Впечатления

Когда идёшь вперёд, обгоняя всю массу цыплят, оборачиваешься, а за тобой накатывает лавина, по всему помещению спешат пернатые. Желтовато-белёсая волна из множества птенцов обступает и подступает к ногам, стоит лишь остановиться на несколько секунд. Если же пойдёшь в другую любую сторону, то вслед, как железные опилки тянутся к магниту, тесня друг друга, так и цыплята, обгоняя и тесня своих собратьев, следуют по пятам и колышутся плотной массой в зависимости от направления твоего движения.

Когда же выходишь, то большинство скапливается у выхода, и смотрят на дверь. Потом, через некоторое время часть из них утомлённые гонкой укладываются отдыхать на опилки, некоторые засыпают так крепко, что непонятно живы ещё или уже нет, пока не поворошишь, тогда открывают глаза, поднимаются, и качаясь спросонья, идут сами не понимая куда, пока не находят кормушку с комбикормом или поилку и принимаются клевать или пить. Некоторые копают себе ямки в опилках лёжа и что-то выискивают, видимо, согласно инстинкту ищут червячков в земле. Другие, поворачивая от двери, направляются сразу к кормушкам или поилкам, а кто покрепче разминаются в беге и предполагаемом, но неосуществимом полёте.

Мне на днях встретилась знакомая, пожаловалась, что оплата фитнеса, куда она ходит по три раза в неделю для похудения, возросла.

– Иди, Наташа, к нам на птицефабрику и не надо тратиться на фитнес и до отупения проливать пот на тренажёрах.

– Ты, Светка, что с ума сошла? Птицефабрика не для меня!

А я подумала, что и мне придётся уходить раньше, чем предполагала. Но Наташе говорить об этом пока не стала. Может быть, удастся сработаться на новом месте.

– А мясо индюшачье любишь? Вон в пакете упаковка с логотипом нашей птицефабрики.

– Сочувствую тебе, Свет, но сама знаешь, у меня есть возможности получше.

– Да уж, – усмехнулась я, потому что с такими способностями как у Натальи занимаются только неквалифицированным трудом, однако же, она «специалист» в одном из структурных подразделений Администрации района. – Зря, – продолжала я, – Ты в своём фитнесе месяцами не можешь сбросить лишний вес, а я за две дневные смены и одну суточную похудела на два килограмма. Ты думаешь-думаешь, чтобы такое сделать для уменьшения аппетита. А у меня от жары в птичнике и от физических нагрузок аппетит сам собой сократился.

– А, что у вас батареи хорошо греют? У нас плохо, приходится обогреватель включать.

– О, бедненькие вы, бедненькие! А в птичнике, слава Богу не как в Сахаре, но маленьким цыплятам надо воздух обогревать, так что первые девять суток температура постепенно изменяется с тридцати одного с половиной градуса по Цельсию до тридцати.

– Ого! Тропики!

– Скорее субтропики. Так, что давай к нам, пока есть вакансии.

– А, зимой там тоже жарко?

– Сейчас, что не зима? Позавчера было двадцать два градуса мороза, а в птичнике в среднем тридцать жары. Представляешь, в пятьдесят два градуса разница! В среднем, потому что там помещение большое и висят четыре датчика, в разных местах температура отличается, зависит от разных факторов, в том числе и от скопления цыплят, и от работы вентиляции. В общем, автоматика регулирует сама, но птицевод контролирует тоже, если надо вносит изменения.

– Да, у вас там круглый год – лето!

– Куда там, круглый год – курорт!

II

В первую мою дневную смену меня поставили на стажировку к Константину. Цыплята находились в ограждённых округлых загончиках. В каждом из них по три поилки и четыре переносные кормушки. После мороза мне показалось там очень жарко и душно, и через несколько минут я стала задыхаться. А предстояло работать! Что-то делать в таком пекле! И вскоре выяснилось, что именно: наполнять кормушки комбикормом. Константин, уже не молодой, похоже за пятьдесят, среднего роста и худощавый, предварительно загребал из огромной ёмкости и носил двумя большими вёдрами, килограмм на двадцать каждое через всё помещение, чтобы наполнить сначала дальние от входа кормушки. Мы с ним пересыпали в десятилитровые вёдра, он отправлялся за следующей порцией, а я рассыпала по кормушкам. Когда я не успевала освободить вёдра, то Константин тоже высыпал. Длина помещения около ста семидесяти шагов, небольших, но всё же. Скоро начала ныть поясница, а работа только началась.

Казалось, что кормушки никогда не закончатся. Чтобы зайти в загончик надо переступить металлическую сетку – ограждение, следовательно, тяжёлое ведро надо приподнять и успеть поставить ногу, пока под неё не прибежал цыплёнок. Однажды, уже через несколько дней я нечаянно почти наступила, то есть только поставила ногу на пятку и стала опускать, и в тот же момент туда побежал цыплёнок. Я почувствовала, что под ногой что-то есть, благо я не опустила её полностью и не встала, а только придавила немного. Всё произошло за доли секунды. Взяла цыплёнка, он, как ни в чём не бывало, озирался и смотрел на меня. Опустила на пол, но в другой загончик к более слабым, он пошёл нормально. Но дальнейшую его судьбу трудно проследить, цыплята для меня все похожи и трудно отличить одного от другого.

Руки отваливались, пальцы с трудом удерживали ручки вёдер, спина ломила, поясница ныла, и я опасалась, что рухну с ведром комбикорма на цыплят и уже очень сомневалась, что выживу от такой работы.

С раскрасневшимся, почти пурпурным лицом, учащённым дыханием и едва держась на ногах, я выбралась из птичника после того как заполнили все кормушки. Константин тоже был утомлён, хотя старался не показывать этого. Но и на его лице всё же отражалась усталость.

После перерыва, особенно после обеда, приятно дешёвого и вполне съедобного, даже местами вкусного работа почти перестала пугать, хотя сомнения в своей выживаемости ещё остались.

Константин ездил на работу из села, расположенного более чем в двадцати километрах от птицефабрики и автобусы оттуда ходят редко. Раньше это село являлось одним из крупных сельскохозяйственных центров района, теперь же там работы практически не осталось. Из преимуществ, которые удерживают Константина на птицефабрики, несмотря на то, что его слесаря, как и других, перевели в птицеводы, это оплата транспортных расходов и почти символическая плата за обед – двадцать рублей.

Конечно, выбора блюд нет, что приготовили, то и ешь, если хочешь. Комплексный обед. Надо признать, что каждый день меню не повторяется. Первые и вторые блюда готовят на основе того, кого выращивают – из индейки.

Вторым испытанием в тот же день стала насыпка опилок в мешки, которые Константин намеревался вечером рассыпать в загончики у поилок и под ноги цыплятам, чтобы им было теплее и, чтобы было где покопаться, да и присыпать их «отходы жизнедеятельности». Я оказалась выше мешков на голову, некоторых ещё меньше, поэтому пришлось держать каждый мешок практически перед своим лицом. Константин загребал опилки широкой деревянной лопатой и пересыпал в мешок.

После каждого ворошения опилок и высыпания поднимался вихрь мельчайшей трухи и пыли. Отворачивала лицо и прикрывала глаза, но не помогало. Ещё первый мешок не успели наполнить, а у меня уже запершило в горле. Мы насыпали мешков десять не меньше.

Рядом у торцевой стены лежали стопки полупрессованных опилок в прозрачных мешках.

– Почему эти не взять? – спросила я у Константина.

– Они очень тяжёлые.

В этом я скоро убедилась. Надо было вытаскивать и сбрасывать их, подвигать к Константину. Тот разрывал плёнку и высыпал, что было гораздо тяжелее, вытряхивал опилки из неподъёмных мешков. Вырастала гора, вдоль дальней от выхода торцевой стены. Я предположила, то был запас для следующей смены и частично использованный нами.

Когда я шла от проходной к остановке автобуса, то у меня возникло ощущение, что попала на каторгу. Говорить стало трудно, в горле пересыхало и першило. На следующее утро заметила прыщ, потом другой – от многочасового нахождения среди пыли и пота. Это не все последствия, появилось какое-то странное покашливание и закончилось после того, как выплюнула зеленоватый сгусток мокроты. Как бы, не навредить лёгким и бронхам?