Страница 3 из 18
Практическая реализация плана Гофмана вступила в активную фазу именно с 1935 г. Летом того года Англия, в нарушение Версальского договора[38], подписала с Германией военно-морское соглашение, по которому последняя получила право иметь флот в 35 %, а подводных лодок – в 60 % от британского. Соглашение выглядело парадоксальным, ведь увеличение германского флота, и тем более количества подводных лодок, казалось, угрожало прежде всего могуществу самой Англии. Не кто другой, как германские подводные лодки в Первой мировой войне, по признанию самих англичан, едва не поставили их страну на колени[39].
Секрет соглашения раскрывался в программе военно-морского строительства Германии. Она предусматривала прежде всего строительство подводных лодок водоизмещением 250 т., меньше, чем даже самые первые германские лодки времен Первой мировой в 260 т., и тем более современные 600–1400 т. «Германия строит маленькие подводные лодки не потому, что у нее нет денег, а потому, что этого требует ее будущая позиция – мелководный Финский залив», – указывал Э. Генри[40]. В этом также причина массового производства «карликовых торпедных катеров», обладающих скоростью в 45 узлов[41]. Даже новые германские крейсера – линейные корабли вроде «Дойчланд», приспособлены для сравнительно мелких вод[42].
Министр иностранных дел Германии К. Нейрат в 1935 г., говоря о Балтийском море, заявлял: «Мы должны контролировать этот район и не давать России доступа к океану»[43]. Для Англии, со времен Петра I не было лучшей музыки, чем эти слова. Неслучайно англо-германское военно-морское соглашение, как замечал американский посол Додд, «весьма по душе английскому послу»[44]. Морской пакт утверждал передел мира и союз между Англией и Германией. Недаром, по словам историка Феста, подписавший его Риббентроп вернулся в Германию великим государственным деятелем, «еще более великим, чем Бисмарк», как заметил позже Гитлер. Сам Гитлер назвал этот день «самым счастливым в своей жизни»[45].
«Фюрер счастлив, – подтверждал Геббельс, – Рассказал мне о своих внешнеполитических планах: вечный союз с Англией. Хорошие отношения с Польшей. Зато расширение на Востоке. Балтика принадлежит нам…»[46]. Доволен был и голландский посланник в Берлине, который считал «военно-морское соглашение, заключенное между Англией и Германией… опасным шагом, но полага(л), что Россию надо по-прежнему держать в строгой изоляции. Германия установит полное господство над Балтикой, Турция будет вечно закрывать России доступ в Средиземное море, а Япония – зорко следить за малым Тихоокеанским фронтом»[47].
Взгляд Черчилля на соглашение был более пессимистичным: «Я не думаю, что это одностороннее действие Англии послужит делу мира. Непосредственным результатом его является то, что тоннаж германского флота с каждым днем приближается к таким размерам, которые обеспечат ему полное господство на Балтийском море, и очень скоро одно из препятствий на пути к европейской войне постепенно начнет исчезать»[48].
Но военно-морское соглашение было лишь одним из шагов на пути к цели. Кроме этого, отмечал Генри, в балтийских государствах строятся новые аэропорты, которые должны протянуть сети европейских воздушных путей, до сих пор на севере едва достигавших Дании, до Финляндии. Шведская авиационная промышленность контролируется дочерней компанией заводов Юнкерса – предприятий Геринга. Как это ни странно, первые финансовые субсидии на постройку дорогостоящих аэропортов балтийских окраинных государств шли из британских источников[49].
Самая важная и наиболее сильная воздушная позиция организована, разумеется, в Финляндии. Летное расстояние от Финляндии до Ленинграда исчисляется минутами, если не секундами. И вот эта страна, насчитывающая 3 млн. жителей (в среднем по 10 чел./кв. км.), стала вдруг чем-то вроде воздушного рая. В Финляндии сегодня уже имеется 40 аэродромов; некоторые из них оборудованы ангарами, где может поместиться количество самолетов, вдвое большее, чем то, каким обладает вся страна… Вся страна покрыта маленькими посадочными площадками…[50].
И все это нацелено против Ленинграда. Стратегически он кажется идеальной оперативной целью. Расстояние от него до границы на юге (граница с Эстонией) равняется 120 км, на севере (граница с Финляндией) всего – 35 км. Здесь-то и находятся действительные ворота, ведущие в Ленинград. С запада к Ленинграду непосредственно подходит третья граница – Финский залив, который принадлежит тому, кто господствует на Балтийском море. Эта граница находится не более чем в 48 км от Ленинграда (Кронштадта)[51].
Политически это также не менее удобный объект: Ленинград – это второй политический, культурный и экономический центр Советского Союза после Москвы; это гнездо революции, ее родина… Взятие Ленинграда нанесет (согласно германским расчетам) сильный, быть может, смертельный удар моральной устойчивости социалистического народа и его воле к победе… Та же победа возымеет свое действие и на другой лагерь: она пробудит и мобилизует русскую контрреволюцию…[52]
««Ленинград взят Гитлером!» Это означало бы немедленное провозглашение…, что в Ленинграде установлено «новое русское фашистское правительство». Действительно, совершенно ясно, что первым актом победоносной германской армии после занятия Ленинграда было бы провозглашение «нового национального русского правительства». Такое правительство представляло бы собой лишь разновидность колониальной администрации…; практической задачей его была бы организация с помощью германских войск… нового фашистского государства, провозглашенного в старой столице!»[53].
Захват Ленинграда открывает северный путь на Москву вдоль Октябрьской железной дороги – примерно, в 640 км, не прерываемый ни большой рекой, ни каким-либо другим естественным препятствием[54].
Кр. 2. План Гофмана 1936 г.
Юго-Восточное направление
Этот удар был направлен прежде всего в сторону Украины и Кавказа. Согласно идеям Розенберга: «Новая колониальная империя на Востоке – «великая Украина»…, с богатейшими плодородными равнинами, с собственным выходом к морю, не только разрешит проблему германской безработицы, так как на Украину предполагается переселить безработных… но эта империя при одновременном подчинении всех дунайских стран должна приблизить Гитлера к европейской гегемонии»[55].
Розенберг буквально шел по стопам Гофмана, который в Первой мировой был «действительным инициатором создания «независимого украинского государства», признание которого по сепаратному мирному договору, еще до заключения Брест-Литовского мира, он почти вырвал в феврале 1918 г. благодаря личному нажиму на Австрию»[56].
На этот раз главными целями будут: Киев, чтобы создать правительство сепаратистского украинского фашизма; великая украинская зерновая зона; русский угольный центр в Донбассе и нефтяной центр на Кавказе[57]. Для этого Розенберг основал особый украинский отдел, группируя вокруг себя сторонников Петлюры и Скоропадского, с последним Геринг поддерживал личные отношения[58]. Однако выполнение этого плана невозможно без войны, а последняя также невозможна, поскольку Германия не обладает границей с СССР.
38
Согласно Версальскому договору Германия не имела права строить более 4 линкоров и 6 тяжелых крейсеров.
39
См. например: Saiter, Allied Shipping Control, p. 77, 121. (Хауз…, т.2, с. 8.); Сандей Пикчерел, 12.01.1919. (Людендорф Э.…, с. 781); Черчилль У…, с. 271.
40
Генри Э…, с. 398.
41
Во время интервенции в Россию 1918–1922 гг. именно торпедные катера с финского побережья атаковали советские военные корабли на рейде Кронштадта.
42
Генри Э…, с. 399.
43
Июль 1935 г. Додд У…, с. 282.
44
Додд У…, с. 272.
45
Ribbentrop Joachim von. Zwischen London und Moskau: Eri
46
Геббельс 18 августа 1935 г. (Ржевская Е. Геббельс… с. 166).
47
Июнь 1935 г. Додд У…, с. 281.
48
У. Черчилль 22 июня 1935 г. (Трухановский В. Г.…, с. 263.)
49
Генри Э…, с. 402.
50
Генри Э…, с. 402.
51
Генри Э…, с. 385.
52
Генри Э…, с. 385.
53
Генри Э…, с. 385.
54
Генри Э…, с. 389.
55
Генри Э…, с. 109.
56
Генри Э…, с. 354.
57
Генри Э…, с. 388.
58
Генри Э…, с. 109.