Страница 5 из 15
Прошло ещё шесть лет…
Глава 2 Об актуальных проблемах настоящего
2.1 Эритопия, Маркус
Маркус спешился с коня, потянул усталые мышцы и довольно улыбнулся. Хорошая сегодня вышла битва, наконец его воины сбросили напряжение и накопившуюся силу. Наверное, пора заканчивать, лишние потери с обеих сторон ни к чему. Если в городе не останется мужчин, кто будет выполнять мужскую работу?
Татуировки на его теле уже потухли. Так всегда бывало после боя, когда уже не грозила опасность. Но сейчас ему нужна сила для другого – снести стены крепости столицы Эритопии и открыть ворота.
Маркус встал на возвышенное место, с которого можно было увидеть крепостные стены издалека. Он обратился сознанием к своему Ворону, и тот открылся для него. Управляя птицей, он залетел за крепостные стены, чтобы оценить обстановку. Маркус смотрел сейчас его глазами. И убедился, что момент выбран правильно. Он отпустил Ворона, приказав ему возвращаться, битва закончена.
А сам обратился к своей силе. Татуировки медленно загорались. Чтобы рассыпать стены, ему нужно было соединить несколько символов, и он начал выводить их рукой в воздухе. Очертания символа вспыхивали, загорались, подпитываемые следующими, и когда он закончил, медленно потухли. Он направил силу на стены, раздался грохот, и в нескольких местах, в том числе и где ещё минуту назад стояли ворота, образовались бреши.
В которые с криками и гиканьем бросились воины его армии. Ну вот, ещё одно королевство пало. Три других перед ним сдались без боя, а перед этим получасовое сражение даже битвой не назовёшь. Так, разогрелись только. А это плохо для воинской дисциплины. Лёгкие победы расслабляют, развращают и делают воинов ленивыми и самонадеянными. А для мужской энергии нужно искать выходы, иначе начинаются грызня и интриги между своими, издевательства и игрища над пленными.
Поэтому спасибо Эритопии, на какое-то время она отдалила часть проблем, которые скоро возникнут, когда следующие королевства будут падать к его ногам одно за другим.
Маркус вскочил на коня. Ворон принёс вести, что Эритопия пала. От Его Величества к стенам крепости вышла процессия переговорщиков.
– Мар-ркус! Мар-ркус! – раздавалось хриплое карканье Ворона над скачущим конём Маркуса.
Воины подхватывали громким криком, приветствуя своего повелителя:
– Великий Маркус! Маркус завоюет мир!
Они расступались, уступая ему дорогу, и вопили его имя во всю силу лёгких.
– Маркус! Победу Маркусу!
Под их громогласные крики Маркус на коне въехал в город.
2.2. Скальдия, Норманн
– Ваше Величество, – камердинер Норманна, молодой повеса (а только таких и держал около себя Норманн, заменив старых ворчливых слуг на весёлых молодых) Эдрик, сунул ему под нос большое блюдо, целиком заваленное открытками и записками. – Это всё вам после вчерашнего бала.
Розовые, алые, позолоченные, надушенные, с сердечками, цветочками, ленточками, бантиками – каких только не было.
– Прекрасно, сэкономим на дровах, будет чем топить камин, – королева-мать прошлась мимо, обдав ароматов своих духов, подошла к Ульриху, царственно поцеловала в лоб и села в соседнее с ним кресло.
Ульрих со смешком в глазах наблюдал за старшим братом, который уже полчаса собирался на Совет.
Внимание Норманна привлекла открытка в руке Эдрика. Она была выполнена в форме древнего фолианта. Надо же, хоть какая-то оригинальность. Кто эта девушка? Пожалуй, он с ней встретится. Он протянул руку к открытке, но Эдрик ловко убрал руку.
– А это не вам, Ваше Величество. Это Его Высочеству Ульриху.
– А, сестра графа Гринуэя. Всё не оставит попыток добраться до тебя, братец?
Соперников в ловкости у Норманна не было, и он с одного наскока отобрал записку у Эдрика. Поскольку Ульрих не заинтересовался открыткой, Норманн открыл её и прочитал.
– Да, она. Что не так, Ульрих? Она симпатичная зануда, обожает умные разговоры – всё в твоём вкусе.
– Она влюблена в тебя, – скривился Ульрих.
– Да? Не замечал. Вчера на балу она, между прочим, спрашивала про тебя.
– У нас деловые отношения.
– Поэтому она пишет, что отдаст то, что ты ищешь, в обмен на свидание? Ульрих, брат мой, что ты у неё ищешь? – загоготал Норманн.
Ульрих вскинул цепкий взгляд, вскочил и бросился за открыткой. Но Норманн высоко поднял руку с запиской, у них завязалась потасовка. Эдрик предусмотрительно отошёл подальше.
– Как дети малые, – неодобрительно покачала головой королева-мать.
Хотя нежность во взгляде на сыновей выдавала, что неодобрение было напускное для приличия.
– Ты порвал мне беоснийское кружево! – взревел Норманн, оттолкнув брата и кинув ему записку.
Возмущённо приподнял рукав камзола, с которого оторвалось пришитое многослойное дорогое белоснежное кружево.
Ульрих только фыркнул:
– Переоденешься в более приличное. Оделся как павлин.
– Эдрик, неси другой камзол! – приказал камердинеру Норманн, и юноша помчался выполнять поручение.
– Это ты его вчера на балу не видел, – внесла реплику королева. – Золотой камзол ослепил всех присутствующих, и подданным пришлось закрывать глаза, глядя на монарха. После этого его прозвали Золотым Соколом Скальдии.
– О, Норманн, ты делаешь успехи! Будешь первым в нашем роду, кто прославится как первый модник, а не первый рыцарь Скальдии.
– Вы мне просто завидуете, – беззлобно ответил на смешки матери и брата Норманн.
Их слова его бы задевали, если бы не было известно, что Норманну нет равных во всём королевстве в воинском искусстве. У Норманна не было ни одного поражения в рыцарском турнире, которые он устраивал ежегодно в Дангельде – цитадели на южной границе страны. Все рыцари с нетерпением ждали этого события, но каждый раз все лавры победителя доставались Норманну.
Поэтому все смешки по поводу излишней вычурности его нарядов или легкомысленного поведения быстро прекращались. Норманн доказывал, что можно быть и сильным воином и думать о красе нарядов.
Сменив камзол на более скромный, к радости Ульриха, Норманн позвал цирюльника.
Пока тот подравнивал ему щегольские усики и завивал локоны, Норманн выслушивал насмешки брата:
– Норманн, усы не идут твоим нарядным камзолам.
– Почему же? Мне кажется, что идут, – расправил он плечи и выпрямил спину.
– Норманн, ты не сокол! Ты – петух Скальдии. Который кроет всех кур подряд, – усмехнулся Ульрих.
– Норманн, правда, зачем тебе эти усы? Они тебя не красят, – подала голос королева-мать.
– Сейчас так модно, – любуясь в зеркало усами, ответил Норманн.
– Ты король, Норманн. Моду задаёшь ты, – упрекнула королева.
– Да? Тогда к усам надо отрастить бородку, надоело бриться, – поморщился Норманн. – Кстати, курочкам мои усы очень нравятся. Например, фрейлине Рихнельде, когда они щекочут её… кхм, шею, – понизив голос, чтобы не услышала мать, наклонился он к Ульриху. Знал, что откровенные разговоры о женщинах того смущают.
Так случилось и в этот раз. Ульрих мило покраснел и разозлился. Правда, досталось и Норманну.
– Я всё слышу, Ваше Величество, – строго сказала мать. – Надеюсь, вы позаботились о предохранении. Мне надоело раз за разом выдавать своих фрейлин замуж. Скоро совсем без фрейлин останусь.
Ульрих со злой усмешкой покосился на брата, а Норманн закатил глаза.
Пока мать не видит, конечно.
Он подошёл к ней, склонился, предлагая опереться на руку, и они наконец отправились в Зал Совета.
– Да, кстати, про фрейлин, мама. Так как вы недавно лишились леди Элизабет, я позволю порекомендовать вам дочь маркиза Каньера. Очень, очень смышлёная девица и очень миленькая…
2.3 Фландия
.
Беата
– Шершень, не мешай! Одна ошибка, одна лишняя капля, и недельный опыт насмарку, – Беата оттолкнула кота, который тёрся о её ноги и требовал внимания.