Мне тебя подарили

Глава 6.2

— Почему в твоём доме запрещено пить кофе? — поинтересовалась, продолжая украдкой поглядывать на турку.

Пальцы Габриэля, накладывающие на моё многострадальное колено фиксирующую повязку, замерли. Улыбка на его губах померкла.

— С чего взяла, что именно запрещено?

Прищурилась, разглядывая мужчину заново.

Слишком уж откровенной вышла реакция…

А значит, я точно права!

— Твои рабочие сбежали в откровенном ужасе, как только ты появился и заметил это, — хмыкнула и указала на турку. — Впрочем, я бы на их месте, в ужасе сбежала от тебя ещё в тот момент, когда ты их на работу принимал, — задумалась. — Ты всегда такой агрессивный?

Повязка на колене оказалась завязана резким рывком, отчего с моих губ сорвалось тихое шипение.

— Нет, обычно я милашка, — сообщил меланхоличным тоном Габриэль.

— То есть, это только мне так везёт, ещё скажи? — усмехнулась.

— Неудивительно, с учётом того, что ты только и делаешь, что грубишь, калечишь меня, портишь моё имущество, издеваешься над моей психикой… — принялся самозабвенно перечислять.

— Это я-то издеваюсь над твоей психикой? — протянула ошалело. — Это ты первым заявил, что меня тебе подарили!

Последний узел на повязке оказался затянут с особым пристрастием, так что я зашипела вновь. А в тот момент, когда мужчина отодвинулся, демонстративно сложив руки на груди с насмешкой во взоре, то и вовсе уставилась на Габриэля не менее мрачно, нежели он сам совсем недавно.

— Сказал, да, — не стал отрицать. — Но потом же русским языком объяснил, как так вышло, и то, что я не причём, — противопоставил встречно с наглой ухмылкой.

— А к кровати во время этих пояснений ты меня просто так привязал, и вообще мне всё это показалось, тут я тебя тоже неправильно поняла? — съехидничала. — Извращенец! — припечатала мстительно.

— Но тебе же понравилось, — нисколько не проникся он. — Разве нет? — его голос скатился до полушёпота, а сам португалец придвинулся ко мне ближе.

Настолько близко, что навис сверху, вынуждая меня инстинктивно отклоняться назад, во избежании… Всего! А то слишком уж навязчиво посещало чувство дежавю.

Но и то не избавило от обжигающего губы чужого дыхания и участившегося ритма собственного сердцебиения. А ещё ощущения кое-чьего стояка, упирающегося мне аккурат между ног!

Гулко сглотнула.

— Совсем не понравилось, — почему-то соврала.

Не признаваться же, в конце концов? Особенно, даже если самой себе нельзя ни в коем случае…

— Лгунья, — правильно расценил мою реакцию Габриэль и ещё сильнее надо мной склонился.

Ещё немного, и на столешнице буду уже не сидеть, а лежать!

— Я — здоровая молодая женщина, на пике двухмесячного воздержания. Совершенно естественно, что тело само собой отреагировало на все эти твои приставания. Всего лишь физиология, — сперва оправдалась, только потом поняла, что вместе с тем ляпнула лишнего.

Там, где про два месяца и отсутствие секса.

Стало жутко стыдно. Потому-то и поторопилась перетянуть внимание с себя на него:

— И разве не ты сам кривил свою физиономию на тему того, как терпеть не можешь рыжих? — фыркнула наигранно беззаботно. — Тоже наврал, получается, — сделала вывод и паузу. — Или ты мазохист?

Лучшая защита — нападение. Если не физическое, вообще беспроигрышный вариант.

— Стоит только на то, что не нравится? — дополнила с сочувствием, двинулась чуть навстречу, слегка сжимая бёдра, в намёке на то, что прекрасно осознаю его состояние стояния, и это я сейчас не про его накаченные ноги.

— Сама сказала: всего лишь физиология, — ладони, Габриэля, опирающиеся на столешницу по бокам от меня, сжались в кулаки. — Ты же постоянно голая ходишь!

Ладно, даже если признать, что вчерашним вечером я правда предстала перед ним в неглиже, в чём, к слову, ни разу не считала себя виновной, то в остальное время ничего подобного не было. О том и поспешила заявить:

— У тебя не только с нервишками, но и со зрением тоже всё плохо, да? — одарила его скептическим взором с головы до ног, насколько позволяло собственное положение. — Или фантазия разыгралась?

Не ответил. По крайней мере сразу. Но без малейшего зазрения совести уместил пальцы мне чуть ниже затылка, после чего плавно повёл ими вниз, по неприкрытой топом спине, в явном намёке.

— Со мной не фантазия играет. А ты… — выдохнул шумно мужчина, толкнувшись в меня своим всё ещё непроходящим стояком. — И, сдаётся мне, совсем скоро доиграешься ты, Виктория… — доверительно прошептал на ушко.

Ох уж этот его низкий, пробирающий голос!

Будто какие-то невидимые струны глубоко во мне задевал, вызывая неподконтрольную дрожь и новую порцию мурашек по коже. Жаркий. Обещающий. Манящий. Соблазняющий. От него голова кругом. Вот так просто, на ровном месте. Невзирая ни на что. От одних только слов. Бёдра сами собой сжимаются вокруг мужского торса крепче. Вынуждают тянуться навстречу. Позабыть о том, как зарекалась держаться подальше от португальца.

Кошмарище, в общем!

Как нимфоманка какая-нибудь, ей-богу…

— А мне сдаётся, что если не прекратишь снова меня домогаться, то я тебе врежу. Опять, — заключила уже вслух, мысленно ругая себя за проявленную слабость.

— Не врежешь, — самодовольно отозвался Габриэль.

Ручонки свои наглые распускать так и не прекратил. А я в принципе не люблю, когда во мне и моих возможностях сомневаются. Ну и… оспорила я его утверждение. Чисто инстинктивно и бессознательно! Вместе с применением наглядного доказательства. А всё турка виновата! Лежит тут неподалёку, соблазняет… И вообще я кофе хотела! Никак не Габриэля! Который, наряду с приглушённым стуком медной посудины об его череп, тихо взвыл, отшатываясь, хватаясь за голову. Турка вывалилась из моих рук сама собой. Я ж сама от себя не ожидала такой реакции. В глазах мужчины — то ли боль, то ли обида, то ли неверие. Не стала разбирать. Я же жить хочу! Соответственно, пока он за грохнувшимся орудием удара тянулся, быстренько обезопасила себя самым верным способом… дала дёру. Опять, ага. А поскольку все предыдущие попытки побега увенчались полнейшим фиаско, на этот раз свои ошибки постаралась учесть. Выбираться за пределы виллы даже пытаться не стала. Свернула за первую попавшуюся дверь покрепче и закрылась изнутри. За сообразительность себя тоже похвалила. Особенно в тот момент, когда с другой стороны помещения раздался приглушённый пинок и сдавленные ругательства.

— Рано или поздно тебе всё равно придётся оттуда выйти! — донеслось злобное.

— Лучше поздно, чем рано! — не осталась в долгу.

Утром в понедельник — самое то. Когда настанет срок покинуть это место.