Принцесса

Глава тринадцатая

Пауки умели мучать людей. Они никуда не спешили, и от криков казнимых, заживо пожираемых, растворяемых пищеварительными ферментами повстанцев у Люсьена уже звенело в ушах. Ему казалось, что скоро скалы начнут осыпаться от этих воплей. Но чивийцев происходящее только забавляло, они вовсю подшучивали над умирающими, особенно старался Валари.

К вечеру люди сделали перерыв на ужин, все ели с большим аппетитом. Люсьену кусок в горло не лез, потому что крики продолжались. Он с тоской поглядывал на оставшихся ждать своей очереди повстанцев. Его так и подмывало подойти и прикончить последних троих.

- Жалеешь их, - сделал печальный вывод Валари. - А почему? Они предатели, нарушили клятву. Если бы можно было заставить их мучаться вечно, так бы я и поступил, обязательно. Да и вообще, они знали, на что шли.

- Я все понимаю, - остановил его Люсьен. - Просто не привык к такому. Я слышал от стариков, что в Ужжутаке устраивали что-то похожее, но сам вырос в Хаже.

- Может, у вас пауки и мертвецов не едят?

- Едят, куда же их еще девать? - искренне удивился Люсьен. - Не в землю же закапывать. Смертоносцам нравится, пусть едят. Я говорю о живых людях. Все-таки, они ведь уже не исправят того, что наделали.

- Вот поэтому и должны люто помирать! - кровожадно заявил Валари. - Вот ты ушел, а их допрашивали. Они говорят, что не убивали Олафа, что его унесла огромная стрекоза. Раньше я бы сказал, что они горного наса нажевались, но та, которой ты отрезал голову, могла бы такое сделать… Наверное, это она и есть.

- Может быть… Может быть даже, что она и меня хотела утащить, только не смогла обезоружить.

- Тогда тебе повезло. А бедняге Олафу - нет, сожрали его в норе личинки. Ладно, сиди, я пойду спать устраиваться, сегодня нас ночью подняли.

Люсьен недоверчиво следил за лучником, но тот и в самом деле извлек из сумки одеяло, завернулся в него и уснул. Точно так же поступила примерно половина чивийцев, хотя крики дикарей продолжали эхом отлетать от скал.

Стражник тоже прилег, но не мог даже закрыть глаза - ему мерещились огромные стрекозы, кричащие человеческими голосами, Олаф, наполовину сожранный личинками, но оставленный живым до утра, и почему-то Алпа, пытающаяся лечь рядом. Последняя картина особенно удручала, Люсьен даже пробовал переворачиваться на другой бок, но противная девушка тоже забегала с той стороны.

Наконец, когда стражник решил не пытаться больше уснуть, а просидеть всю ночь у костра, оказалось, что на горы опустилась ночь. В лагере стояла мертвая тишина, все люди спали, пауки застыли неподвижными многолапыми тенями. Люсьен напился воды из фляги, немного поел, и почувствовал себя гораздо лучше.

«В Хаже не умеют ненавидеть,» - сказал Арни, Люсьен сразу узнал заносчивого смертоносца. - «Наверное, Иржа последний, кто хочет хранить верность Повелителю Ужжутака. И то готов передумать, дать себя уговорить.»

- Речь не шла о предательстве! - обиделся Люсьен. - Иржа предполагает, что у вашего Повелителя есть веские основания, чтобы требовать перевалы, и очень оскорблен, что ему ничего не сказали, а попытались обмануть.

«Его никто не обманывал! Арнольд по слову короля Стэффа женился бы на вашей принцессе, сам Смертоносец Повелитель хотел ее видеть. Заключить сделку помешала случайность. Сделку, которая по сути является предательством Ужжутака.»

- Мы готовы умереть, защищая Горный Удел! - стражник волей-неволей вспомнил своих товарищей, поселян, которые сейчас стекаются ко дворцу, женщин, стреляющих из лука лучше мужчин. И тут же Люсьен понял, что подарил Арни еще одну часть своего знания.

«Да, ты угадал, человек с открытой душой,» - сказал смертоносец и добавил, заканчивая разговор: - «Здесь холодные ночи.»

Люсьен почувствовал себя обворованным. Стараясь больше не думать о Хаже он просидел довольно долго, глядя в огонь, прежде чем снова отправился спать. На рассвете он проснулся от того, что Валари похлопал его по плечу.

- Долго спишь! - весело приветствовал Люсьена лучник. - Как ты исхитряешься без одеяла не мерзнуть?.. Вставай, поешь, приготовься к встрече с Оком Повелителя в армии Чивья.

Стражник потер щеки, осмотрелся. Солнце еще не успело осветить все уголки узкого ущелья, а отряда уже не было. Догорал последний костер, у которого валялись остатки завтрака, поодаль стояли два смертоносца, вот и все.

- А где же Арни? Где все?

- Отряд пошел дальше к Хажу, надо осмотреть все скалы, чтобы не попасть в такую же засаду, как Мирза. Вы ведь, наверное, тоже мастера устраивать горные обвалы? - хихикнул Валари. - Долгая, муторная работа. Но когда позади идет армия, иначе нельзя. Так ты будешь есть? Ночью восьмилапые немного поохотились за нас. Говорят, скорпионы приползли на огонь, к теплу.

- Так и есть… - стараясь не смотреть на тот участок дороги, где заживо поедали пленных повстанцев, Люсьен подсел к огню, схватил зажаренные на углях кусочки скорпиона. - Значит, армия приближается?

- Будет здесь вот-вот. И задержится только для того, чтобы поговорить с тобой. Ты заметил, что не понравился Арни?

- Да, - вздохнул стражник.

- Он думает, что Иржа оскорбил нашего Повелителя, послав тебя с таким поручением. Будь его воля, ты лежал бы там, рядом с дикарями, - это показалось лучнику необычайно забавным. Отсмеявшись, он тоже потянулся к еде. - Здесь холодно, надо много есть…

- Значит, у меня мало шансов выжить?

- Мало, - согласился Валари. - Но все же Волс, так зовут командующего армией, не склонен совершать опрометчивые поступки. Он будет взвешивать решение со всех сторон… Желаю тебе удачи, стражник.

- Спасибо.

Люсьен доел и оглянулся в поисках своего мешка. Неизвестно, как скоро будут обстоять дела с его собственной головой, но терять главный в своей жизни трофей еще рано. Ценность оказалась на месте, ждала его у потухшего кострища, там, где стражник спал. Он встал, потянулся и сделал два шага в сторону.

Дробный звук щебня, отскакивающего от дороги, короткий, словно предупреждающее шипение, заставил Люсьена оглянуться. Он увидел Валари, который сидя на том же месте прикрывал голову от царапающего дождика, мелкие камушки барабанили его по плечам. Стражник еще только начал понимать, что происходит, когда прямо на чивийца обрушились несколько крупных камней. Потом упали еще несколько мелких, и все стихло.