говорить, их рассказ был бы крайне увлекательным. Ральф стоял к ним лицом, спиной опираясь о стену длинного коридора, но видел след от кисти, хаотическим узором покрывающий всю поверхность деревянных полотен. Сто раз перекрашены, судя по выглядывающим друг из-под друга слоям на небольших сколах. Кажется, за эти пару часов он успел выучить каждую трещинку на этих дверях. Впрочем, не самый плохой вариант. Альтернатива только каменный пол, красный ковер, тошнит его уже от этого цвета, ну и Юрий.
Лучше двери.
Удивительное дело, но к постоянному вниманию уже величества Бонк не то, чтобы привык – перестал замечать. Этот кабинет был небольшим, и рабочий стол стоял аккурат напротив распахнутых дверей. Ральф сам открыл их по приказу Юрия и теперь ощущал его больной взгляд, но ничуть не раздражался. Почти не задумываясь, отвечал на вопросы: его величество развлекало себя беседой со своим охранником. Односложно отвечал. И не потому, что хотел как можно скорее закончить беседу. Просто лень было ворочать языком. Ральф подавил зевок: не выспался.
– Я долго не мог понять, кого вы мне напоминаете, господин Бонк, – снова обратился к нему Юрий.
От двери пришлось оторваться. Утреннее солнце освещало рабочий стол Юрия и толстую папку с документами на нем. Эту папку прямо на глазах Бонка передал императору господин Холд. Вместе с ним, с Ральфом, передал. И было это в четыре утра.
– Кого? – даже не пытаясь изобразить интерес, уточнил Бонк.
– Его, – рассмеялся Юрий и показал на миниатюрную фигурку на своем столе.
Ральф хмыкнул и пожал плечами. Из коридора рассмотреть её было невозможно. Солдатик? Его величество аккуратно поставил статуэтку себе на ладонь и поднес к глазам.
– Невероятное сходство, – улыбнулся мужчина. – Хотите посмотреть ближе?
Да в общем-то не особо. Спать хотелось больше. Где там его смена, вроде время подошло? Можно будет поспать на мягком кресле в комнате охраны.
– Да, с удовольствием, – вежливо ответил Ральф.
Юрий резко поднялся с кресла и сам сделал шаг в сторону своего охранника. Бонк выдвинулся к нему на встречу и вошел в кабинет, не удивляясь и не замечая ненормальной любезности императора. Протянул руку, забирая фигурку, и внимательно вгляделся в удивительно точно вырезанное лицо игрушки.