Страница 32 из 102
— Да как-то… незачем было, вроде, — смущается Азамат.
— Ну кане-ешна! — она всплёскивает руками. — Небось сам только и мечтаешь, чтоб она тебе сорочек нашила, а узоры незачем! И как это у вас, мужиков, получается? Нет уж, давай-ка ты её научи знаки читать, а тогда и за нитки возьмёмся, а то смех один!
На том мы и договариваемся. Я, как обещала, выдаю Орешнице с собой порцию ужина. Эцаган уносит свою рамку, чтобы дома ещё поткать. Спящую Ирих Азамат укладывает на простынку и укрывает перинкой с изображением охоты на запятые, насколько я могу судить.
— Ты не обиделся на Орешницу? — спрашиваю его, когда мы ложимся спать.
— Да нет, чего на неё обижаться? Она всё правильно сказала, это я недодумал. Она и вообще умная тётка. Когда мне было лет семнадцать, мне даже нравилась одна девушка, очень на неё похожая поведением. Но такие женщины бывают только с глухими именами, а это был бы скандал…
— Не мудрено, что тебе такие нравятся. При том, какие у вас здесь женщины в норме, тут каждая капля совести на счету.
Азамат усмехается в темноте.
— Это не в норме, это в столице. Ну, в других больших городах такие тоже есть, но меньше. Просто красивые куклы с гласными именами, из богатых семей, замужем за кошельками. Их не так много на самом деле.
— Интересно, а тогда почему ты всю дорогу ожидал, что я себя буду вести, как они? И Алтонгирел тоже?
— А я мало общался с другими женщинами. Ведь до ранения я как раз и был таким кошельком. Богатый, красивый столичный сноб. У меня все невесты были, как твои соседки в клубе. Тут хочешь, не хочешь, а когда с другими не общаешься, забываешь, что они бывают. Алтонгирел тем более только таких женщин и видел, у него и мать такая была. А ты как богиня или что-то типа того по идее должна ещё сильнее в сторону элиты выделяться. И трудно поверить, что тебе провинциалки с глухими именами ближе, чем аристократки. И, кстати, Орешница ошиблась, я вовсе не мечтаю, что ты мне что-то сошьёшь, потому и не сподобился тебе узоры объяснить. Столичные куклы шьют от скуки, потому что должны и чтобы от мужа чего-нибудь добиться. А к тебе всё это не относится, и я и не думал, что тебе захочется что-то такое делать…
— Ой, ну не прибедняйся! Ты же знаешь, что я всегда рада сделать тебе приятное. И не расстраивайся из-за узоров. У тебя завтра будет время?
— Да, после обеда я весь твой.
— Ну вот, посидим, ты мне всё расскажешь. Ещё Унгуца привлечём, чего он зря место занимает… И не переживай, Орешница всё понимает, Эцаган тебя всё равно уважает, а что там Орива думает, тебе вообще по боку. Давай лучше спать, а то ты такой уставший, что в темноте видно.
Азамат хмыкает мне в волосы и подвигается поближе. Он как-то так умеет обнять, что я прямо чувствую, как я ему нужна.
— Да, кстати, — в полусне вспоминаю я. — Ты действительно не переживаешь, что про меня всякие слухи ходят? Про Тирбиша и так далее?
— Боги, Лиза, это ты со вчера об этом думаешь?
— Нет, я просто заметила себе, что надо тебя ещё раз спросить наедине. Вот, спрашиваю.
Он целует меня в макушку.
— Пока ты так обо мне заботишься, переживать мне совершенно не о чем.