Ошибка архитектора

Ну, а когда было совсем невмоготу — Иан всегда был где-то рядом и да, никогда не отказывал. Правда так было до его вступления в брак. И Шэйли раздражала Ланиру. Словно на фоне чистенькой и невинной сиротки-жрицы она выглядела невыносимо грязной, порочной, её от себя самой воротило немыслимо. Как никогда.

Сейчас же раздражителем стала и свадьба второго наследника.

— Я не хочу туда ехать, — всхлипнула она, когда в вечер после утреннего скандала Верон стоял в дверях смежной с комнатами супругов ванной комнаты. — Это отвратительно.

И Лана скорбно сложила руки на столике перед зеркалом, за которым сидела.

— Неужели? Ты не хочешь ехать, но при этом тратишь загранные суммы на наряды? — он оттолкнулся от дверного косяка и, хромая, прошёл к ней в комнату. Выпив и устав за день, он уже не пытался держаться, делая вид, что ему не больно. — Или это была такая изощрённая попытка вывести меня, чтобы я отказался ехать на свадьбу вовсе?

— И ты не хочешь, чтобы Иан ехал? — заметила она в раздражении.

— Думаю, что Иан и без меня не хочет туда ехать.

— Всё это из-за этой вашей девочки одуванчика…

— Нашей девочки, Лана. Смирись, что этот одуванчик часть и твоей семьи тоже, — он встал за её спиной. — И что тебе Иан? Что его присутствие изменит?

— Он друг Гаяна, он смог бы…

— Что?

Она глянула на него через отражение в зеркале.

— Потому что ты просто встанешь в сторонке и будешь с нескрываемым удовольствием наблюдать за моим позором! — прошипела герцогиня.

И конечно, Лана прекрасно понимала, что слова эти выведут её супруга из себя. Верон ухмыльнулся, потом положил ей руки на плечи. Больно сжал, оперевшись на неё и пригнувшись к самой её голове.

— Твой позор, дорогая? — проговорил он холодно и жёстко. — Меня позорит уже то, что ты моя супруга. Каждый раз выходя в свет, улыбаясь всем этим холеным и мерзким паразитам, когда ты держишь меня под руку — это позорище, действо, сродни ярмарке уродцев, дорогая.

Она скривилась от боли и на его действия и на слова.

— И это даже без упоминания о твоей репутации.

— Ты будешь попрекать меня этим всю нашу жизнь? — спросила она с надрывом.

— Это плата за моё терпение, — так же жёстко проговорил герцог. — И разве это не часть нашего договора с твоим отцом?

— Порой ненавижу тебя, — прошептала Лана.

— О, как приятно, что хотя бы порой наши чувства взаимны, — ответил он.

— Верон, я прошу тебя… — прошептала она. Он положил ей руку на шею. — Я ошиблась, я знаю, но..

— Ох, Ланира, если бы ты ошиблась раз, всего раз и это не имело бы никакого значения, дорогая, — Верон сжал её шею одной рукой, а второй больно надавил на спину. — Но ты постоянно совершаешь одну и ту же ошибку. Ты с упорством дурака лезешь в одну и ту же нору, загоняя себя в положение, из которого потом так сложно выбраться.

Она всхлипнула, хватанула воздух ртом, потому что стало тяжело дышать.

— Я оплачу твои наряды, — склонившись ниже, к самому её уху, проговорил герцог. — Но это всё. Больше ты не получишь ничего, ни одной новой сорочки до самого большого летнего бала. И не пытайся меня провести. Я помню все твои тряпки, потому что я плачу за них. Не вздумай подменить счета или провести ещё какую аферу. Я закрываю глаза на много чего, но здесь не вздумай делать меня идиотом, я в своём праве и если не послушаешься, то очень горько пожалеешь. Поняла?

Она слегка повела головой и моргнула, из глаз потекли слёзы.

— Согласна? — Лана снова кивнула, но Верон с ещё большей силой сжал её плечо, ослабляя хват руки на шее. — Мне нужен внятный ответ, дорогая.

— Да, я согласна, — ответила она с трудом.

— Хорошо, — он кивнул и посмотрев на её отражение в зеркале, встретился с ней взглядами. — Мне уйти? Или остаться?

— Останься, — ответила Лана.

Верон ухмыльнулся.

— Знаешь, ты дашь внушительной форы самым прожжённым портовым шлюхам, — он выпрямился, и потянул её за собой, так и не отпустив её шею, но вторую руку положив ей на талию.

— Тебе никогда не надоест оскорблять меня, — заключила она, когда была грубо перенесена супругом к кровати и брошена на неё без каких-либо нежностей.

Верон стянул с неё нижнюю сорочку.

— Оскорблять? Нет, Ланира, дорогая, это комплимент.

И он всегда был с ней груб, потому что он был тем, кто точно знал, что она из себя представляет. Она и не пыталась никогда быть с ним такой, какой была с другими. Всё это представление милой, очаровательной, нежной и такой трепетной девицы, Верону было ни к чему. Он видел Лану насквозь. Ни разу ей не удалось провести его — да признаться, она не сильно старалась. Они поняли друг о друге всё и сразу, принимая условия брачного союза, не пытались быть теми, кем не были.

А в постели — худшее, что он мог сделать, так это быть с ней трепетным, внимательным и ласковым, быть скучным, как многие другие. Ей нравилась грубость, а грубость Верона так просто сводила с ума, вызывала зависимость. Это наверное было неправильно и походило на болезнь, но не пошли бы все к низшим богам?

Герцог и герцогиня Шелран были партнёрами, которые постоянно пытались прижать друг друга, ища более выгодные позиции друг для друга, в своём партнёрстве. Держали друг друга в тонусе. И близость не была исключением.

— Посмотри на это с другой стороны, дорогая, — проговорил он ей, когда они лежали рядом в постели — он полусидя, прикрыв глаза, а уставшая и счастливая Лана на животе, подмяв под себя подушку. — Большинство этих напыщенных индюков имеют титул, но не имеют средств, чтобы поддерживать себя на уровне, соответствующему ему.

Она повернула голову так, чтобы видеть его.

— Все они будут смотреть на тебя и понимать, что их наряды, приобретены по кредитным распискам, большинство из которых лежит у меня на столе, — и Верон положил ей руку на спину, погладил мягко. — По сути они все принадлежат мне, а значит и тебе.

И герцогиня не могла не признать, что утопала сейчас в неге.

— И они давятся от зависти понимая, что в отличии от них, у нас есть не только титул, но и деньги. Что всё, что есть у тебя ты можешь себе позволить. А им остаётся только кудахтать от бессильной злобы, потому что одного твоего желания может быть достаточно, чтобы они лишились всего, начиная с домов и заканчивая исподним.

— Ты ужасный человек, — проговорила Лана, улыбаясь.

— И тебе это нравится, — ухмыльнулся Верон.

Он хотел встать и уйти, но она поймала его за рукав рубашки, которую он не снял, да и почти никогда не снимал, видимо не желая лишний раз показывать свои шрамы.

— Поспи со мной, — попросила она и это было редким желанием, порывом, который иногда находил на неё в такие моменты, как сейчас.

Верон нахмурился, но не ушёл, Лана перебралась через него, чтобы спать на той стороне, что не была изувечена, хотя конечно смогла сделать так, что он снова притянул её к себе и она захлебнулась от радости, с силой вжимаемая в поверхность кровати, получая то, чего хотела.

И в том был ещё один смысл. Такой нервной, не находящей себе места, пребывающей в раздрае, Лана была только перед днями очищения.

Утром она отправилась отдавать оплаченные Вероном счета своему портному, который с радостью принял заказ от своей самой богатой и потому любимой клиентки. Вернувшись, поднялась наверх, застыла посреди комнаты в обиде на саму себя и своё чрево, которое никак не желало работать так, как у всех.

— Госпожа? — в комнату шмыгнула Юллин, которую герцогиня приказала к себе позвать, как только пришла домой.

— Приготовь мне ванну, — отдала она приказ и пройдя наконец вглубь комнаты, сняла шляпку и кейп.

— Да, госпожа, — отозвалась девушка и ушла в ванную комнату.

Какое-то время Лана в раздражении слушала радостные напевы служанки и шум воды, наполняющей ванну.

В дверь постучали, герцогиня нахмурилась. Это была Эйва.

— Ваша светлость? — она присела, сделав шаг в комнату.

Лана кивнула: