Страница 32 из 52
— Кейсара! — от толпы отделился хаимец. Он стремительно приближался, обгоняя Гавра, который очнулся после того, как потерял сознание, врезавшись в колонну. Ару готовилась уже метнуть короткий клинок — или что там у нее в руках было. Ветер сорвал капюшон с незнакомца — и я, ахнув, признала в нем Лайонела. Его же не должно было здесь быть… По правилам, он должен провести ночь в молитвах в какой-то там аскетичной пещере до самого рассвета.
Лива обернулась на зов. А я почувствовала, как что-то приземлилось мне на колени.
«Птах?!»
«Ишум», — поправил так, будто из нас сейчас не собирались сделать мясо на вертеле.
— Не смей! — ветер снова принес яростный и обеспокоенный крик моего защитника.
В любом случае он бы не успел…
Закрыла глаза, чтобы не смотреть, как копье летит в меня. Я хотела жить, но шансы выжить уже оценила. Ноль. Эта Кейсара права. Не буду дергаться — хотя бы умру быстро. И может, непостижимым образом очнусь в родном мире.
«Улетай», — не хотелось, чтобы мой друг пострадал потому, что я не умею летать, как птица, и прыгать, как горный козел.
«Дура ты…», — ответил он все тем же спокойным, чуть скрипучим голосом.
Вспыхнул свет, такой сильный, что даже проникал сквозь мои закрытые веки. Зажмурилась сильнее. Было страшно: вдруг это знаменитый «тот свет»?
«Учти, дуреха, сила Фуглис Люихаз не любит дрожащих от страха птенцов. Испугаешься эту облезлую кошку и отступишь — Великий Огонь пожрет тебя…»
40
Обернулась на звук голоса, распахнув глаза, но вместо яркого света, до этого так слепившего глаза сквозь тонкую кожу век, меня окружила тьма — густая и непроглядная. Слабое очертание приближающегося ко мне человека — все, что я видела. Мои неуверенные шаги навстречу были беззвучны, а воздух был неподвижен и бесцветен — ни посторонних запахов, ни порывов ветра: ничего, что помогло бы определить, где я.
Слабая аура позволила рассмотреть незнакомца, еще до того, как мы поравнялись: это был тот самый мужчина из видения, что выплясывал, сбрасывая с себя раздражающие слои одежды. Он был замотан в белую ткань, концы который закалывались на плече массивной булавкой, напоминающей римскую фибулу.
«Кто ты?» — поинтересовалась я вслух, но ни звука не вылетело из моего рта. Попыталась снова — но моя попытка только вызвала улыбку на идеально пропорциональном, вытянутом лице.
«Ишум. Но ты можешь звать меня Ишу»
Голос в моей голове был мелодичным и завораживающим. И в нем было нечто знакомое…
«Моего Птаха зовут так же…», — подумала я, за что получила щелчок по лбу. Но он даже не почувствовался.
«Ишум», — повторил сребровласый мужчина, откинув волосы и задрав нос (На самом деле нос он не задирал, но от него так и веяло высокомерием).
Наклонила голову, рассматривая его от макушки до пят: скользнула взглядом по прямому носу, с ровной спинкой без горбинки, зацепилась за четко очерченный квадратный подбородок, и уставилась прямо в большие овальные глаза, с янтарной радужкой с прожилками медного цвета, в обрамлении длинных пепельных ресниц…
Что-то в этих глазах было знакомо… Не цвет, а выражение. Мужчина не смотрел на меня настороженно или с любопытством — как обычно смотрят на чужака. Он ждал. Ждал, когда я догадаюсь… Даже руки сложил на груди, нетерпеливо вздохнул и уставился в несуществующий потолок.
«Ты… Мой… Фриондс? Птах?» — осторожно спросила. Голос так и не появился, но мы неплохо общались мысленно.
«Ты бы еще назвала меня своим комнатным зверьком. Это скорее не я — твой питомец, а ты — мой. По силе тебе со мной не сравниться»
Фыркнула, опять беззвучно.
И это говорит мне тот, кто заперт в теле невзрачной птички?
Судя по тому, как Ишу нахмурился, он уловил промелькнувшую в моей голове мысль.
«Я — Бог!»
Невольно отступила: интонация в его голосе внушала какой-то первобытный трепет. Мне даже и в голову не пришло усомниться в его словах.
«Не бойся. Я держусь нейтральной стороны. Не собираюсь никого наказывать или возносить»
«Но ты помог мне с танцем!» — было несложно сопоставить одно с другим.
«Больно было смотреть, как ты убиваешься из-за такой ерунды. Учитывая, что этот их церемониальный «Танец Огня» — плод пьяной выходки. Любят же смертные из маленькой искорки раздувать целое пламя»
«Все равно спасибо», — благодарность была почти бесцветная: я запоздало поняла, перед кем стою. И это буквально сковало меня.
Фуглис Люихаз. Огнептица. Божество, создавшее этот мир.
«Не совсем. Я не создавал этот мир. Но это долгая история. А у нас на это нет времени», — поправил меня Ишум, нарезавший круги вокруг меня, потирая подбородок.
«Но… а как же… Все эти легенды… Про Зиусундру, про твою битву с Ваурмсом…»
Ишу наклонился ближе, я стушевалась: кончики наших носов почти соприкоснулись.
«Я не могу вмешиваться лично. Не хочу, чтобы за мной таскались толпы прихлебателей. Но могу одолжить свою силу. Согласна?» — желтые, с красными и оранжевыми всполохами, глаза немигающим взором уставились прямо на меня, препарируя слой за слоем.
Желание выжить затмило страх, выплывший на поверхность. Откажусь — и меня убьет та львица. Зачем врать себе. Как человек — я никудышный боец, я даже до следующей колонны не добегу. С силой Огнептицы у меня хотя бы будет шанс. Надеюсь, что последствия такого решения будут минимальными.
«Согласна», — резкий кивок головы должен был скрыть сомнения, что плескались в моем взгляде.
«Чудненько. Повеселимся же…»
Кривая усмешка и озорные вспышки в глазах Ишума, чуть не заставили меня пойти на попятную. Неизвестно, что он задумал…
Я даже отступила на полшага.
И тут он обхватил ладонями мое лицо, и быстро припечатал целомудренным поцелуем лоб. Его губы обожгли кожу чуть ниже линии роста волос. И огонь не прекращался, он расползался дальше, принося невыносимую боль. Я беззвучно кричала, извиваясь на полу (правда, по ощущениям подо мной не было твердой поверхности: я будто зависла в невесомости), царапала кожу пытаясь добраться до источника, что намеревался выжечь меня до костей. Огонь с жадностью вгрызался в податливую плоть, плавил ее словно воск, пытаясь сотворить из меня нечто иное.
Спустя бесконечно долгих минут агонии, будто растянувшихся на часы: я уже просто молила о том, чтобы отключится и не испытывать этой боли. Мне не нужно было ни победы, ни возможности вернуться в свой мир. Лишь покой.
Тут все прекратилась, и я резко распахнула глаза.
Кейсара с занесенным для броска копьем, вдруг дернулась и отступила: ее глаза увеличились в размере и беспорядочно забегали.
Гавриил, Ару и Лайонел, бежавшие навстречу, остановились и замерли.
Я поднялась, легко и грациозно: спина до этого отдававшая легкой болью из-за удара и трехдневных тренировок, прошла. Ишум встрепенулся и уселся на мое плечо, хватаясь коготками за ошметки обгоревшего кожаного платья.
Огонь. Он был повсюду, даже в легких. Но он больше не обжигал, а бархатом стелился по коже и игриво перебирал растрепанные пряди волос.
Я сделала шаг навстречу ливе. Она отступила: тень страха, отразившаяся на ее суровом волевом лице, заставила меня улыбнуться.
— Геня! — голос Лайонела разрезал образовавшуюся тишину, прерываемую лишь перешепотом изрядно поредевшей толпы.
Кейсара дернулась и обернулась. Между нами и моими друзьями осталось меньше десяти метров.
Когда львица снова повернулась ко мне, черты ее благородного, немного резкого, лица исказила злоба.
Замах. Бросок. Копье со свистом пронзило воздух.
Перехватила его у лица: металл чуть царапнул щеку. Повернула древко вертикально, завороженно смотря, как огонь с аппетитом пожирал дерево. Вдохнула щекочущий ноздри дымный запах горящего дерева, чувствуя, как сила жидким огнем растекается по венам. Песок подо мной плавился, превращаясь в грязно-серую жидкость. Каменный столб, на который я опиралась, почернел и сморщился с одной стороны.