Ошибка архитектора

В голове появилось понимание — эта дрянь переписала мир, перезагрузила, но с поправками?

— Ты что натворила? — прохрипел он.

— Переписала мир, — ответила архитектор, задыхаясь, моргая, глядя на него своими огроменными тёмными, как бездна, глазищами, полными слёз боли и страха.

Он ослабил хват. А так хотелось свернуть ей шею.

— Верни меня назад, — прорычал он ей в лицо.

— Что?

— Назад, в главную директорию. К инквизиторам. Быстро!

— Я не знаю как, — мотнула она головой, сжимаясь под его натиском.

— Что значит не знаешь? — он поверить в это не мог. — Ты перезагрузила мир, дура. Какого ты вообще натворила?

— Я… я… — и сейчас эта идиотка разрыдается, а значит ничего уже не сделает. Пусть и высшая, но такая слабая душа, как все архитекторы.

— Мне нужно к ней, — и страх мерзко расползался внутри него. — Нужно, она погибнет. Она не справится с инквизиторами. Они разберут её и тогда я потеряю её навсегда. Верни меня назад.

И если бы он только мог… если бы знал… снова. Опять…

Боль была невыносимой, а ещё сознание стало путаться. Как и тогда, когда он вернулся из-за того, что эта дурная девица, бракованный архитектор, не захотела сделать так, как было надо.

— Всё из-за тебя. Всё, — мотнул он головой. Сознание Рэндана заполняло его. Боль смешивалась, горечь потери и отчаяние. Слишком много и слишком больно.

Он снова мотнул головой, отпустил девчонку, которая вжалась в стену и смотрела на него с ужасом. Ударив себя по голове, снова и снова, пытался вытравить человеческие мысли, человеческое сознание.

— Да чтоб тебе… — вытащил из сапога перочинный нож, разложил и воткнул в предплечье.

Девица пискнула, закрыв ладонями рот. Он зыркнул на неё, ухмыляясь — боль физическая вернула его назад. Но надолго ли, было непонятно.

— Рэндан, — прошептала девчонка. — Ты тоже… тоже…

— Что? — рыкнул он.

— Высшая душа? — спросила она еле слышно.

— Я палач! — взревел он.

— Но Эйва тоже палач? — архитектор нахмурилась, замирая. И было видно, что внутри неё было сожаление от того, что произошло.

Это на деле было так ужасно. Почему его передёрнуло только здесь, почему он как истукан стоял там, словно не в себе был. Завис, он, завис! Поверить в такое было просто немыслимо.

— Ты действительно тупая такая? — взвился он на девчонку, хотя злился на себя. — Да! Да! Ты же слышала! Видела!

— Четыре три, — прошептала она. — Вас всего четверо?

— Ты совсем? — зло рыкнул он и захотелось приложить её головой о стену. — Да, мы первые, нас было только четверо. Стиратели миров. Предвестники конца. Всадники апокалипсиса.

И он ухмыльнулся:

— Какие только названия не генерировала нам система. Болезнь, война, голод, смерть. Морбус, беллум, фэймс, мортем. И в каждом мире что-то своё. Смертные… — пренебрежительно фыркнул он. — Суть всё равно одна — тотальное уничтожение. Без спасения.

— А ты? — спросила она.

— Я — четыре один. Первый из четырёх, но последний. После меня ничего. Я Альфа и я Омега. И ты… мелкая… — он зло ухмыльнулся. — Если бы знал, что так будет…

— А Эйва? — и она сказала это имя, а палача снова рвануло чувствами Рэндана, на деле его собственными чувствами.

— Моя Белла, моя Война, моя Трэсса, моя Третья… моё торжество, моя кровь…

— Воздух, — прошептала она и он нахмурился, уставился на неё. Она же не могла знать, впрочем архитекторы на многое способны. — Прости, я просто… я увидела немного будущего… — словно пытаясь оправдаться проговорила она.

— Что? — нахмурился палач.

— Я не знала про тебя, точнее про Рэндана и Эйву, — мотнула головой девица, оправдываясь. — Я увидела… очень сильное чувство, и Рэндан погиб, он ушёл на войну и не вернулся, а Эйва не смогла пережить это. Её это сломало.

— И что? — взревел он, а внутри снова рвануло потерей. Как Рэндан стоял там безвольно и понимая, что любимая женщина отдаёт себя, чтобы спасти его никчёмную жизнь, умирал внутри. И вспоминал, как она рыдала в него накануне, говоря, что не хочет, чтобы он забывал её настоящую, просто Эйву, а не какую-то там знатную даму, у которой есть титул. — Что с того?

— Там в будущем было только страдание, — всхлипнула архитектор. — Иан погиб рядом с Рэнданом. И Ланира… и…

— Да плевать! — какие же они все глупые, слабые. Но он слишком долго скитается, жизнь бесконечна и беспощадна. Он привык. — Мир не существует без страдания. Тогда это неправильный мир. Такой нельзя создать. Дура, страдание часть жизни.

— Но… но… ведь… — девица пыталась найти, что ответить.

Но, конечно он понимал — что она видела? Это был первый её мир. Да ещё и обречённый на стирание. Как и сама она. Ошибка партии. Последняя из десяти, кого ещё не разобрали, создавая новых архитекторов.

— Убери страдание и все чувства с ними. Радость, надежда, любовь… — палач попытался объяснить. — Всё это тоже пропадёт. Да, не будет горя, боли, ненависти. Но и противоположного не будет. Это есть основа твоей жизни. Как можно этого не понять?

— Я… я просто… — архитектор не понимала.

Да и ладно, ему нужно было спешить, он это знал. Времени не было:

— Мне надо назад, — снова наступил на неё палач. — Думай! Ты же перезагрузила мир, когда мы попали в высшую директорию?

— Кажется нет, — ответила она. — Точнее я хотела, но меня выдернули туда они. И вас вместе со мной.

— Чтоб тебе, — осознание было как удар. — Тебя хотели разобрать! Ты попыталась перезагрузить мир, и тебя нашли, пока ты сидела тихо, как обычная смертная душонка, они не могли найти тебя. Но при попытке перезагрузки, нашли и вытянули наверх.

Он понимал, что это был крах всего.

— Ещё раз? — прошептала она.

— Нет. Теперь ты им не нужна, — с горечью ответил палач. — Она поменяла тебя на себя. Она намного более важная и весомая добыча, чем какая-то там душа ранга архитектор. Тем более с ошибкой в коде.

— Прости, — выдавила из себя архитектор.

— На что мне твоё "прости"? Знаешь сколько я её искал? — и скрутило, взвыло, пошло трещинами. — Сотни миров, тысячи жизней…

— Почему? — спросила она.

А что он мог ответить? Ничего. Ярость жгла безжалостно. Палач обречённо рыкнул, повёл головой, делая шаг назад.

— Ответь ей, давай, ава палач.

— Вер, — прошептала девчонка и ринулась было к нему. Но он сделал шаг из тени коридора на свет. И она застыла в изумлении. Это был герцог, но он был другой. Не было шрамов на теле и на лице кроме одного — рваная рана через глаз. Герцог ухмыльнулся.

— Ты… — прорычал палач, понимая, кто перед ним.

— Я… — кивнул он. — Что же ты, расскажи почему ты потерял такую трепетно хранимую тобой душу, первый палач.

— Вер… — непонимающе прошептала девица, так и не понимая, кто перед ней.

— Ава инквизитор, — прорычал палач, а хотелось сплюнуть. Нет, хотелось стереть в прах. — Первый из трёх.

— Что? — она обернулась на палача, распахнула глаза.

— Ты почти переписала мир, — тихо сказал инквизитор, обращаясь к девчонке.

Она снова посмотрела на него, потом едва слышно, обречённо ответила:

— Не знаю, у меня не получилось…

— Потому что ты хотела переписать и его, — и инквизитор кивнул на палача. — А его нельзя переписать — он целый.

— А ты не очень, — рыкнул палач.

Инквизитор ухмыльнулся.

— Бессильно рычать это всё, что ты можешь? — проговорил он спокойно. — Как обычно.

— Верни мне её. Это из-за тебя… ты забрал её.

— Нет, первый палач, это ты сам! Ты сам сделал это. Вспомни, — и инквизитор был прав, причиняя невыносимое страдание. — Её желание было смешным для тебя. Это ты сказал ей, что её удел разрушение, что она не сможет ничего создать.

И палач повёл головой, снова теряя себя, переплетаясь с воспоминаниями Рэндана, становясь таким же как он — честным, открытым, сочувствующим… человеком.

— Нет? — а первый инквизитор в лице герцога Шелрана продолжал уничтожать, каждым словом причиняя невыносимые страдания. — Да. Ты сказал, что она война и ты неотделим от неё, как и остальные палачи, которых тогда уже потерял. Ты запретил ей думать отдельно, словно она принадлежала тебе. Ты усмехнулся, унизив её мечту, которой у неё быть не должно. Ты потерял её до того, как я сделал её тем, что она есть. До меня. Ты оттолкнул её, а она пришла ко мне.