Страница 3 из 26
Союз с левыми эсерами был разрушен «Брестским миром». Левые эсеры выступали за продолжение войны с Германией, но руководствовались они при этом вовсе не патриотическими, а еще более левыми, чем у большевиков, настроениями. Свое выступление против «Брестского мира» левые эсеры обосновывали тем, что благодаря продолжению войны «в течение ближайшей весны и лета должно начаться крушение империалистической системы…», в этих условиях «… Российская рабочая революция не может «сберечь себя», сойдя с международного революционного пути, непрерывно избегая боя и отступая перед натиском международного капитала, делая уступки «отечественному капиталу»»[41]. И это говорили те самые эсеры, которые всего несколько месяцев назад требовали от правительств всех стран проведения мирной социалистической конференции, для немедленного прекращения войны[42].
Выступление эсеров против Брестского мира было только поводом для попытки реализации их собственных претензий на власть. «Для оправдания своей… позиции, – мы, признавал И. Майский, – судорожно цеплялись за фиговый листок Брестского мира»[43]: «О Москве говорили и думали каждодневно, а Берлин вспоминали только по большим оказиям, когда надо было выступать перед «союзниками», или подслащать массам горькою пилюлю гражданской войны, или моментами успокаивать свою собственную нечистую совесть»[44].
Подписание «Брестского мира» стало одним из основных оправдательных мотивов выступления и «белых» генералов: «грандиозность гражданской войны в России – не плод реакции, а последствие непризнания Брестского договора, который, – по словам ближайшего соратника Колчака Г. Гинса, – расколол страну на два непримиримых… лагеря. Брестский мир заставил тех, кто желал спасти страну от столь откровенно созданного немецкого ига, обратиться к помощи Антанты»[45]. «Как представитель военной среды, я должен… пояснить, – подтверждал последний начальник Генерального штаба русской армии ген. В. Марушевский, – что для большинства из нас борьба на Архангельском фронте (во время гражданской войны) была выходом из позорного положения, созданного Брестским договором. Для нас это было продолжением той войны, которая кончилась на фронте…»[46].
Однако большевики оказались последними, кто отказался продолжать войну. Первым под давлением Высшего командного состава Русской армии 2 (15) марта 1917 г. отрекся от престола Император и Верховный главнокомандующий Николай II. Подписывавший отречение Николая II лидер октябристов Гучков, сложил с себя полномочия Военного министра Временного правительства спустя всего два месяца – в мае[47]. «Отказался от обязанностей военного министра А. И. Гучков, – отмечал в те дни просвещенный московский обыватель, – Уж если он, которому доступны все тайны войны, пришел в отчаяние от настоящего положения, то кто же теперь будет верить в доведение войны до победного конца?»[48]
Адмирал Колчак бросил командование Черноморским флотом в том же мае 1917 г. без приказа, оправдываясь: «я был поставлен в такое положение, что не мог больше командовать»[49]. На Черноморском флоте еще «официально такой партии большевиков не существовало…, не было такого термина «большевик»», но уже, пояснял Колчак мотивы своего решения, «произошел общий и внутренний развал во Флоте»; «для меня стало ясно, что войну, в сущности говоря, надо считать проигранной, и я положительно затруднялся решить, что предпринять для того, чтобы продолжить войну… фронт у нас в настоящее время разваливается совершенно… оказать сопротивление неприятелю невозможно»[50].
«Армия на краю гибели. Еще шаг – и она будет ввергнута в бездну, увлечет за собой Россию и ее свободы, и возврата не будет, – заявлял в начал мая Верховный главнокомандующий русской армией ген. М. Алексеев, – Виновны все. Вина лежит на всем, что творилось в этом направлении за последние два с половиной месяца»[51]. В сентябре начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего ген. Алексеев также уйдет в отставку. За девять месяцев существования Временного правительства, сменилось пять верховных главнокомандующих.
«Надо отдать себе ясный отчет в том, – констатировал уже в первые месяцы февральской революции герой войны ген. Н. Игнатьев, командовавший гвардейской дивизией, – что война кончена, что мы больше воевать не можем и не будем, потому что армия стихийно не хочет воевать. Умные люди должны придумать способ ликвидировать войну безболезненно, иначе произойдет катастрофа… Я, – вспоминал В. Набоков, – показал одно из писем (Игнатьева) Гучкову. Он его прочел и вернул мне, сказав при этом, что он получает такие письма массами»[52].
Брестский мир, был не причиной, а только поводом, предлогом для начала активных – боевых действий гражданской войны. Сама эта война началась с первых дней Февральской революции, пребывая до «Бреста» в латентной стадии своего развития. В этот период происходило окончательное формирование противоборствующих сторон, накапливалась потенциальная энергия будущего ожесточения и непримиримости. Одновременно все участники будущей борьбы, все в большей мере становились заложниками накопившихся противоречий, развивающихся событий, своих интересов, идеологических убеждений и честолюбий, и никакой компромисс, никакая сила не могли уже удовлетворить и примирить их.
За правду до смерти
На почве этого разноверия неизбежно должная возникнуть такая внутренняя религиозная война, подобие которой следует искать только в войнах реформационных.
Прелюдия
Непосредственной прелюдией к гражданской войне стали выступления юнкеров, вспыхнувшие через несколько дней после большевистской революции. В Петрограде они произошли 29 октября и были организованы «Комитетом Спасения Родины и революции», объединившим все антибольшевистские силы, «в ожидании подхода… войск Керенского»[54]. Восстание было быстро подавлено. «Провал восстания. Неожиданная слабость наших сил и неожиданная энергия, развитая большевиками, – вспоминал его участник В. Станкевич, – казались нам ошеломляющими»[55].
«Большевикам не трудно было справиться с восставшими и плохо организованными юнкерами на помощь, которым никто не двинулся из войсковых частей гарнизона, – объяснял С. Мельгунов причины успеха большевиков, – Не выступили и казаки… Летопись не отметит и участия в восстании уже «мобилизованных» к тому времени, по словам Керенского, «партийных боевых дружин»»[56]. «Ожидавшиеся войска с фронта… не появились»[57]. В итоге «Комитет спасения…», приходил к выводу Мельгунов, превратился в новую «говорильню»[58].
«В Петрограде совершилось ужасное, кошмарное дело, – откликнулись организаторы восстания на его подавление, – Банда обезумевших, озверевших людей под предводительством сознательных убийц произвела невероятную по своей жестокости расправу над юнкерами…». По данным современника событий Суханова, потери с обеих сторон составили до 200-т человек[59]. Наибольшие потери понесли юнкера Владимирского училища (погиб 71 человек…)[60]. ««Неизгладимое впечатление» произвело на современников «кровавое воскресенье»…, – вместе с тем, как отмечал С. Мельгунов, – театры и кинематографы под аккомпанемент артиллерийской пальбы в это воскресенье были… переполнены…»[61].
Сам «Комитет спасения…» отделался лишь легким испугом, были арестованы только те, кто был непосредственно замешан в восстании. 31 октября были освобождены все «юнкера-социалисты» принимавшие участие в мятеже. Меры в отношении организаторов восстания демонстрировал – «очень мягкий», по словам С. Мельгунова, приговор одному из наиболее деятельных его участников, призывавшему расправляться с большевиками «публичными расстрелами и виселицей» – В. Пуришкевичу. Его приговорили к «4 годам условно производительно-общественных работ при тюрьме»[62].
41
См. подробнее: Ленин В. И. О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности. Май 1918 г.// Главная задача наших дней. 1918. // Ленин В. И. ПСС, т. 36., с. 287–288.
42
См. подробнее: Галин В. Ю. Первая мировая. Политэкономия истории, т. 2, гл. Дух армии.
43
Майский И. М.…, с. 72.
44
Майский И. М.…, с. 71.
45
Гинс Г. К… с. 45.
46
Марушевский В. В…, с. 341
47
См. подробнее: Головин Н. Н.…, с. 366.
48
Окунев Н. П.…, с. 39. (2 мая 1917)
49
Допрос Колчака. Протоколы Заседания Чрезвычайной Следственной Комиссии. Архив Октябрьской революции Фонд LXXV, арх № 51.; Допрос Колчака – Л: Гос. изд-во, 1925. (Квакин А. В.…, с. 367).
50
Допрос Колчака. Протоколы Заседания Чрезвычайной Следственной Комиссии. Архив Октябрьской революции Фонд LXXV, арх № 51.; Допрос Колчака – Л: Гос. изд-во, 1925. (Квакин А. В.…, с. 340, 345–346).
51
Деникин А. И.… т. 1, с. 258.
52
Набоков В…, Временное правительство.
53
Булгаков М. Два града…, с. 431.
54
Мельгунов С. Как большевики… с. 282.
55
Цит. по: Мельгунов С. Как большевики… с. 294.
56
Мельгунов С. Как большевики… с. 278.
57
Мельгунов С. Как большевики… с. 211.
58
Мельгунов С. Как большевики… с. 269.
59
Мельгунов С. Как большевики… с. 280.
60
Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республике Советов 1917–1920 гг. – М.: 1988, с. 33.
61
Мельгунов С. Как большевики… с. 284, 285.
62
Мельгунов С. Как большевики… с. 278.