Ты студент, Гарри

Боря молча кивнул и отошёл от трупа. Оглядевшись он заметил пару стеллажей с кастрюлями. Взглянув на Гарри, который уже приступил к своей работе, и перевёл взгляд на стеллаж. Молча пройдя к нему, он выбрал среднюю по размерам эмалированную кастрюлю, пододвинул к себе и открыл.

— Гарри, тут мозги, — промямлил Боря, глядя на плавающий головной мозг в формалине.

— А ты надеялся там обнаружить суп? — хохотнул Гарри, не отрываясь от своего занятия. — Ты можешь, конечно, взять как запасные, но реципиент скорее всего был достаточно туп, раз его мозг теперь плавает в кастрюле. Да и ты не дурак, чтобы надеятся, что он был умнее тебя.

Начинающий пиромант кашлянул, закрыл кастрюлю и поставил её на место, затем, сомневаясь, оглядел стойку и выбрал кастрюлю поменьше. Придвинув её к себе, он открыл крышку и озадаченно уставился внутрь.

Борис протянул руку и, ухватив что-то сморщенное, вытащил это из неё.

— Гарри? — повернулся друг, держа за мошонку мужской половой орган в полном комплекте.

Начинающий некромант поднял взгляд на удивленную физиономию друга.

— Если тебя удивляет размер, то, несмотря на то, что лето, тут прохладно, — заметил он.

— Не то чтобы меня смутил размер... Меня смущает сам факт, — подбирая слова, ответил Боря.

— Ну, знаешь, если ты думаешь, что у людей не бывает проблем с этой частью организма — зря. Его тоже изучают. Даже отдельные специалисты по этому органу есть. Научные труды пишу, если что.

— Нет, я как бы... — смутился Боря и, оглядев предмет в своей руке, положил обратно в кастрюлю. — Скажем так, я удивлён.

— Ну, знаешь, ты ещё детей не видел, — хмыкнул Гарри, заканчивая наносить этнограммы на черепе и шее.

— Детей? — уточнил Боря.

— Да, поверь, иногда дети могут рождаться... немного не способными продолжать своё существование.

— Это как?

Гарри закончил с этнограммой на грудной клетке, сверился с блокнотом, а после взглянул на друга.

— Как тебе отсутствие головного мозга у новорожденного? В утробе, пока он растет, за него дышит и насыщает кровь кислородом мать. А когда он рождается, у него даже дыхательных центров нет. И череп такой, что... Словно срезал кто. Лба нет.

— Это проклятье такое?

— Это пороки развития плода, — вздохнул Гарри. — Магия тут не причем.

— Знаешь, сегодня я ещё раз убедился, что боевой факультет для меня — идеальный выбор, — пробормотал Боря, убирая кастрюлю обратно на своё место. — Хорошо, что я ещё на женские органы не наткнулся.

— Поищи в других кастрюлях. Сиськи там точно должны быть.

— Боюсь... после этого я не буду прежним, — признался Борис. — Предпочитаю живые.

— Зря. Молочная железа имеет довольно занятное строение, — хмыкнул Гарри, но тут же замер.

В коридоре послышался топот и чей-то басистый голос.

— Гарри, — выпучив глаза, произнес Борис.

— Боря, — так же перепуганно сказала Гарри.

Двое друзей одновременно метнулись в разные стороны. Борис рыбкой метнулся в окно, кувырком гася свою инерцию. Гарри не был настолько подготовлен физически, поэтому он шмыгнул к шкафу, в котором хранили халаты и спрятался внутри.

— Сидоров, я ещё раз тебе говорю: это так не работает! — произнёс высокий мужчина в белом халате, с бородой и толстыми очками на носу. — Коньяк — это хорошо и в малых дозах полезно, но! коньяк не сдаст за тебя зачёт по мышечной системе!

— Василий Семенович, ну как? Как это все выучить? Это же невозможно!

— Возможно, Сидоров! Другие как-то выучили! — тут преподаватель взглянул на стол с разложенным препаратом. — Странно. Вроде бы, вчера всё прибрали.

За нерадивым студентом в прозекторскую зашли еще двое ребят. Бледная, словно поганка, худенькая девушка и покрытый веснушками, с торчащими из-под белого колпака рыжими волосами парнишка.

— Ладно. Нам же проще, — вздохнул преподаватель и оглядел должников. — Это ваш последний шанс. Я вас спрашиваю всего один вопрос. Не ответите, я подаю вас в деканат на отчисление. Всем всё понятно?

— Василий Семенович, может, всё-таки договоримся? — жалостливо произнёс самый наглый парень — широкоплечий брюнет с шрамом на щеке.

— Конечно, договоримся. Договор простой... — улыбнулся преподаватель, поднял ногу препарата и указал на канал под коленом. — Назовешь мне этот канал — зачет — и продолжаешь учиться. Не сможешь — через три дня увидишь приказ о твоём отчислении.

Парень подошёл к трупу, заглянул под коленку, куда преподаватель указывал металлическим прутиком.

— Ну, Сидоров? Что за канал?

Парень оглянулся на своих коллег по несчастью, а затем замычал:

— Ну, канал... в нём сосуды проходят... и... Это... Нерв там идет.

— Название, Сидоров. Название! — надавил преподаватель с торжествующей улыбкой. — Выход какого канала находится в этом месте?

— Бедренно-подколенный, — раздалось бульканье от трупа.

На секунду все замерли.

Бледная девчонка истошно завопила и ломанулась как ошпаренная из прозекторской. Рыжий парень замер, уставившись на голову препарата без кожи.

— Кто... это сказал? — произнёс Василий Семенович.

— Я, — не моргнув глазом, произнес Сидоров. — Бедренно-подколенный канал.

Преподаватель поправил очки и перевёл взгляд на труп, откуда он услышал бульканье.

В этот момент препарат повернул голову, вытянул губы и изобразил поцелуй.

Василий Семенович покачнулся и рухнул на пол.

Сидоров же взглянул на рыжего.

— Сема?

Встряхнув его за плечо, он понял, что друг в ступоре, а лужа под ногами и мокрые штаны явно указывала на глубину этого ступора.

Нерадивый студент вздохнул, взглянул на труп и пожал ему руку.

— Спасибо, мужик!

Затем он достал зачетку и начал трясти преподавателя.

— Василий Семенович! Я сдал? Василий Семенович! Мне зачет нужен!