Страница 92 из 176
— Что?! — закричал кряжистый мужчина средних лет. — Как не вернулись?!
— Да так, — пережевывая жвачку, ответил парень с наколками на пальцах.
— Должны были — и нет. Сорока тоже не прикатила. А она...
— Пошли туда кого-нибудь, — приказал кряжистый. — Пусть не возвращаются, пока про Щебня не узнают!
— А если их того?.. — позевывая, предположил морщинистый худой старик с татуировкой, изображающей трех богатырей, на впалой груди.
— Сначала узнать треба! — рявкнул кряжистый. — Потом за упокой петь!
— А ты чего, в попы, что ли, обратился? — усмехнулся старик. — Может, и отпеть сможешь? А, Дуб?
— Хорош тебе. Корявый, — недовольно взглянул на него Дуб. — Щебень все-таки братан мой. И я...
— Молодежь не та пошла, — зевнул Корявый. — Им бы все пошмалять. Сейчас пацаны по мокрому делу — как в комсомол раньше шли, с плясками. Вот какого черта Щебень в эту хреновину полез? Ему чего, больше всех эти козлы насолили? А мы тоже, как пацаны, начали искать, кто этих козлов замочит. Надо было самим их на ножи обуть — и все дела, и каша манна. А то в златоглавую на кой-то хрен покатили. Раньше чуть что — на сходку и пику в бочину. А сейчас...
— Раньше за тысячу баксов вором в законе стать было нельзя, — резко проговорил Дуб. — Сейчас же полно таких. А мы, кто зоны и крытые прошли, сиди и не рыпайся, а то заплатят пару тысяч зеленых и расшмаляют, как по приговору. Но если Щебень там остался, я с москвичей шкуру спущу.
— Они прямо со страху уже в штаны наложили, — усмехнулся Корявый. — Чуть вякнешь — и в натуре расшмаляют прямо возле хаты. Сам петлю на шею наденешь. У них школы есть, где киллеров готовят, а мне сейчас «дурочку» дай — так я сразу и разобраться не смогу, куда и на что нажимать. Времена пошли: вор в законе с «дурой» ходит. Чуть что — и шмаляет.
— Где же Сорока? — спросил Дуб. — Ведь она в столицу каталась насчет мокрушников добазариваться.
— За Кешкой поедем? — повернулся к сидевшей на заднем сиденье Екатерине водитель.
— Я разговаривала с врачами, — ответила она, — нельзя ему ехать.
Постельный режим. Врач строго-настрого приказал не тревожить его. Так что поехали. — Она зевнула.
Парень тронул машину.
— Зачем остался Комод, — спросила Екатерина, — не знаешь?
— У него свои дела, — неопределенно отозвался он. — К нему с вопросами лучше не лезть. Он ведь у Арсена в доверии.
— "Как меня встретит муженек?" — вздохнула Екатерина. Дотронувшись до оцарапанной щеки, вспомнила окровавленную голову Мадлен, вздохнула и закрыла глаза.
— Говорят, врагов убивать легко, — прошептала она. — Меня, наверное, до самой смерти будет окровавленная Ритка преследовать.
— Опять ты, — недовольно взглянул на вошедшего в дом Комода плешивый мужчина.
— Ты не порыкивай, — спокойно сказал тот. — Тебе за эти визиты бабки клевые платят. Вот что, — перешел он к делу. — Узнай все подробно про бойню под Плехановым. И реакцию местных блатных на то, что там и ихних парней постреляли.
И разумеется, про бабу, которая с водилой была.
— Это-то зачем? — недоуменно спросил плешивый.
— Тебя это волновать не должно, — резко бросил Петр. — Делай что говорят, понял?
— Слышь, — вздохнул плешивый, — может, Арсен...
— Это ты ему и базарь, — перебил его Комод.
— Так чего же вы Ракова не убираете? — неожиданно вспылил плешивый. — Я же говорил! Он копает под меня. И еще московскому сыскарю, он на пенсии, все передает.
— Откуда ты знаешь? — спросил Комод.
— Мне мой брат двоюродный говорил. Они вроде как друзья с Раковым.
— Тормози, — удивился Комод. — Раков под тебя копает, а с твоим двоюродным братом в хороших?
— Они со школы дружат. К тому же Сашка, братан двоюродный, ко мне хреново относится. Я ему просто плачу иногда, вот он мне...
— Ох и сучара твой кузен, — сказал Петр. — И нашим, и вашим, падлюка, — презрительно добавил он, усмехнувшись. Вы, мусора, спите там, где мягче. Многие из вас и в мусор-скую топают потому, что форма, власть и бабки хапнуть можно. — Плешивый смотрел на него. В его глазах было недовольство, но он молчал. — Короче, делай что сказал, — бросил Комод. — За Ракова уши не ломай, — подмигнул он плешивому, — Пятый. Чего тебя так назвали? — с интересом спросил он.
— А тебе что за дело? — огрызнулся плешивый.
— Вообще-то да, — не обиделся Петр и быстро, не прощаясь, вышел.
— Татьяна, — войдя в палату, тихо сказал невысокий человек в зеленом операционном костюме, — мой вам совет: никому о случившемся не говорите ни полслова, Арсену тем более. Ясно?
Испуганно посмотрев на него, она кивнула.
— Вы кто? — тихо спросила она.
— Друг, — коротко отозвался он.
— Чей? — так же тихо спросила Таня.
— Ваш и Арсена.
— Тогда почему я не должна ничего говорить Арсену? Ведь меня пытался убить...
— Татьяна, пока вы находитесь в больнице, поверьте, в ваших интересах молчать. Потом, когда выпишетесь, разумеется, обо всем расскажете Арсену. Здесь кое-что произошло. Больше я сказать не могу. До свидания. — Кивнул, повернулся к двери.
— Вы анестезиолог, — узнала его она.
— Я друг Арсентия, — немного нервно проговорил он и быстро вышел.
— Странный друг, — недоуменно посмотрела ему вслед Розова.