Страница 9 из 12
— Дядечки, напоите меня? Ужас как во рту пересохло.
Ноги совсем ослабли, колени стали подгибаться, Снежана опёрлась на косяк и с мольбой смотрела на двух притихших мужчин. Тот, что выглядел старше, — лет шестидесяти приблизительно — поднялся и шагнул навстречу девушке, обратившись к простоватому на вид товарищу:
— Подвинь-ка стул, Тимоха, как бы ни свалилась девчонка! — Помогая Снежане сесть на заботливо поданный стул, посетовал: — Зачем ходишь? Лежать предписано!
— Пить захотелось.
Приняв чашку горячего травяного отвара и кусок сахара, девушка с благодарностью кивнула и сделала несколько торопливых глотков. Фрол наблюдал с прищуром и молчал, а Тимоха пустился в расспросы:
— Чего там, на площади, случилось? Народ болтает: колдунья веселилась, горку обрушила!
— Н-не знаю, — покачала головой девушка, — не видела. Мы как раз хотели лезть, как всё и затрещало. Я очень испугалась.
— А снежную стену кто воздвиг? Разве не колдунья?
— Стену? — Снежана изобразила удивление. — Не заметила. У меня темно в глазах стало, ничего не помню.
Она допила, поставила чашку на стол и покосилась на дверь. Тимоха хотел ещё что-то спросить, но старший цыкнул на него сердито:
— Видишь, худо ей! Проводи лучше в палату.
Мужик недовольно поморщился, вставая:
— Сам же говорил, что колдунью нужно искать. Вдруг это она и есть?
— Стала бы ведьма по больничному коридору шастать и воды просить. Уж наворожила бы себе что-нибудь!
— И то верно, — хмыкнул Тимоха, помогая Снежане подняться, — я и не подумал.
Шаткая походка немощной пациентки окончательно убедила провожатого в непричастности её к волшебству. Уложил в постель, накрыл одеялом и даже по голове ласково погладил, желая спокойной ночи. Да только опасалась Снежана уснуть, прислушивалась к шорохам, не придут ли за ней княжеские сыщики?
Утром в коридоре раздался голос матери, та спорила с кем-то, уверяя, что сама за дочерью присмотрит лучше всякой больнички.
— Нельзя ей по холоду, — бубнил незнакомый мужской голос.
— Мне лучше знать, что моей кровиночке нужно! — причитала Зулла. — Незачем ей на казённых харчах голодать. Дома куриным бульоном напою, мёдом да малиновым вареньем попотчую, булок пышных напеку.
— Так и быть, забирайте, — сдался доктор, — только укутайте хорошенько, застынет в санях.
— Не застынет, — обрадовалась женщина, я сеном дно забросала, а сверху овчинами застелила. В тулупчик отцовский заверну, не застынет!
Снежана слушала с улыбкой и неторопливо одевалась. Слабость по-прежнему не позволяла шустрить, при каждом резком движении, девушку вело в сторону, а пальцы начинали подрагивать как у столетней старухи. К саням она шла, опираясь на мать, хорошо, что Зулла была крепкой женщиной, почти волокла дочь на себе и только радостно приговаривала:
— Ничего-ничего! Домой приедем, мигом тебя подниму!
Персонал вышел на крыльцо проводить не пожелавшую продолжать лечение пациентку. Доктор укоризненно качал головой, а санитар и сторож улыбались ночной знакомой и желали счастливого пути. Не слышала бы Снежана их разговора, ни за что не подумала, что эти люди хотят выдать её жестокому князю.
Как ни надеялась Зулла, что дочери дома станет лучше, этого не случилось. Снежинка спала, изредка открывая глаза, просила пить и снова засыпала. Пришлось приглашать Берегиню. Ведунья зашла в избу, потянула носом воздух и строго спросила болящую:
— Колдовала? Признавайся. Жжёным сахаром пахнет, это от неопытности.
— Тётечка! — испугалась Снежана. — Не говорите никому!
— Чего не говорить? — удивилась Берегиня.
— О моих способностях. Князь убьёт, если узнает.
— Этот может, — понимающе кивнула старуха, села на поданный хозяйкой табурет и всмотрелась в белое лицо девушки. — Не волнуйся, не скажу никому. Вчера Киру пришлось успокоительным отваром отпаивать. Всё талдычила, мол, волшебница стену снежную построила, жизнь им с Николкой спасла, а двуличную погубила. Ты что ли?
— Не знаю, — искренне ответила Снежана.
— Правильно. Я Кире сказала, что это Хранитель Севера вас всех уберёг. Ты, если что случится, всегда на него ссылайся. Он не обидится. — Ведунья кивнула на магический шар, лежащий на столе. — Откуда у тебя это?
Пришлось рассказать, как они с отцом навещали двуликих и беседовали с тамошним колдуном. Он, мол, и подарил.
— Подержи в руках, силы и прибудут, — посоветовала Берегиня, вставая, — Только не переусердствуй.
Она попрощалась, вышла в сени, и только там шепнула матери:
— Пусть пока по книжкам учится, а я заглядывать буду, вроде как с лечением, и что смогу, растолкую. В город не пускай. Беззащитная она.
— Я бы разве пустила, — со вздохом ответила Зулла, — они же заладили: взрослые, сами знаем, как поступать.
— Ничего, не переживай. Девка с головой, сообразит, что там опасно. Права она, я теперь тоже вспомнила, как искали младенца. Недобрые это были люди, ох, не добрые!
Так потянулись дни вынужденного одиночества. Николка поначалу часто навещал больную подругу, но потом и он стал редко заглядывать. Снежинка не обижалась на него, дел у взрослого парня полным-полно. Когда становилось совсем скучно, садилась юная волшебница за стол, водила руками над шаром и звала своего «братца»:
— Покажись мне, каков ты теперь?
Не сразу стало выходить колдовство. Когда всё-таки увидела она русоволосого юношу, печально смотревшего на укрытые белой шубой поля, заколотилось сердечко быстро-быстро. Как же хочется встретить брата наяву, коснуться его, обнять, прошептать ласковое слово! Жаль, что это невозможно, ведь никто не знает, где его искать.