Принцесса

Стрекозы вернулись. Теперь каждая летучка несла, сжимая четырьмя мощными лапами, крупный камень. Именно так они расправлялись со смертоносцами, если не могли использовать людей… Олаф приготовился наблюдать картину битвы. Но все оказалось очень просто: по одной заходя на цель, стрекозы стремительно падали вниз, а над самой водой выпускали камень и, расправив крылья, поднимались в высоту.

Они пролетали прямо перед Олафом, он видел их ничего не выражающие глаза, ветер, поднятый крыльями, толкал обратно в камеру. Одна за другой, с равными интервалами, стрекозы наносили удар и снова летели куда-то вверх по течению, за новыми камнями. У сотника слезились глаза и рассмотреть, к чему привела атака, он не смог.

Когда все стрекозы улетели, никто больше не тревожил речную гладь, никто не приближался к Хлоя-табе. Присмотревшись, Олаф увидел огромное красное пятно, медленно двигающееся вниз по течению, постепенно светлея, растворяясь.

- Существо с красной кровью, - сказал за его спиной неслышно подошедший Каль. - Гадость…

- Они опасны? - спросил его сотник.

- Как видишь, не очень! - усмехнулся одноглазый. - Стрекозы неуязвимы, я пока не видел ни одного врага, который сумел бы нанести городу хоть небольшой вред.

- А ночью? - Олаф старался выглядеть возбужденным, испуганным. - Ночью оттуда никто не вылезет? Я слышал страшные истории про речных чудовищ. Говорят, они утаскивают лодки прямо на дно!

- У нас есть факелы, - с гордостью объяснил десятник. - Думаешь, для того, чтобы отмахиваться ими от чудовищ? Нет, в случае тревоги мы зажигаем их и сбрасываем вниз, а часть втыкаем в стены, вот здесь, - он постучал рукой по откосу. - Освещаем весь Хлоя-табе, понимаешь, дурачина? Наше дело только в этом, а при свете стрекозы зададут трепку кому угодно.

- А если кто-нибудь приползет под землей? Жук-могильщик, или серые черви… Да мало ли какие твари любят в чужих кладовых яйца жрать. Стрекозы ведь под землей не могут драться.

- Вот тут ты прав, - Каль перестал улыбаться. - Это - наша забота. Но такое случается редко, летучки умеют выбирать места с твердой почвой, не всякий могильщик к нам пробьется. Сам я такими вещами пока не занимался… Но у Барука большой опыт, он ведь живет со стрекозами с самого детства. Расспроси его - может быть, он переведет тебя из эскадры в сторожа, будешь не летать, а под землей сидеть. Хочешь?

- Нет, - честно ответил Олаф. - Летать - это здорово.

Каль замолчал, буравя новичка единственным глазом. Что-то в нем ему не нравилось. Или наоборот, нравилось? Десятник ткнул чивийца пальцем в грудь.

- Тебе понравится быть воином. Я чувствую, тебе понравится. Благодари Бжашша, что не провел всю жизнь носильщиком при господах… Впрочем, этого бы и не случилось, у тебя еще будет шанс увидеть Трофис с воздуха. Кстати, я спросил в других десятках - из твоего города у нас никого нет, зато есть соседи, из Чивья. Бывал там?

- Бывал, - невесело ответил сотник.

- Вот, когда приживешься, когда я увижу, что ты действительно готов служить Бжашша-Хлоя-табе, то пойдешь к ним, поболтаешь. Я понимаю, что тебе скучно… А знаешь, что? - Каль вдруг изменил решение. - Я приведу их к тебе завтра. Хочу поговорить о ваших городах. Эскадрой командует Барук, но мы и сами должны проявлять инициативу. Так что скоро, может быть, встретишь кого-нибудь из знакомых.

Десятник, не прощаясь, вышел из камеры. Олаф вернулся к лежаку, вытянулся, закинув руки за голову. Не напрасно ли он соврал Баруку? В Чивья его знают все: Олаф-сотник, доверенный человек Смертоносца Повелителя. Пожалуй, слуги стрекоз сразу выпустят ему кишки, или, что более вероятно, пригласят летучку откусить голову. Может быть, рассказать правду? Но тогда не будет шанса бежать, за ним сразу установят наблюдение.

Олаф задумчиво покрутил в руках кинжал, совсем недавно принадлежавший Мете, дикарке из Гволло. Она все еще жива, хотя отряд из Чивья, посланная Повелителем кара, уже спешит мстить. Что, если попробовать выкопать ступени и подняться по берегу вверх? Шумно, сыпящуюся землю услышат часовые… Да и что делать, выбравшись в степь? Когда рассветет, его быстро найдут с воздуха.

Сотник прикрыл глаза, твердо решив поспать. Что бы ни случилось, а оставаться в Хлоя-табе больше нельзя. Значит, все решится ночью. Под мирное посапывание своих спокойных товарищей Олаф задремал.

Люсьен, прихрамывая, шагал по дороге, ведущей из Хажа в степь. Он впервые был в пути совершенно один, и про себя не мог не осуждать Иржу. У смертоносца на уме была только оборона владений своего Повелителя, поэтому в сопровождение своему доверенному человеку он не выделил ни одного паука, ни одного стражника. Только предложил взять с собой Агриса, но тут уж Люсьен сразу отказался.

А что будет, если из камней вылезут два-три скорпиона? Одному не отбиться, огонь разжечь не успеешь. Люсьен зябко повел плечами и в который раз осмотрел склоны. Вроде бы никого. Иржа сейчас обходит Кривую пропасть, ищет место, где враги могли бы попытаться проникнуть во дворец, обогнув мост. Где-то там, впереди, движется армия Повелителя Чивья. А он, одинокий человек, должен попытаться предотвратить столкновение.

Люсьен даже сплюнул с досады. Разве можно доверять такое важное дело простому стражнику? Правда, в Хаже других претендентов на эту миссию не нашлось, это верно. Патер просто дурак, умеет кричать на воинов - и то хорошо. Но как Люсьен будет разговаривать с Оком Повелителя, командующим армией, как будет вести переговоры?

Иржа сказал, что хочет узнать все о стрекозах, иначе сочтет предложение отдать перевалы оскорблением и будет биться с каждым смертоносцем, согласным принять вызов, даже с самим Повелителем. Передать такое смертоносцам Чивья? Могут не дослушать, сразу разорвут на части. И при чем здесь стрекозы?..

В одном нельзя отказать Ирже - он правильно рассудил, что армия должна получить его предложение в пути. Завидя противника, смертоносцы приходят в ярость и помириться уже не способны. Вот только посылать следовало паука, а не человека.

В кустах кто-то громко затрещал ветками. Люсьен выхватил меч, пригнулся, готовый отпрыгнуть. Из зарослей высунулись клешни серого скорпиона, на одной из них болтался кусок чьих-то внутренностей. Стражник быстро отступил на несколько шагов, потом боком, по самому краю дороги, прошел мимо хищника, защищавшего свою добычу. Клешни поворачивались вслед за человеком, но на дорогу скорпион не вышел.