Имперец. Земли Итреи

Я вскинулся, услышав знакомое прозвище. Да что вы все, словно сговорились! Какой я вам Мясник?

Старейшина же, глядя поверх плеча Фатии на меня, кивнул:

— Да, да. Стража уже доложила мне о происшествии на воротах и том, что там мостовая залита кровью, словно через ворота вошёл один из безумцев марионеточников. Я закрою на это проишествие глаза, но сразу предупреждаю, что первый и последний раз. В вольных городах установлены правила и даже наследники сект обязаны их соблюдать.

— И я их не нарушала. Попрошайки сами пересекли черту.

Старейшина припечатал:

— В этом городе закон — это я! И только я решаю, где лежит черта. Будешь упорствовать, что на тебе нет вины?

Фатия упрямо набычилась:

— Буду!

Старейшина фыркнул:

— Самодовольная!

И развернулся, двинувшись в сторону.

Я даже не поверил своим глазам. Всё это время я понемногу расширял сферу боевой медитации, ожидая, что этот спор, который уже перешёл в крики, вот-вот закончится приказом схватить нас. Или хотя бы меня.

Но... Всё? Покричали и разошлись?

Старейшина тем временем ловко, воспользовавшись техникой, преодолел последние шаги и вскочил на платформу, что стояла посреди площади. Квадратную, каменную, высотой по пояс. В её центре возвышался каменный же обелиск. Вскинул руки и его голос рванул буквально к небу, оглушая и заставляя тех, кто послабее, пригнуться к земле:

— Соревнование трав объявляю открытым!

Стоило его голосу стихнуть, как тут же невдалеке, посреди толпы раздались вопли:

— Как это открыли? А где эти водные ящерицы? Где пауки?

Фатия скривилась, буркнула:

— Пошли.

И теперь уже сама выпустила из тела духовную силу, заставляя людей отшатываться со своего пути. Куда мы идём, было ясно. Ближе к платформе. Я уже видел справа от неё четырнадцать спокойных фигур, к которым не смела подступить толпа.

— Дальше я одна.

Я послушно замедлил шаг, оставаясь на краю толпы, и Фатия встала пятнадцатой. Старейшина тем временем развернулся и прокричал об открытии ещё раз. И ещё и ещё, успокоившись, только когда сделал это в каждую из сторон площади и платформы, закончив лишь за спинами представителей сект. Во всяком случае у десяти из них точно на груди висели жетоны, а у остальных, быть может, скрывались под отворотами халатов.

Ближайший к Фатии парень, с неприятной улыбкой нагнулся к ней:

— А я думал, что в этот раз уничтожительница артефактов не рискнёт появиться на соревновании. Мало тебе было позора в прошлом году?

Фатия процедила:

— Тот год — это тот год. А взвешивание трав — это не турнир артефакторов.

— Да ладно? Поделись со мной ещё своей мудростью, о, Великая!

Их спор заглушил новый крик старейшины Кавия:

— Ледяные Воробьи!

По зову старейшины на платформу взлетел крепкий парень, первый слева из девятки. Шагнул к центру, к обелиску, вытянул в руке кисет, из которого хлынул поток трав. Вдох, другой и парень сделал шаг назад, не давая себя засыпать. Третий вдох и поток трав прекратился, а кисет упал на эту копну трав, которая была ему почти по плечи.

Мгновение и парень уже стоит рядом со старейшиной, уйдя к нему техникой.

Старейшина вскинул руку:

— Взвешивание трав секты Ледяных Воробьёв!

Стог трав будто осветило снизу ярким, холодным светом. Затем он угас, но начал разгораться обелиск. От основания к вершине.

Из того, что рассказала мне Фатия, взвешивание происходит не в мерах, а в долях.

Сейчас он горел холодным зелёным светом где-то до трети.

Парень вскинул руки, и площадь тут же взорвалась криками:

— Ледяные Воробьи! Ледяные Воробьи!

Возвращение трав заняло у него больше времени. И то, лишь потому, что он на самом деле красовался. Формация соревнования трав могла заглянуть и в кисет, так что ему не было нужды вываливать такой стог.

Не стал этого делать и второй участник. Он лишь лениво тряхнул кисет, насыпав кучу трав себе по пояс высотой. И этим удовольствовался. Но его результаты и оказались ниже. Волна зелени явно не поднялась выше четверти, не добравшись до зелёной отметки первого участника. А она была отчётливо видна как веха, которую нужно затмить.

А вот орали этому парню как бы не громче первого.

Слева усатый мужичок вздохнул:

— Эх, жаль Шипастые Алые Термиты не победят. Они всегда щедры на выпивку, представляю, сколько бы они поставили нам, ухватив первое место.

Я невольно покосился в его сторону. Недолго ему осталось терпеть.

— Взвешивание трав Банды Южных Пределов!

Орать начали ещё до того, как парень со шрамом на щеке начал высыпать травы.

— Давай! Давай! Банда Южных Степей ничуть не хуже этих старых сект! Покажи им, Безжалостный Меч! Покажи!

Я про себя недоумённо хмыкнул. Или я чего-то не понимаю, или здесь в слово банда вкладывают другой смысл? Если нет, то для чего пускать банду в город и кто может радоваться её успехам?

Ну кто, я видел. Крепкие, пропылённые степью и прожаренные солнцем парни, в разномастных доспехах, обязательно с мечом или топором на поясе. Редкое оружие. Пожалуй, я не видел топоров в руках идущих со времён Волков.

И собрали, кстати, эти Южные Пределы, не так уж и мало. Действительно, не хуже остальных сект. Даже лучше некоторых. Четверть высоты обелиска.

— Взвешивание трав секты Каменных Жуков!

На платформу запрыгнул незнакомый мне парень. Так вот кто старший среди их сборщиков. Нам с Фатией он не попался на пути. Если уж начистоту, то первый, как там его, Лиодар, был немного сильней. Тоже из затаившихся драконов или дело в том, кто у кого родственник?

Сияние обелиска взметнулось, сильно не добираясь даже до четверти обелиска. И там замерло, медленно угасая и оставляя мерную черту.

Я хмыкнул. Не удивительно, после того, как мы их, считай, ограбили.

— Последнее взвешивание трав. Секта Сапфировых Тритонов.

Я отчётливо заметил, как Фатия облизала губы, перед тем как развернуться к платформе. Выдала своё волнение. Если я верно понимаю, сейчас ей нужно...

Что? Из головы вымело все мысли. Фатия на моих глазах бросила к первому кисету, в который мы и складывали все травы, что отобрали на склонах Хребта и второй. Тот, где были травы, которые я получил, пока за Вором Трав гонялись все жадины Хребта и которые я выплатил Фатии за...

Свечение обелиска стремительно взметнулось вверх, рывком преодолело все отметки предыдущих восьми участников и полезло вверх. Половина, две трети, три четверти. Свечение упёрлось в вершину обелиска и зажгло на его вершине зелёное пламя.

Старейшина помедлил миг, а затем заорал:

— Чемпион! Мы видим перед собой чемпиона этого года! Мы видим перед собой чемпиона всех последних двадцати лет! Не припомню на своей памяти такого результата!

Фатия сияла, возвышаясь над толпой и слушая вопль старейшины. А стоило ему смолкнуть, закричала сама:

— Жители вольных городов, члены уважаемых сект и банд пустошей. В этом году моя секта сильно пострадала. Как вы знаете, многие члены нашей секты были убиты Вором Трав, я и ученик старейшины внутреннего двора с трудом выжили. Но это не помешало нам победить в этом году. Мы всё так же сильны, как и всегда. И щедры, как и положено чемпионам! Всем, кто есть на площади, выпивка за счёт секты Сапфировых Тритонов!

Тут же с трёх улиц вкатили телеги, полные бочек. Бородатый мужик, что стоял на одной из телег, размахивая какой-то тряпкой, заорал:

— Налетай!

Толпа забурлила, заколыхалась, отхлынула от платформы, устремляясь к телегам.

Немногие остались на месте и сумели противостоять потоку.

Фатия спрыгнула вниз, на ходу пряча один кисет в другой.

Парень, что был главным среди жуков, вдруг заступил ей дорогу:

— Фатия, погоди. У меня к тебе есть вопрос.

Она огрызнулась:

— Задашь его позже, на собрании старейшин, где будешь оправдываться за Урката.

— Нет, сейчас.

К нему шагнул ещё один из участников соревнования, поддержал его: