Страница 28 из 102
А вот рядом с моей молочницей неожиданно супружеская чета. Он — мелкий (по муданжским меркам) мужичонка, тощенький такой и проворный, личико обезьянье бородой прикрывает. Она — мощная, крупная тётка (опять же, по муданжским меркам) с зычным голосом и большими сильными руками. Поскольку на Муданге вообще сильно развит половой диморфизм, то супруги получаются почти одного роста. Наверное, это считается очень некрасиво, насколько я уже имею представление о муданжском чувстве красоты.
Торгуют они орехами, сухофруктами, мёдом, каким-то псевдолечебным варевом и тому подобной бакалеей. Но я застыла перед лотком не поэтому. На мужике классический тёплый муданжский халат распахнут, под ним рубашка и штаны ну так расшиты, просто-таки так расшиты, что я и товара-то не вижу. Да и халат, хоть вышивки на нём немного, но сидит, как на принце каком-то. Так аккуратно и точно, что почти изящно, хотя в развязанном виде этот предмет одежды изящным быть не может в принципе.
Осознав, что неизвестно сколько времени стою перед прилавком с разинутым ртом, я решаю немедленно во всём сознаться.
— Здрасьте, — говорю. — Какая у вас одежда красивая, я прямо залюбовалась. Это кто же такая мастерица?
— Жена, — довольно отвечает он, — кто ж ещё.
Вот тут-то я и рассматриваю эту самую жену. Она издаёт гулкий клич, выполняющий роль смеха.
— Что ж тут у вас в столице, шить разучились, коли мои поделки такое удивление вызывают?
— Да у нас, — говорю, — каждая мастерица от других свои приёмы скрывает, а в итоге у каждой только что-то одно хорошо получается.
— Эх вы-ы, — протягивает торговка, — корыстолюбцы! Можно подумать, на продажу делают! Это же самому дорогому человеку в подарок!
Тут у меня в голове что-то щёлкает. Я принимаюсь медленно набирать всякую фигню с прилавка, а тем временем невзначай задаю классический муданжский вопрос:
— А что же вам дома не сидится? Небось денег-то хватает…
— Да я уж насиделась, — жизнерадостно сообщает тётка. — Шестерых сыновей вырастили мы, всё уже, хватит дома сидеть. Мужу-то и помогать надо иногда, я так считаю. Тоже ведь не юноша. А заодно тут и подзаработаем на старость, и со всякими разными людьми потрёмся, оно и развлечение!
— Это вы хорошо придумали, — говорю. — А далеко живёте-то?
— Да час на машине вниз по реке, — кивает в ту сторону. — Мы ж сами-то не выращиваем, у других покупаем летом свеженькое, сушим-варим и зимой продаём. Хоть, может, кто-то считает, что это нечестно, да мне кажется, так лучше выходит. А то, если у кого сад, это же надо успеть всё собрать да переработать, а спешка до добра не доводит, как думаете? А мы потихонечку всё переберём, лучшее выберем и на зиму сохраним, и вам же вкусней будет, правда?
— Не сомневаюсь, — усмехаюсь я. — Давайте-ка мне вот этого, вон того, ещё этих вот пять сортов и вон тем заполируем, а ещё, скажите, вы уроков шитья не даёте? А то я бы поучилась за денежку.
— Да мил моя, кто ж за такое деньги берёт? — восклицает она, а потом хитро на меня щурится. — Да ты не та ли инопланетянка, про которую все говорят?
— Скорее всего, та, — сознаюсь. — Вряд ли нас тут две таких.
— Да уж, — хохочет торговка. — И что, прям с Земли? Ну надо же! А правду говорят, будто ты за этого наёмника Байч-Хараха замуж вышла? Правда? И как он?
Я поджимаю губы, памятуя, что ожидается в ответ на этот вопрос.
— Отлично. Прекрасный мужик.
— Хорошая ты девка, я смотрю, — широко улыбается она. — Так значит, учиться хочешь? Ну давай вечерком, как торговля кончится. Хотя у тебя ж клуб, наверное…
— Шакал с ним, с клубом. Не хочу я туда идти, и никто меня силком не затащит, — категорично объявляю я. — Лучше подругу позову, и будет у нас собственный клуб прямо у меня дома. Глубокий дом знаете? С драконьей чешуёй на крыше?..