Хочешь выжить — убей!

«Запах уже по всей комнате», — поморщившись, подумал он.

— Чего харю корчишь? — зло спросил Докер. — Или...

— Заткнись! — не сдержавшись, крикнул Франко. — Ты уже отжил свое, понял? У тебя гангрена. Я долго терпел. Но теперь все! Хватит! Подыхай здесь, тварь.

— Ах ты, сучара! — взревел Докер и сунул руку под подушку. Франко бросил в него чайник. Выронив выхваченный пистолет. Докер пронзительно закричал и схватился за обожженное лицо. Франко увидел упавший «ТТ», ударил Докера по голове чашками. Они раскололись. Схватив чайник, Франко начал наносить беспорядочные удары по рукам, шее и голове кричавшего от боли Докера.

— Замолчи! — крикнул Франко. Отступив на шаг, поднял пистолет и с силой опустил его на макушку Докера. Ткнувшись в подушку, тот стих. Франко изо всей силы ударил по окровавленной голове Докера и, отойдя, сел на стул. Выронил пистолет, закрыл лицо руками и протяжно, словно от боли, промычал, бессмысленным взглядом уставившись на окровавленного подельника. Потом встал, шумно выдохнул и, прижав руки ко рту, рванул в туалет.

Раздался громкий звонок. Вытирая губы, Франко направился к двери.

— Убивать все-таки может не каждый, — пробормотал он. — Я пистолет у него увидел, — словно оправдываясь перед кем-то, вздохнул он. — Вот и взбесился.

Звонок трезвонил не переставая. В дверь постучали.

— Немедленно откройте! — услышал Франко. — Или мы выломаем дверь!

Пошатываясь, Франко вернулся в комнату, взял окровавленный пистолет. В дверь несколько раз ударили чем-то тяжелым. Он шагнул к двери, направил на нее пистолет и спустил курок. За дверью кто-то вскрикнул. Он вернулся в комнату, подошел к кровати и, по-прежнему странно улыбаясь, взглянул на разбитую голову Докера.

— Больно? — тихо спросил он и коснулся кончиком указательного пальца обильно идущей из раны крови. Облизав палец, засмеялся.

— Эй! — послышалось из-за двери. — В квартире! Ответьте!

— Извини, Петро, — с той же странной улыбкой прошептал Франко, — но ты бы убил меня. Конечно, не было бы у тебя гангрены, все было бы по-другому. — Услышав треск выбитого замка, сунул ствол пистолета в рот. Сухо щелкнул боек.

Он вскочил. — Бог не хочет, чтоб я сдох! — закричал Франко и бросился к двери.

— Стоять! — крикнул молодой сержант милиции. Франко ударил его пистолетом, и тот, взвыв от дикой боли, упал. В комнату ворвались еще двое милиционеров.

Губа собрал вычищенный пистолет, вставил в рукоятку обойму. Передернул затвор, придерживая большим пальцем курок, осторожно опустил его. Сунул «ТТ» под матрац, лег на спину. Закинув руки за голову, бездумно уставился в потолок.

— Эдик! — В комнату вошел Дед. — Слышал базар — Катькой Астаховой Глеб занялся.

Губа тут же сел. Глеб Птахин был серьезным человеком, и его имя многое значило. Никто не знал, чем именно он занимается. Предполагали, что наркотиками. Разговор был и о том, что его люди заняты драгоценными металлами.

Правды не знал никто, но Птахина опасались многие лидеры преступных группировок.

— На кой же ему Катька понадобилась? — вполголоса, скорее себя, чем Деда, спросил Губа.

— Черт его знает, — почесав седую бороду, отозвался тот.

— Твоя стерва жива, — вспомнил Губа, — так что можешь ходить с гордо поднятой головой. Только мой тебе совет — сбрей бороду. Потому что Арсен скорее всего устроит на тебя охоту. А без бороды ты будешь уже не тот Дед.

— А что? — Дед почесал затылок. — Идея неплохая. Я, кстати, уже давно собирался сбрить ее к едрене фене. Сейчас и займусь. — Он шагнул к двери, но остановился. — У тебя станка нет?

— Возьми в дипломате, — сказал Губа. — Ты вот что, — пока Дед возился с бритвенным станком, говорил Губа, — постарайся разузнать, что за дела у Глеба с Катькой. Может, Арсен в чем-то Птахину дорогу перешел? Хотя в этом случае Глеб не стал бы заниматься Катюхой. А почему бы и нет? Если нет виновника, запросто могут ударить и по слабому месту. Правда, Птахин — человек серьезный и детскими шалостями заниматься не станет. В чем же дело? Стоп! — Нахмурившись, дотронулся указательным пальцем до раздвоенной губы. — Может, все упирается в Розову? Ведь она какое-то время, до Арсена, была связана с Птахиным. Потом, когда спуталась с Арсеном, вроде успокоилась. А если только делала вид? В общем, это интересно.

— У него, похоже, затмение, — усмехнулся старший лейтенант милиции. — Видно, шарики за ролики заскочили, вот и прибил приятеля. У него плечо загнило.

Где-то пулю выловил, а к врачам боялся. И серебряных пластин почти пятнадцать килограммов. Но этого в шестом отделе вылечат.

Смотревший в глазок на железной двери камеры капитан, повернувшись, покачал головой:

— Это надолго. Его и дубиналом пытались в себя привести, и наручники затянули по самое некуда. У него же правая рука в локте выдернута. И плечо вывихнуто. Сначала вроде поскуливал. Потом перестал. Скалится в тридцать два зуба. Точно свихнулся мужик.

— За ним посматривать нужно, — строго проговорил подошедший майор. — Дурик он или нет, это медики разберутся. А серебро и ствол — это уже серьезно.

И у убитого пуля в плече. Так что глаз с него не спускать.

***

— Вот это да! — округлил глаза Астахов. — Ты не лапшу мне вешаешь?

— За лапшу ты такие бабки отстегивать не будешь, — хмыкнул собеседник.

— Я тебе сказал то, что уже известно. Только сейчас раскололи одного. Второй убит на месте. Его жених дочери Барсука сделал. Вроде и сам пулю получил.

— Надеюсь, менты на меня наезжать из-за этой хреновины не станут?

— Теперь нет.

— Слышь, — немного помолчав, спросил Астахов, — а может, Моисея Губа сделал? И обставил под ограбление?

— Наверное, нет. Там были двое. Так по крайней мере свидетели говорят.

Сначала один вышел, потом другой. Соседи слышали, как дверь два раза открывалась и разговор был на площадке. Так что не Губа это.

— А как замочили жида?

— Утюгом череп проломили и в ванну сунули. Ну а еще пару раз ножом по шее полоснули. Губа не стал бы такой спектакль разыгрывать.

— Кто знает, — буркнул Астахов. — Он на даче целое представление устроил. И участкового вызвал, сука. У вас на него данных нет?